Евгений Сатановский - Моя жизнь среди евреев. Записки бывшего подпольщика

Однако, поскольку жить в одиночестве нормальный человек не может, они, как правило, заводили семью. Что предполагало какую-никакую культурную жизнь. Так как, в соответствии с директивой товарища Сухова из «Белого солнца пустыни», женщина – тоже человек. Тем более, что чего-чего, а денег у них было достаточно. Северные коэффициенты. И выбираясь в столицы, они театры посещали регулярно. Но никакие деньги не могли предоставить досуг соответствующего уровня по месту основного жительства. Если не считать традиционных охоты, рыбалки и ресторанов. Которые к сфере культуры никак не относились.

Опять-таки, если вспомнить о повышенном процентном содержании евреев в описываемых краях и существенно размытых, по сравнению с «большой землей», рамках дозволенного, следует признать, что с национальным колоритом местной жизни был полный швах. Местечки были черт-те где. Оставшись в памяти и не присутствуя ни в быту, ни в прочих сферах жизни. Кроме Биробиджана – но где был тот Биробиджан?

Театр Шерлинга и Глуза на гастролях рвали на части в крупных городах. «Белая уздечка черной кобылицы» – это был мюзикл! Для еврейской Москвы примерно то же самое, что для Бродвея «Иисус Христос – суперзвезда». Не для того его создатели пахали как проклятые, чтобы мотаться по Ханты-Мансийску, Нижневартовску или Тюмени. Не тот масштаб. И гонорары не те.

Так что существовал рынок, который хотел того, чего хотел, и этого не получал длительное время. Это не могло продолжаться бесконечно. И тут возник Фельдблюм. Точнее, Фельдблюмов было несколько. Семья их была крепкой, спаянной и дружной. И с хорошими еврейскими корнями. Которые, в конце концов, привели большую ее часть в Израиль. При том, что папа инициатора и основателя знаменитейшего в 90-х фестиваля «Ханука в Сибири», Самуэль Пинхасович, помимо главной в его трудовой биографии Лабытнанги, успел в 2000-х поработать в аппарате Российского еврейского конгресса. Но, при всех его достоинствах, речь не о нем, а о его сыне. Сын этот оставил в еврейском движении позднего СССР – ранней России след поистине ярчайший.

Паша Фельдблюм на момент основания им и двумя его приятелями-студентами еврейской общины Тюмени был несомненным авантюристом. Из тех, которые идут в конкистадоры, становятся пиратами, основывают корпорации мирового уровня и женятся на кинозвездах. Преград для него не существовало. Проблемы он не замечал – и с легкостью разрешал то, что в принципе разрешимым не было. Почему молодой медик – а он по образованию был именно врачом – решил немедленно после того, как, получив от еврейского истеблишмента города Тюмени полный карт-бланш, начать с культурного фестиваля на Хануку – Б-г весть. Но он так решил. И фестиваль сделал.

Кто представляет себе географические координаты Тюмени – это в Сибири. Кто не знает, когда у евреев Ханука – это в декабре. Декабрь в Сибири – собачий холод, снег и строганина. Строганина – это замороженная рыба с чешуей. Сырая, то есть наверняка кошерная. Под водку. Тоже кошерную. Но это был единственный плюс в идее. Не говоря уже о молодости и полнейшем отсутствии опыта и нужных связей. Не говоря о деньгах. Без которых ни коммунизма, ни фестиваля, ни перестройки не построишь. Только гласность – на тему: а поговорить?

Мир не видел еще более наглой еврейской задумки. Почему, собственно, у ее организатора все и получилось. Западную Сибирь три года подряд в первой половине 90-х в декабре лихорадило. Народ дрался за билеты. Залы были набиты битком. Молодые банкиры и старые нефтяные магнаты стояли в очереди на спонсорство. Артисты получали не просто гонорары – большие гонорары. По тем временам даже очень большие.

Заработал ли на этом организатор фестиваля что-то материальное? Помимо славы человека, который может все, морального удовлетворения, большого опыта и не меньших связей? Да, в общем, нет. По финансам все всегда шло впритык. И даже с дефицитом. Который покрывали друзья, прощали спонсоры или, творя очередные организационные чудеса, отбивал сам Фельдблюм. Он-то умудрялся накладки, которые бы не прошли ни у кого другого, превратить в достоинства и выжать из них что-то совсем невероятное.

Опоздание авиарейса грозило торпедировать концерты Кобзона и Меладзе? Они пели вместе. Зал рыдал. Пролетом в Европу, откуда-то с востока, возвращалась группа «Бони М»? Они задержались в Тюмени и дали там концерт. И на бывшей даче обкома Лиз Митчел пела дуэтом с Ларисой Долиной. При всем доведенном до экстаза местном начальстве, нефтяниках, газовиках и финансистах. Которые до фестиваля Фельдблюма могли надеяться в лучшем случае на шансон.

Жванецкий с его мягкой улыбкой и Розовский с театром, Янковский и Рудинштейн со всем их «Кинотавром» вместе взятым – кто только не приезжал в Тюмень к Паше Фельдблюму! Причем планка была с самого начала поставлена по максимуму. На первом фестивале ошалевшие тюменцы узнали, что великий Ирвинг Берлин был сыном кантора местной синагоги. Сам он к тому времени уже почил в возрасте 101 года, но его дочь и внучка на родину предков из Америки приехали.

То есть молодой, похожий со своими кудрявыми волосами то ли на решительного брюнетистого ангела, то ли на барашка из пасторали, Фельдблюм превратил-таки столицу Западной Сибири в центр еврейской культурной жизни общероссийского, и отчасти даже мирового значения. Почему его не пристрелили по дороге, благо тема была для братков самая та, – история умалчивает. То ли решили не связываться с евреями. Не понимая, чего от них ждать. То ли еще что, в том же роде. Во всяком случае, автору запомнился только один серьезный инцидент, в ходе которого мог быть застрелен в зале гостиничного ресторана Олег Янковский, в котором любимого артиста просто не узнали. Но обошлось.

Во всяком случае, на первом фестивале. Дальше все пошло по накатанной. Хотя, надо сказать, полеты, поезда и речные поездки по Оби, составившие маршрут перемещения между фестивальными городами во время подготовки – к счастью, летней, автору запомнились на всю жизнь. Для москвича впечатления, полученные там, были незабываемыми. Не Сан-Франциско с Барселоной…

Стоит отметить, что дальнейшая еврейская – и нееврейская биография Паши Фельдблюма была связана уже с Москвой. Куда он перебрался не без участия автора во второй половине 90-х. После чего над Хоральной синагогой был восстановлен золоченый купол, украшающий ее и по сей день. И начал действовать под патронатом Юрия Лужкова Межнациональный футбольный чемпионат, первым победителем которого в свирепой борьбе с соперниками стал московский «Маккаби». Лужкова – потому что Фельдблюм умудрился войти в команду московского правительства и в ней играл на славу.