Александр Михайлов - Дао настоящего менеджера

На несколько секунд я утратил дар речи. Ну, а кто бы не утратил?

— А откуда… а кто тебе сказал? — это было всё, что я смог, наконец, из себя извлечь.

— Да, стою я здесь и своими глазами вижу! — нервно ответил министр по экономическому развитию, — тут все, и губернатор и мэр. Нас прямо с совещания в мэрии вызвали. МЧС здесь, менты, пожарники, гаишники полгорода перекрыли! — тут я действительно услышал в телефонной трубке звуки похожие на вой сирен. — Ты что, правда, не в курсе?

Я несколько раз поклялся, что нет, не имею ни малейшего представления. Здание арестовано ещё месяц назад, из нашей конторы туда никого всё это время не пускали. А что говорят? Откуда взрыв?

Кажется, Строгов мне, в конце концов, поверил.

— Пока толком ничего никто не знает, — сказал он, вроде бы, убедившись в моей невиновности, — взрывотехники только начали работать. Но, похоже, не теракт. Говорят, на взрыв газа похоже.

Я вспомнил про нашу газовую котельную фирмы «Юнкерс» подвале.

— Вот-вот, — согласился Иван, — такое ощущение, что по вашему зданию настоящие «Юнкерсы» отбомбились. Снесли всё по самый цоколь. Ну, ладно, — по голосу вроде успокоился он, — ты как, подъедешь сюда?

— Конечно, нет, — ответил я сразу, — чтобы меня во всём обвинили? Эти кочегары у нас здание отжали, пусть они и отвечают.

— Да, видишь, какая закавыка, — как-то задумчиво ответил мой бывший сосед по комнате, — они то, похоже, в полном составе там и были.

— То есть сейчас они в этой куче строительного мусора? — не поверил я, — а откуда про это известно?

— Ну, охрану уже допросили на въезде и шофёры и, вон, бледные стоят, трясутся, — сообщил Иван, — хотя, я бы на их месте тоже трясся.

— Слушай, — вдруг встревожился я, — а ко мне вопросов не будет потом? Что, мол, это с нашим делом как-то связано?

— Не знаю, наверное, поспрашивают, — вздохнул Строгов, — но с другой стороны, а чего тебе бояться? — утешил он меня, — тут для такого дела настоящая Аль-Каида нужна, чтобы целый дом снести до основания. Да и, скорее всего, не тебя, а твоего компаньона спрашивать будут.

— Моего компаньона сейчас архангел Пётр спрашивает при райских вратах, — тоже вздохнул в ответ я, вспомнив шефа, — скончался он вчера вечером от инфаркта.

— Да, ты что? — поразился Иван, — ничего себе. Так ты теперь полный хозяин, получается, в фирме?

— Прям, хозяин, — грустно усмехнулся я, — там наследник имеется на девяносто процентов акций, а если учесть, что от здания, по твоему описанию, один фундамент остался…

— Ладно, не переживай, разрулим мы твою ситуацию, — пообещал мне Строгов, — только пусть немного пыль осядет.

Он попрощался, а я в некотором обалдении присел прямо на ступеньки лестницы. «Это ж надо, прямо какой-то сюрреализм», — подумал, машинально почёсывая своим мобильником правое ухо, — «то инфаркт, то взрыв…. А может это Алексеич на небесах постарался, с кем надо переговорил? Кочегарам этим ведь так и надо, заслужили. Вот только причём здесь я, маленький и совершенно невинный человечек?»

Вот таким сидящим в размышлениях на ступеньках меня и разыскал запыхавшийся Соин-младший.

— Ты знаешь, что у вас произошло? — на ходу выпалил он и, затормозившись в сантиметрах от меня, — ты чего тут уселся?

— Знаю, — спокойно ответил я, — здание взорвалось и рухнуло. Ты паспорт сделки принёс?

Братец с готовностью замахал передо мной бумажным листом.

— Я как раз с работы, — отдышавшись, уже спокойнее сказал он очевидный факт, (а откуда ещё он, интересно, мог мне привезти этот паспорт?), — а ты как про взрыв узнал? — вдруг подозрительно спросил он, — Рашид звонил?

— Давай-ка отойдём в сторонку, — я торопливо поднялся со ступенек, — звонил мне совсем другой человек. А ты расскажешь мне, причём тут Шагинуров.

Мы отошли в тихий уголок коридора.

— Только это страшная тайна, — предупредил меня Миха, — Рашид сказал, только тебе и больше никому.

Я напрягся: значит, каким-то образом нас в эту историю всё-таки замешали.

— Рассказывай, — велел я, — только очень тихо, чтобы только я тебя слышал.

— Это Григорьич, — очень тихо сказал братец.

— Что?!!!

— Ты же сам сказал, чтобы тихо, — упрекнул меня Миха, — а сам?

— Продолжай, — я прислонился к стене и взялся за сердце, — я готов.

— Он записку оставил Рашиду утром, — сказал братец, — а там… — он перевёл дух и тихо добавил, — написал, что откроет газ в вашей котельной, чтобы здание рейдерам не досталось. Мол, это им за Николая Алексеевича.

Я чуть было не съехал по стенке прямо на пол.

— Его же на пожизненное, идиота, отправят! — тут я испуганно огляделся и горячо заговорил шёпотом, — он, что совсем себе лампочку стряхнул?

— Да, ты не дослушал, — с досадою сказал Миха, — никуда его не отправят уже. Его жена всё утро вызванивала, номер отключён. Рашид сразу сказал — всё. Ему оказывается, Григорьич ещё вечером про это намекал, ну, тот конечно не поверил. Думал, спьяну старик.

— Он, что вместе с собой стройку взорвал? — у меня от удивления отпала челюсть, — ну, полковник, ну настоящий камикадзе!

— Так что он теперь со своим шефом вместе, — вздохнул братец.

— Это уж вряд ли, — сказал я, — за такой подвиг его должны отправить в храм Ясукуни, под присмотр богини Аматерасу. Туда все камикадзе отправляются. А шеф у нас точно не там.

— Всё тебе шуточки, — упрекнул меня Миха.

— А что делать? — пожал я плечами, — ему то хорошо уже, а меня завтра таскать начнут по следователям. Кстати, — я посмотрел на него серьёзно, — про эту историю прямо сейчас, возьми и забудь. И Рашиду скажи забыть. Не было этого ничего, понял? Никаких записок, никаких разговоров.

Соин-младший согласно кивнул, и мы отправились отдавать таможенным инспекторам привезённый паспорт сделки. Про отставного полковника — камикадзе мы больше не говорили, но мысли о нём и о его сумасбродном поступке всё вертелись у меня в голове. Кто бы мог подумать, что Григорьич на такое решится? Неужели, действительно за своего шефа отомстить решил? И главное, ведь, как вовремя подгадал, что наши враги там соберутся. Какая интересно разведка ему доложила? Да, как он вообще туда проник через охрану? «Ну, хотя это для него было не сложно»: — подумал я, — «показал корочки, сделал строгое лицо, да и прошёл: полковник он и в отставке полковник. Прошёл, значит и открыл в подвале газовые закрома. И снёс в пыль кочегаров, а заодно и мой теремок», — тут я вспомнил давнюю беседу с Валерием Александровичем про тибетских монахов и только вздохнул, — «Эх, Григорьич, ну кто тебя просил мандалу мне торпедировать? Столько времени строили, столько денег вложили, а ты взял и смахнул её со стола за одну секунду. А мне, что теперь делать? Заново её выкладывать? А как?»