Клаус Хагерюп - Маркус и Сигмунд

— Понимаю.

— Она смотрела на тебя, но сказала это мне. Понимаешь?

— Нет, — сказал Маркус.

Сигмунд не расслышал.

— Так тебе понравился текст?

— Конечно. Очень понравился.

— Мне самому больше всего нравится последняя строчка: «Так что просто скажи мне, а то я уйду». Прекрасная строка, да?

— Да, она вполне…

— Потому что тогда она поймет, что надо поторопиться, если она хочет быть со мной.

— Потому что ты уйдешь?

— Нет, потому что я не уверен, что любовь может ждать. Понимаешь?

— Да, — кивнул Маркус. — Я понимаю, о чем ты.

— «Так что просто скажи мне, а то я уйду», это очень хорошо сказано, честно признаюсь, — сказал Сигмунд. — Ты согласен?

— Да, — ответил Маркус.

Он не видел причин ответить как-то иначе. Если он скажет, что думает на самом деле, Сигмунд очень огорчится. Может быть, он даже немного разуверится в себе, вовсе перестанет писать тексты и предоставит это барабанщику. В этом Маркус не был заинтересован.

— По-моему, тоже, хорошо сказано, — согласился он. — Не понимаю, как это у тебя получилось.

Последнее он мог, наверно, не говорить, но сказанного не воротишь, и Сигмунд принял похвалу за правду.

— И я не понимаю, — сказал он задумчиво. — Я просто расслабился и дал чувствам как-то перевернуться. Понимаешь?

— Конечно, — сказал Маркус.

В этот момент из спальни вышел Монс. В серых брюках с подтяжками, белой рубашке и маленькой вязаной шапочке на голове.

— Привет, парни, — сказал он. — Собираетесь репетировать?

— Да, — ответил Сигмунд и указал на кресло. — VIP-место забронировано. Мы ждем только остальную публику.

Когда пришли Эллен Кристина и Муна и сели, как обычно, на диван, Маркус забрался за ударную установку. Сигмунд вышел на середину комнаты, немного покачал задом и начал:

— У тебя нет никого, но он появится вдруг…

Его голос был высоким и чистым, может быть, даже слишком чистым, подумал Маркус, четко, но без особого вдохновения отбивая ритм на самом маленьком барабане.

— Я ведь тоже один, и мне тоскливо, мой друг, — продолжал довольный собой Сигмунд, глядя на публику.

— Здорово! — крикнула Муна и помахала ему.

— Хорошо, — сказала Эллен Кристина.

— Да, я чувствую то же, что ты — я люблю, — объявил Сигмунд. Казалось, он был в очень хорошем настроении.

— Ура! — крикнул Монс.

— Так что просто скажи мне, а то я уйду, — закончил Сигмунд торжествующе, но немного слишком пронзительно.

— Yo, — добавил Маркус и сыграл осторожное короткое соло.

Пару секунд было тихо.

— А что дальше? — спросил Монс.

— Это все, — сказал Сигмунд и поклонился.

Публика хлопала изо всех сил, а Маркус барабанил в такт аплодисментам, чтобы они длились дольше.

Сигмунд вытер пот со лба.

— Ну, — сказал он. — И как вам?

— По-моему, немного… — начала Эллен Кристина.

— Не совсем… — попыталась сказать Муна.

— Я сам написал, — похвастался Сигмунд.

— Мы поняли, — сказала Муна.

— Разве не слишком коротко? — спросил Монс.

— Нет, — ответил Сигмунд. — В самый раз.

— Ага, — сказал Монс.

— Что-то было не совсем… — опять начала Эллен Кристина.

— «Не совсем» что? — поинтересовался Сигмунд.

— Может быть, немного слабовато, — сказал Монс.

Сигмунд подошел к креслу:

— Что?

— Немного слабовато, — повторил Монс. — Совсем чуть-чуть.

Сигмунд задумчиво на него посмотрел:

— Да, конечно, вам виднее, вы же сами играли когда-то в группе.

— Да, да, но это было уже очень давно, — сказал Монс, слегка рассмеявшись.

— Ну, не так уж очень давно, — возразила Эллен Кристина.

Обе девочки встали, подошли к Монсу и Сигмунду. Маркус по-прежнему сидел за ударными.

— Как, еще раз, называлась ваша группа? — спросила Муна.

— «The Protestants», — ответил Монс.

— И что это была за группа? — спросила Эллен Кристина.

— Это была группа протеста, но мы играли больше для забавы.

— Не скромничайте, Монс, — сказал Сигмунд. — Ведь речь шла о жизни и смерти, как у нас.

— Да, — поддержала его Эллен Кристина. — Вы наверняка здорово играли.

— У вас очень красивый голос, — сказала Муна. — Вы пели?

— Немного, — признался Монс.

Маркус встал.

— Мы бы с удовольствием послушали, — сказала Эллен Кристина. Маркус подошел к ним.

— Нет, — сказал он. — Продолжим?

— А вы можете достать гитару? — спросила Муна.

— Нет, — отрезал Маркус.

— Пожалуйста, — попросил Сигмунд. — Достаньте гитару и сыграйте нам что-нибудь из ваших старых хитов.

— Что ты скажешь, Маркус? — Монс покосился на сына. — Сыграть мне песенку из каменного века?

Маркус собирался ответить, что однозначно ничего не надо играть, но, когда увидел выражение лица Монса, он передумал. Он был смущен, и в то же время ему очень хотелось, и Маркус заметил, что у отца появились два красных пятнышка на щеках, прямо как в больнице. Хотя Монс выздоровел, Маркус все равно боялся, что у папы может случиться рецидив. Конечно, ему очень важно быть активным. Немного поиграть на гитаре, может быть, не так уж и плохо. Может быть, у него даже появится хобби. У него не было подруги, и было бы совсем недурно поддерживать хорошее настроение маленьким хобби.

— Да, папа, — сказал он. — Конечно, поиграй.

Монс вскочил с кресла.

— Я мигом! — крикнул он и исчез в коридоре.

Маркус слышал, как он побежал по лестнице на чердак.

— Правда, он очень милый? — сказала Эллен Кристина.

— По-моему, все очень милые, — пробурчал Маркус.

Монс спустился с чердака, неся старый чехол с гитарой. Он открыл его и достал гитару, покрытую черным лаком. Эллен Кристина, Муна и Сигмунд сидели на диване в ожидании. Маркус опустился в кресло и уставился на коленки. Монс вышел на середину комнаты.

— Ну вот, моя добрая старая гитара, — сказал он и осторожно взял первый аккорд. — Конечно, расстроенная. Надо было бы, наверно, купить новые струны, но попробуем так на первый раз. Сейчас я только настрою, и посмотрим, могут ли еще мои пальцы… Да, в них все еще есть жизнь. Простите. Я сейчас закончу. Вот, уже почти… Вы уверены, что действительно хотите?..

— Мы хотим вас услышать более всего на свете, — сказал Сигмунд.

— Мы ждем с нетерпением, — добавила Эллен Кристина. — Да, Муна?

— Да, с большим.

Монс смущенно улыбнулся:

— Хорошо, тогда я, пожалуй, сыграю одну старую песню. Это моя любимая. Называется «Blue Suede Shoes». [9] «Синие замшевые туфли» (англ.) — программный хит Элвиса Пресли.

— Well there's one for the money! Two for the show! Three to get ready. Go, go, go!

Маркус оторвал взгляд от коленок и посмотрел на Монса, стоявшего посреди комнаты и, как в молодости, игравшего на гитаре. Он пел чисто и играл совсем неплохо, тем не менее, что-то было не так. Маркусу казалось, что он сидит и смотрит старое кино про время, которое уже давным-давно прошло. Песня была очень быстрой, но Монс стоял совершенно неподвижно. Он немного наклонялся вперед и выглядел еще меньше, чем на самом деле. Красные пятнышки на щеках стали темно-красными, вязаная шапочка сползла еще больше на лоб, и он неотрывно смотрел на струны. Маркус откинулся в кресле и слушал громкий, немного сиплый голос, который пел старый рок-н-ролл про пару туфель, на которые никому нельзя наступать. Он закрыл глаза. «Вот бы мама была здесь», — подумал он и остался с этой мыслью, пока Монс не закончил петь и не положил гитару обратно в старый чехол.