Евгений Сатановский - Моя жизнь среди евреев. Записки бывшего подпольщика

Заседание Европейского совета в Барселоне открыло этот город автору. Городу больше подошел бы статус европейской столицы, чем центра испанской провинции. Купола собора Саграда Фамилиа, недостроенного Гауди, но превратившегося в архитектурное чудо света. Мимы на бульваре Рамбла да Каталонас. Гора Монжуик со старинным замком, в котором тогда еще размещался богатейший музей старого оружия – холодного и огнестрельного. Парк «Маленькая Испания» с макетами красивейших домов из всех провинций. Построенная к Олимпиаде марина для яхт.

На морском берегу стоял памятник Колумбу. Недалеко от него – лучший в Испании и один из лучших в мире цветомузыкальный фонтан. Морской аквариум города был крупнейшим в Европе. Старинная арена для корриды построена еще римлянами, хотя и многократно перестраивалась после них. Городские парки были прекрасны. Старинные соборы с маленькими садиками освещены огнями множества толстых красных свечей. Жалюзи присутствовали на всех окнах – солнце палило нещадно. И дома украшали балконы, балконы, балконы. Легкие, летящие, кованые. Наконец, Барселона гордилась своим зоопарком, в котором жил Снежок. Единственная в мире белая горилла.

Хороша была и местная еда. Хамон. Некошерный, но безумно вкусный. Паэлья. На вкус автора, сильно уступающая узбекскому плову. Но тут уж кому как. Сангрия – смесь вина и виноградного сока. Убийственно вкусная. Легко пьющаяся. Напоминающая крюшон, который в детстве автору изредка доводилось пробовать в Одессе. В общем, не город – мечта. В отличие от столичного имперского Мадрида. Где, откровенно говоря, автору больше всего понравились неожиданные тропические джунгли в здании вокзала Аточа. Хотя, не исключено, с Мадридом ему просто не повезло.

Зато повезло с Берлином. Впервые делегация Ваада проехала через этот город на конгресс ВЕКа по антисемитизму, имевший место в Брюсселе. Скупой как Гарпагон – точнее, как истинный француз, Цвайгенбойм потребовал экономить. В результате чего до Бреста ехали поездом. А от польской границы до Бельгии автобусом. Точнее, двумя автобусами. Поскольку делегатов было много.

Дорога была показательной, как пособие по геополитике. На белорусской территории трасса была по-советски потрескавшейся. Но широкой. В Польше сузилась до изумления. Да и вспоминать тогдашние польские места общего пользования автору душевно тяжело. Уж очень они напоминали самые запущенные отечественные, из тех, что он видел на Урале и в Поволжье. Восточная Германия отличалась и от Польши, и от Белоруссии. Причем кардинально. Примерно так же, как от бывшей ГДР отличался Западный Берлин и ФРГ. И по качеству дорожного полотна. И по домам. И по окружающей местности.

Причем, ярко подчеркивая это, между Берлином и бывшей границей между двумя Германиями тогда еще шел восточнонемецкий асфальт. После которого автобусы понеслись по лучшему в мире немецкому скоростному бану. И прошли остаток пути по Бельгии. Где коровы были сизо-белые, а не пегие – черно-белые, как на немецкой стороне. И многое другое отличалось. Хотя обе страны являлись Западной Европой.

Определяя маршрут по качеству дороги, можно представить себе такую последовательность: потряхивает из стороны в сторону (Белоруссия). Сильно болтает (Польша). Слегка чувствуется ход (бывшая ГДР и Восточный Берлин). Ничего не мешает (Западный Берлин). Опять слегка чувствуется ход (бывшая ГДР). Идет как по маслу (ФРГ). Нет никаких видимых проблем, но что-то неуловимо изменилось (Бельгия). Очень показательно. Два мира – два Шапиро. В дорожном исполнении. Наглядная иллюстрация к соревнованию двух общественных систем. А также положению дел в разных бараках социалистического лагеря.

Берлинская община оказалась жертвой стратегии Сержа, любившего взвалить свои проблемы на чужие плечи. Доехать в один присест из конца в конец Европы к началу конгресса было нереально. Выехать раньше и провести шаббат в Брюсселе означало, что платить за отель будет он. Причем за две ночи. И зачем Цвайгенбойму был такой перерасход? Решение было простым и гениальным. «Русские» к шаббату доезжают до Берлина. Останавливаются на субботу там. Разумеется, за счет местной общины. После того, как суббота пройдет, поздней ночью, выезжают из отелей. К утру воскресенья будут на месте.

Ну, и далее по графику. Заселение. Регистрация. На заседание – марш, марш. И то же самое на обратном пути. Правда, логистика была не для слабонервных. Особенно учитывая уровень дисциплинированности клиентов. И еврейский Берлин был выставлен на довольно крупную сумму. Но это были уже не проблемы Цвайгенбойма. Наглость – второе счастье. Делом С.Ц. было пожать результат и дать отчет начальству о том, какой он молодец. Все остальное он любезно взваливал на окружающих. Со всем присущим ему обаянием, шармом и самовлюбленностью ни разу с самого детства никем не битого человека.

Берлин был не в большом восторге, но дал «добро». Тем более что еврейскими делами в городе заправлял еще сам Галински. Который успешно лоббировал в бундес-руководстве идею массового въезда в Германию евреев из бывшего СССР. Как знак и символ примирения между народами. И восстановления довоенной численности евреев Германии в качестве торжества исторической справедливости. Верил он в это или нет – кто знает.

К моменту, о котором идет речь, еврейская община страны не просто состарилась. Она вымирала. Состояла из двух с половиной йеке – собственно немецких евреев. Некоторого числа израильтян. И польских евреев, оставшихся в Германии после войны. Детей у них было немного. Да и те, что были, мало-помалу перебирались в США. Что означало: общине наступал конец. При том, что ее лидеры привыкли к своему статусу – в Западной Германии очень высокому. Колоссальным государственным дотациям. Отлаженной до идеального состояния инфраструктуре.

Союзники не просто так проводили денацификацию, вбивая немцам в головы их историческую вину перед человечеством. Германия должна была навечно запомнить свое место. Для чего Холокост годился вполне. Несмотря на то, что многие в Европе, а отнюдь не только немцы в нем участвовали и его организовывали. Но они оказались как бы ни при чем.

Начиная с Австрии. Которая была родиной Гитлера, Скорцени и много кого еще. Но никакой денацификации не подвергалась. И вообще оказалась не исторической родиной нацизма, а жертвой аншлюса. При всех своих политиках из числа бывших эсэсовцев. До Курта Вальдхайма включительно.

Времена менялись. В Германии евреев оставалось все меньше. Но воссоединение страны и распад СССР дали Галински шанс. Которым он с успехом и воспользовался. Ради этого он готов был принять два автобуса с руководителями еврейских организаций из постсоветских республик. Не без понимания того, что демонстрация им и через них – членам их организаций жизни евреев в Германии сделает для реализации его плана больше, чем что бы то ни было. И, скажем сразу, он не ошибся ни на йоту. И ни на пфенниг.