Валентин Черных - Рецепт колдуньи. Сборник

Ей было тридцать пять лет, почти критический возраст для родов тогда.

И еще министр не сказал, а намекнул, что, выйдя замуж, она перестанет быть женщиной для главного мужчины, он не будет ее делить с каким-то научным работником по льноволокну.

Сволочь, подумала она тогда о главном мужчине, но замуж не вышла, хотя и понимала, что главные мужчины стареют быстрее мужей, потому что стареющих мужей женщины меняют редко, а стареющих главных мужчин руководство всегда заменяет на более молодых главных мужчин.

Она это поняла сразу, как только однажды утром вошла в свой кабинет, теперь уже заместителя министра. Ее секретарша посмотрела на нее оценивающе, будто видела впервые, и только потом улыбнулась. И кофе внесла не сразу, а выждала несколько минут.

— Что случилось? — спросила она.

— У нас новый министр.

— Из наших министерских?

— Из торговой палаты.

Нового министра она увидела в тот же день. Его представлял вице-премьер правительства. Впервые начальник был моложе ее. Она нашла повод зайти к нему в кабинет, чтобы решить проблему одной из текстильных фабрик, но не увидела интереса ни к фабрике, ни к себе. Министр в свои сорок пять лет, как и все в его возрасте, отдавал уже предпочтение тридцатилетним, а влюблялся, наверное, в двадцатилетних. Она для него была стара.

Уход главного мужчины произошел так внезапно, что она не успела подготовить ему замену. Теперь, когда ее никто не защищал, уже через месяц она получила свой первый выговор.

Наконец наступило то утро, которого боялись все служащие министерства. Она вошла в кабинет министра в самой привлекательной своей форме: в узкой темной юбке и белой блузке с открытым воротом. Она ничего не демонстрировала, но могла еще ничего не прикрывать.

— Есть такое предложение, — начал министр.

— Я знаю, — сказала она. — Перейти в консультанты. Спасибо! Но у меня уже есть двадцать лет работы в министерстве, я имею все льготы для пенсии государственного служащего.

— Вы согласны на пенсию?

— Да.

— Спасибо! — министр заулыбался. Она заметила, что у него поплыл глаз.

— Удачи вам! — пожелала она и улыбнулась так, что даже самые недогадливые мужчины понимали, как высоко их ценили.

— Все-таки оставайтесь консультантом, — министр почти просил, и она поняла, что он может стать ее главным мужчиной, но только на несколько встреч. А потом будет избегать смотреть на нее, почему-то молодые мужчины очень переживали, когда другие узнавали, что они спали с женщинами старше себя, а женщины почему-то стеснялись, если другие узнавали, что они спят с мужчинами моложе себя.

Она сразу начала искать работу. Когда она звонила по объявлению, первым вопросом всегда был: «Сколько вам лет?»

Когда слышали ответ, иногда пауза затягивалась, но чаще говорили сразу: «Извините, мы берем до тридцати».

Или отказывали сразу, не объясняя: «Извините, вы нам не подходите».

Только через полгода удалось устроиться уборщицей в офис «Нефтегаза».

Она никогда не видела владельцев кабинетов, потому что приходила в шесть утра и должна была уйти не позже восьми, до того как менеджеры придут на работу, а вечером прийти в десять, после того как все уйдут из офиса, и уйти в полночь, когда помещения ставят на охрану.

В кабинетах, которые она убирала, главным мужчиной был только один. Он отвечал за охрану всего огромного офиса. Остальные мужчины просто менеджеры.

Главный мужчина был лет шестидесяти, но еще крепкий, мосластый, таким, наверное, стал ее первый главный мужчина. Говорили, что этот долго воевал в спецназе, там не пили, а если и пили, то не с той разрушающей регулярностью, с какой пили все ее знакомые мужчины.

В то утро она должна была уйти из его кабинета еще десять минут назад. Она рисковала, потому что отличие всех главных мужчин от остальных заключалось в том, что главные мужчины могли принимать мгновенные и, как говорят сегодня, непопулярные решения. Он мог сказать ее начальнику, чтобы его кабинет убирала более дисциплинированная уборщица. После такого пожелания она становилась претенденткой на вылет с работы.

Она скорее почувствовала, чем услышала, как открылась дверь кабинета и вошел он. Она стояла на четвереньках и протирала тумбы под его столом. Ее предупредили, что он, как и все отставные полковники, если находят пыль, то требует наказать нерадивых.

По абсолютной тишине она поняла, что он стоит сзади и рассматривает ее. А она была абсолютно беззащитна и не могла одернуть даже задравшийся халат. Она все ждала, когда он кашлянет и скажет:

— Здравствуйте!

Ее первый главный мужчина, застав ее в таком положении, наверное, сказал бы:

— Здравствуй, жопа-Новый год!

Была такая присказка в ее юности.

Но полковник наверняка скажет:

— Извините, я зайду через пять минут.

А он молчал и, вероятно, наблюдал, как она, пятясь, выползала из-под стола. Наконец она встала, распрямилась и сразу увидела его поплывший глаз. Теперь оставалось самое главное, — не спугнув, закрепить успех.

— Ну что? — спросила она. — Есть на что посмотреть?

— Есть, — подтвердил он.

— Вот только некому смотреть.

— В каком смысле?

— В прямом. Не замужем я.

Он задумался. Она рисковала. Но рисковать стоило, потому что она выбирала последнего главного мужчину в своей жизни. А он вполне мог сказать:

— Это ваши проблемы.

Половина мужчин любят раскованных женщин, вторая половина терпеть их не может. Она не знала, какой он.

Но по тому, как пауза затягивалась, она поняла: он подбирает слова, чтобы сообщить ей: он женат, и у него две дочери и четверо внуков.

— Да знаю я, — сказала она. — И про твоих детей, и внуков. Я замуж не собираюсь. — Она подошла к окну. — Видишь дом напротив?

Теперь, когда они стояли рядом, она чувствовала его крепкое костистое плечо, а он чувствовал ее округлое. Сколько она ни занималась теннисом, округлость плеч не исчезала.

— Я живу в этом доме. На седьмом этаже. Три крайних окна от торца. У меня две комнаты и кухня. И я люблю шоколадные конфеты с ликером.

Ее признания не понял бы только полный идиот.

Обычно он приходил в первой половине дня, наверное, с утра он был полон сил. Однажды он пришел раньше обычного, она только что вернулась после уборки кабинетов. Она тут же заварила ему чай в чашке — он не признавал заварных чайников — и присела, упираясь в жесткую спинку стула. После уборки у нее болела спина.

— Спина? — спросил он. — Болит?

— Да, — призналась почему-то она и подумала, что становится сентиментальной, раньше мужчины никогда не знали о ее болезнях. А этот спросил участливо, она и расслабилась.

Он был главным по охране. А у сантехников, теплотехников и уборщиц был другой главный. Но она-то знала, что один главный мужчина всегда договорится с другим главным мужчиной.