Ринат Валиуллин - Где валяются поцелуи

— Я давно не была сама собой… Только сегодня… — добавила Фортуна после небольшой паузы.

— Кажется, теперь понимаю, почему я раньше вас не заметил. — Павел подошел к окну и занавесил темноту. — Так куда вы хотели бы выбраться?

— Туда, где валяются поцелуи, — выловила осторожно янтарную клубничину в сиропе Фортуна и спрятала за губами. — Обожаю клубнику.

— Я знаю такое место. Более того, я завтра туда лечу. Хотите тоже?

— Я же уже сказала. Там их много? — умыкнула она еще одну из вазочки.

— Чего?

— Поцелуев.

— Да, полно.

— С вами придется целоваться?

— Нет, боже упаси.

— Тогда я точно не поеду, — облизнула ложку Фортуна.

— Я хотел сказать, там можно найти губы и повкуснее: Италия — страна любви. Я больше не встречал земли, где так сильно любят женщин. Мне только нужны данные вашего паспорта, чтобы я заказал билет.

— А остальные данные вас не интересуют, — высасывала из клубники сок Фортуна.

— Вы будете жить в отдельном номере, — сделал вид, что не услышал, Павел.

— Я думала, что чудес не бывает.

— Но волшебники случаются.

— Вы хотели сказать — фокусники?

— Хорошо, пусть будут. Иллюзионисты.

— Спасибо, я уже живу с одним… сплошные иллюзии.

— Чувствую, сегодня нас ожидает вечер откровений, — подлил еще чаю Павел.

— Я могла бы быть откровенной, но вы же не пьете.

— Хотите?

— Нет, я пошутила, чая достаточно.

— Так вы замужем?

— Да.

— Мужу будете звонить?

— Он с сыном на рыбалке. Разве я уже дала согласие?

— Разве нет? — нарезал Павел кружочками еще немного колбасы и засунул себе в рот самый неудачный.

— Что-то во дворе вы не были таким напористым и деньги мне сразу выложили.

— Мне показалось, что мы там были ближе.

— В смысле?

— Вы общались со мною на «ты». Кроме того, у меня есть один недостаток: я не дерусь с женщинами.

— Да уж, достоинством это точно не назовешь. А что вы с ними делаете?

— Летаю, например, завтра в Венецию снимать кино. На три дня.

— И много их будет, женщин?

— Женщин в кино много не бывает, если только это не кинотеатр.

— Я не очень люблю кино, — продолжала разглядывать кухню Фортуна.

— Что так?

— Не зовут.

— Как же? Вы просто не слышите.

— Со слухом у меня все в порядке.

— Нет, вы не слышите, как я вас зову, — отхлебнул чаю Павел и замер, уставившись на Фортуну.

— Кино, Венеция… с вашими козырями никакой игры. Павел, может, вы все же сядете, а то неудобно разговаривать.

— Любите игры? — добавил кипятка в заварник Павел и сел напротив.

— Только сексуальные, в них нет проигравших.

— Игры я вам не обещаю, но поцелуи точно будут. Пейте, чай остывает.

— Главное, чтобы вы не остыли, вдруг я соглашусь.

— А вы остры на язык.

— Вы же мне нож не дали.

— С меня хватило и пистолета. А пушка у вас откуда?

— Дедовский, наградной. Хотите взглянуть?

— Не знаю, я к оружию равнодушен. Пробуйте клубнику, может, она вам скрасит этот вечер, — пододвинул он варенье к ней еще ближе. — Откуда такая страсть к оружию?

— От беззащитности или от недостатка эмоций. Приходится выкручиваться. Зачастую именно чувство юмора позволяет покрыть недостаток всех остальных.

— Шутка была хорошая, если вы о грабеже, но мне почему-то было не смешно.

— Есть шутки замедленного действия. Потом как-нибудь она вас обязательно рассмешит. А у вас откуда такое равнодушие к оружию?

— По сравнению с вашими глазами это вообще не оружие, а кусок железа. Из всех мужских страстей, будь то оружие или машины, я предпочитаю женщин.

— И как вы их предпочитаете? — обменяла свою улыбку на комплимент Павла Фортуна.

— С клубничным вареньем, — достал из вазочки большую ягоду Павел и проглотил.

— Я давно уже не знакомилась с мужчинами.

— Не было времени?

— Скорее необходимости при живом-то муже.

— Вы его тоже убили?

— Нет еще, а почему тоже? — понесла ложку с вареньем ко рту Фортуна. Но одна тягучая капля медленно шмякнулась на скатерть.

— Ведь и меня вы могли прикончить.

— Вас нет. Смерть еще нужно заслужить, — стерла она пальцем сладкую слезу со скатерти и стала ее рассматривать.

— А он заслужил? — протянул ей Павел салфетку.

— Пожалуй.

— Чем?

— Не оправдал моих надежд.

— Каких надежд? Что бы ты хотела от жизни?

— Я хотела бы домик у моря с видом на настоящего мужчину.

— По-моему, вы только так говорите, на самом деле никуда вы не хотите, — напомнил ей Павел о своем предложении.

— Хочу. Хочу, чтобы вы мне рассказали, о чем будет фильм.

— Ты меня любишь?

— Еще бы.

— Не успеем, давай вечером, опаздываю на работу. — Она поцеловала губы, которые продолжали спать на моем лице, и стремительно выплыла из постели. Я приоткрыл глаза, но поздно. Взгляд мой остался без завтрака. Изящной фигуры Лучаны уже не было. О чем думает мужчина, когда остается без женщины? С одной стороны — облегчение. Но с другой… Другой нет. Да и нужна ли она, другая. Даже если с ней фантазия нарисует прекрасное будущее. Она ничем не будет отличаться от предыдущей: потеря времени, денег, достоинства. Необходимо научиться любить ту, что рядом. Мне повезло — я любил, и даже учиться мне не пришлось. Однако всякий раз, когда она уходила, меня не покидала навязчивая мысль: а если она уйдет навсегда?

— Ты вставать собираешься? — вошла она снова в мою жизнь.

— Нет. Хочу проваляться в постели до следующей субботы. Ты со мной?

— Я бы с радостью, но работа. Не жалко тебе жизнь на сон тратить?

— Нет, жалко тратить на пустую работу.

— Кофе будешь или еще поспишь?

— Да какой сон без тебя.

— Сладкий.

— Тогда мне кофе без сахара.

— Что у тебя на сегодня? — спросила Лучана, поправляя волосы.

— Море любви. Поедешь со мной? — лежал я в постели, наблюдая за движениями своей женщины.

— Я же говорю, что на работу опаздываю.

— И с кем мне тогда там купаться?

— С добрым утром.

— Много ли в нем добра? Когда я не высплюсь, «доброе утро» звучит для меня как ругательство.

— Ты только представь: утро приходит. А тебя еще нет. Оно долго сидит в одиночестве, ждет. Открывает окно, как буфет. Достает солнечный мед. Варит чай. Ест и пьет, наблюдая фарфоровый хоровод облаков. Поглядывает на часы, молча думает. Тебя все еще нет. Наконец, не дождавшись, уходит, оставляя записку коротенькую на столе:

«Буду завтра. Чай еще свеж. И хватит сопеть, поднимайся, иначе скоро наступит день и придавит заботами.

— Сто лет уже не получал записок. Красиво, но как-то реальности маловато. Твое утро не умеет материться.

— А должно?

В этот момент, подтверждая мою правду, завизжал будильник в телефоне.