Патрик Несс - Жена журавля

— Все это очень странно, — наконец сказала она и отключилась.

В следующий раз, решила она. Расскажу, но в следующий раз.

И ошиблась.

Несколько следующих недель Аманде не только не удавалось устроить встречу с Кумико, но и поймать отца, даже для того, чтобы он посидел с Джеем-Пи. Джордж то уезжал на выходные с Кумико в какие-нибудь горы (кто бы мог подумать?), то был занят по уши, вырезая очередные фигурки из книг или закупая для студии новое оборудование. Наконец он назначил дату для вечеринки, на которой собрался представить Кумико всем, включая некоторых покупателей табличек, особенно жаждавших с нею встретиться, и все уже предвкушали это событие, но Аманда жаждала большего, хотя и сама не смогла бы сказать чего.

— Он сказал, что зарабатывает столько, что скоро полностью погасит ипотеку, — поделилась она как-то вечером с матерью, которая восприняла эту новость как личное оскорбление.

— Как такое возможно? Они что и правда настолько хороши?

— Да, — ответила Аманда, глядя на свою табличку. — Да, правда.

— Наверно, я не должна расстраиваться, что Джордж зарабатывает больше моего теперь, когда мы развелись?

— Прошло уже девять лет, ма.

Клэр вздохнула:

— А кажется, гораздо меньше.

— Как там Хэнк?

— О боже. Я вовсе не ревную — и не хотела бы вернуться к нему теперь, когда он разбогател. Он милый, но — слишком уж милый, с какой стороны ни посмотри. А мне нужен мужчина, который умеет держать удар, иначе я превращаюсь в стерву, а кому это нужно? Я просто удивлена, вот и все. Удивлена, но все-таки рада. Конечно рада.

— Ты уверена?

— Дорогая, а тебе самой не хотелось бы, чтобы все получалось как надо? Разве тебе не стало бы легче?

— Хэнк при деньгах.

— Хэнк был при деньгах, когда я его встретила. Я не живу в кредит.

— И ты не ревнуешь.

— Перестань поддразнивать. Ты говоришь, что эта Кумико прелестна, и я тебе верю. Я счастлива за него. За них обоих. Ей с ним повезло.

— А ему — с ней, — твердо сказала Аманда.

И на секунду задумалась, что же хотела этим сказать.

Вернувшись домой, она повесила табличку на стену над телевизором — просто потому что там был крючок, на котором держался старый плакат французского кино, находившийся там с таких незапамятных времен, что она почти перестала его замечать. Сняв плакат, она повесила табличку на его место.

— Что это? — тут же вытаращил глаза Джей-Пи.

Она собралась было ответить, но объяснить это в доступных для него выражениях показалось ей слишком сложно, и потому она просто сказала:

— Искусство.

— Ну ладно, — с уважением протянул Джей-Пи и даже не стал вываливать на нее лавину вопросов, к которым она морально готовилась. Просто посмотрел на табличку долгим задумчивым взглядом, а затем спросил: — А можно, я посмотрю «Вихляшки в джазовом веке»?

Аманда уставилась на него, соображая:

— В каменном веке?

— Я так и сказал!

— Валяй, ты знаешь, как включать.

Пока Джей-Пи ковырялся в пультах, запуская уже загруженных «Вихляшек» по телику, Аманда разглядывала табличку, думая о том, что, возможно, гора и птица на ней — это отец и Кумико. А возможно, и нет. А еще она подумала, что небольшая, в общем-то, табличка кажется в то же самое время странно огромной — больше гостиной, больше всей ее, Аманды, жизни; и чем дольше ее разглядываешь, тем сильнее мир таблички грозит перетечь сюда, в этот мир.

Время шло, а она так и не собралась рассказать об этом подарке ни одному из родителей. И судя по словам Джорджа, ему Кумико тоже ни о чем говорить не стала. Ничего не узнал он и от внука, хотя Аманда вовсе не собиралась просить малыша соврать, как-то само собой вышло, что никто об этой табличке больше не упоминал. Это стало их тайной, которую все негласно согласились хранить.

А сама Аманда просто продолжала любоваться этим пейзажем, и все.

За эти же несколько недель (еще до того как заметила у Аманды табличку) Рэйчел стала до странного дружелюбной.

— Не хочешь с нами пообедать? — предложила она однажды, подходя к ней и таща за собой Мэй, как заправский буксир.

У Мэй отвисла челюсть.

— Серьезно?

— Серьезно? — эхом отозвалась и Аманда.

— Девушки в офисе, — заявила Рэйчел, — должны держаться друг за дружку? Чтобы обезопасить себя от всяких глупостей?

— Так ты серьезно? — повторила Мэй.

— Серьезней некуда, — отозвалась Рэйчел. — Мы все здесь взрослые люди?

— Спасибо, — сказала Аманда. — Но у меня свои планы.

— Ну, как хочешь, — бросила Рэйчел, и они обе ушли.

Но и это было еще не все.

— Мы завтра собираемся в кино, — объявила Рэйчел в пятницу утром. — Поржем над акцентом Энн Хэтэуэй? А потом опрокинем по паре коктейлей?

Аманда взглянула на нее с подозрением:

— Это что, приглашение?

На лице Рэйчел появилась злая, с издевкой, гримаса, но тут же исчезла.

— Слушай, — сказала она. — Ну, сколько раз я должна тебе говорить, что прошу прощения?

Аманда открыла рот, потом закрыла — и открыла снова.

— Один?

— Ну, так как? Пойдешь?

— Но у меня Джей-Пи…

— Ладно, расслабься. — И Рэйчел снова ушла.

Все было странно — в каком-то смысле еще хуже, чем в период их дружбы на почве взаимной ненависти. По работе Рэйчел муштровала ее, как и всегда, но странные приглашения от нее так и сыпались, и однажды Аманда сдалась, и все трое наконец отправились обедать в недавно открытую модную бургерную.

— Думаете, это настоящий эмменталь? — спросила Аманда, поднося к глазам бургер.

— Поверить не могу! Чтобы клали такой шикарный сыр на какой-то гамбургер?

— «Шикарный»? — фыркнула Рэйчел. — Кто сказал «шикарный»?

Мэй чуть заметно смутилась:

— Кажется, я…

— Как у тебя с Уолли? — спросила Аманда, надкусывая бургер.

— Уолли — большой сосунок, — ответила Рэйчел, разрезая свою порцию надвое.

— У него — большой сосунок? — уточнила Аманда. — Или он сам такой?

Рэйчел шваркнула вилкой и ножом о столешницу — с такой силой, что вздрогнули даже за соседними столиками.

— Знаете что?! — почти заорала она. — Я, между прочим, порядочная!

Звенящая тишина повисла над их секцией ресторана. Мэй посмотрела на Аманду, потом снова на Рэйчел.

— Ну да, — сказала Мэй. — Ну, то есть ты в порядке…

— А кто говорит, что ты непорядочная? — спросила Аманда с явным интересом, хотя и не забывая откусить очередной кусок мяса.

— Я знаю, что со мной нелегко? Понятно? Но как еще по-другому? Если ты женщина и хочешь преуспеть? Да при этом и личную жизнь устроить… и не стать… не стать…

— Мымрой? — подсказала Мэй, потягивая через соломинку фисташковый милкшейк.

— Да, не стать мымрой! Вот я о чем?

— К чему ты клонишь? — поинтересовалась Аманда.