Дэвид Стори - Сэвилл

После обеда он вышел погулять, а когда вернулся, двор был полон ребят. Риген сидел на крыльце и ел яблоко. Блетчли стоял рядом с ним, прислонясь к стене, и ел апельсин.

Когда они вошли в класс, учительница, которая уже стояла у стола, сказала:

— Некоторые мальчики писали на промокательной бумаге. Это запрещено. Вся исписанная промокательная бумага заменена на новую, и у тех, кто станет писать на ней, пусть совершенно посторонние вещи, будут серьезные неприятности.

Им раздали листки с вопросами — после каждого вопроса было пустое место, чтобы вписывать ответ.

Учительница поставила сумочку на стол, сняла часы с запястья и положила их перед собой. Пока они читали вопросы, раздавался скрип пододвигаемых стульев, а иногда кто-нибудь охал или вздыхал, но потом в классе стало тихо. Снаружи во дворе залаяла собака, по виадуку опять прошел поезд. Подхваченные ветром клубы пара заволокли окна.

Первый вопрос был таким: «Докончите этот ряд: 7, 11, 19, 35…» А второй таким: «Если человек в пустыне пройдет пять миль на северо-северо-восток, пять миль на юго-юго-восток, пять миль на восток-юго-восток, пять миль на запад-юго-запад, пять миль на юго-юго-запад, пять миль на северо-северо-запад, пять миль на запад-северо-запад, пять миль на восток-северо-восток, то: 1) в какую точку он придет и 2) опишите, но не рисуйте, какую фигуру образуют его следы на песке».

Возможно, он увидел, как Стэффорд отвечал именно на этот вопрос — он водил ручкой по запястью, поглядывал на учительницу за столом и, лизнув палец, стирал чернила с кожи. Еще был вопрос: «Какая фигура здесь лишняя и почему — прямоугольник, параллелограмм, круг, ромб, треугольник, квадрат?»

Его сосед снова прижался щекой к нарте и, прикусив язык, выводил ручкой какую-то фигуру прямо на крышке. Глаза у него были скошены к самому носу. Мальчик в следующем ряду нахмурился я смотрел на учительницу из-под насупленных бровей.

Наконец учительница сказала:

— Осталось двадцать минут. Сейчас вы должны отвечать на восемнадцатый или девятнадцатый вопрос, если отвечаете по порядку.

Сзади кто-то охнул, а потом еще кто-то засмеялся.

Когда работы были собраны, им разрешили выйти во двор.

— Знаешь, что написал мальчик рядом со мной? — сказал Стэффорд. — На вопрос про человека, который ходил по пустыне? — Он шагал рядом с ним, сунув руки в карманы, пристукивая каблуками. — Против «в какую точку он придет?» он написал: «Психованный». Я увидел, когда она собирала листы.

Сразу после обеда поднялся ветер, он гнал по двору вихри бумажек, они прилипали к стене школы, снова взлетали и кружились в воздухе.

— У меня чернила кончились, — сказал Стэффорд. — Придется набрать школьные, а от них резина портится. — Он развинтил ручку и показал ему. — Хочешь конфету? — прибавил он. — Они подкрепляют силы. Я совсем про них забыл. — Он побежал через двор, доставая из кармана листок, и присоединился к ребятам у дверей, которые сравнивали ответы.

Риген стоял, прислонясь к стенке, все еще с ранцем за спиной, сунув руки в карманы и горбя плечи от ветра. Подошел Блетчли и сказал:

— Ты как на седьмой ответил? Они чуть не все понаписали «ромб», потому что не знают, что такое ромб.

— А что же там лишнее? — спросил он.

— Круг, — сказал Блетчли. — Только в нем нет прямых линий. — Лицо у него покраснело, глаза слезились от ветра. Он достал кусок шоколада из ранца, который держал под мышкой. — У нас одного сняли с экзамена, — сказал он. — Написал ответы на бумажке и хотел кому-то подбросить. Слышал, какой крик был?

— Нет, — сказал он.

— Вон он стоит.

Блетчли указал, но он не понял на кого. Когда они вернулись в класс, на партах лежали чистые листы, а женщина за учительским столом курила сигарету, но сразу ее погасила, едва они открыли дверь.

Потом, когда они выходили, Стэффорд сказал:

— Ты о чем писал?

— О войне, — сказал он.

— А я про гудок на шахте, подающий сигнал тревоги. Я никогда никаких несчастных случаев не видел, а ты?

— Нет, — сказал он.

— А еще ты о чем писал?

— Мое любимое занятие.

— А я — об исторической личности. Про короля Канута.

— А ты про него много знаешь? — спросил он.

— Нет, — сказал Стэффорд, — не очень. — Они дошли до автобусов на улице за оградой, и он сказал: — Который твой? — а когда Колин показал, добавил: — А я на том, сзади. Ну, всего. Еще увидимся, — но остался стоять в кучке мальчиков, пока он поднимался по ступенькам.

Он сел. Блетчли, который сидел сзади, наклонился через спинку и сказал:

— Знаешь, что отчудил Риген? Написал в сочинении про санитарку, которая пишет домой родителям. — И захохотал у него над ухом.

Риген, который сидел рядом с Блетчли, положив ранец на колени, с легкой улыбкой посмотрел на него, потом на школу и на школьный двор, где в гаснущем свете ребята гоняли мяч.

— Так ведь есть же и санитары, — сказал мальчик позади Блетчли, приподнявшись на сиденье.

— Санитары, — сказал Блетчли, поглядел на Ригена и, откинувшись на спинку, хлопнул себя по колену. Он вздрогнул и насупил брови. Колени у него покраснели от ветра, и он держал их раздвинутыми.

Автобус выехал из поселка. Из-под двери сильно дуло, и в проходе взлетали и падали старые билеты. Темнело, небо за окнами сливалось с полями и деревьями. Внутри автобуса загорелись тусклые синие лампочки.

По небу ползли низкие серые тучи. Кто-то на заднем сиденье запел.

Миссис Блетчли ждала на автобусной остановке с миссис Риген.

— Что же это вы так долго, мистер? — сказала она шоферу.

— Разве по таким дорогам быстро поедешь, хозяйка, — сказал он, закурил сигарету и, притоптывая по асфальту, положил руки на пробку радиатора, чтобы согреть их.

— Ну, как ты, сдал, Йен? — спросила она у Блетчли, затянула ему шарф потуже и застегнула верхнюю пуговицу его пальто. — Ты насмерть простудишься. Ну, и как же это было?

— Очень легко, — сказал он. — Риген написал сочинение про санитарок.

— Про санитарку, — сказал Риген матери на всякий случай.

— Ну что же. Это очень хорошо, — сказала миссис Блетчли. — Идем скорее домой, тебе надо съесть чего-нибудь горячего.

Они пошли по улице все вместе. Блетчли вытащил из ранца листок и начал в темноте показывать матери вопросы. Она посветила на листок фонариком и сказала не глядя:

— У тебя все отлично, Йен, я вижу.

Миссис Риген вела Ригена за руку и несла его ранец.

— Льготы льготами, но, наверное, можно было бы устраивать проверку полегче.

— Наверное, — сказала миссис Блетчли, похлопывая ладонями руку Блетчли в перчатке, чтобы согреть ее.

У парадных дверей своих домов они пожелали друг другу спокойной ночи и вошли, а Колин пошел вокруг, чувствуя, что торжественный день кончился и ему снова положено довольствоваться черным ходом.