Михаил Сергеев - Последняя женщина

Раб (быстро, с ненавистью глядя на него, проходит мимо и зло говорит). Камнями не хуже! Хотя нет. Ума-то, я вижу, не прибавилось… За века точно ничего не изменилось.

Франсуа. Я не знал, что это она. Лицо было закрыто покрывалом. Думал, что ведьма. Их много тогда жгли на кострах.

Наци. Так обычно и бывает. (Все оборачиваются к нему.) Они на этом и ловят.

Франсуа (испуганно). Кто?

Наци. Демоны, демоны, дорогой. Сначала ведьму, по вашему мнению, недостойную жизни, потом насильника или убийцу. (Кивает на Убийцу.) Врагов своего народа тоже можно. А потом людей, и толпами, толпами…

Барроу. Прекратите! (Подходит к его стулу и толкает за спинку).

Наци (приходит в себя). Извиняться не буду. Вины перед вами нет.

Премьер. Это как посмотреть. Вы научили уничтожать человека в промышленных масштабах. На поток, так сказать, поставили. Попадись вы тогда в руки Иосифу, он бы живьем вас разорвал. И следовало бы.

Барроу. Бросьте! Просто пришло другое время, технический прогресс шагнул вперед. А он воспользовался его достижениями для своих целей, отсюда и масштабы. Впрочем, разве это масштабы?

Наци. Вот, вот.

Премьер. Какими достижениями? Сжигать людей в печах можно было и в Древнем Риме. (Кивает в сторону Квитания.) Однако это и в голову им не приходило. Цель уничтожить человека по внешнему признаку до него никем не ставилась. А он что плетет здесь? "Насильника, врагов народа". Урод. Таких мочить надо, и желательно как можно раньше, при первом самостоятельном посещении туалета.

Маргарет. Как же вы опять не понимаете! В нем просто демонов заговорило больше, чем в каждом из нас. В каждом! Ему не повезло. Он слабый и не мог им сопротивляться, как мы. Ведь в ваших словах ненависть, а значит, какие-то демоны вами уже овладели. В каждом их легион. А он был еще и при власти. Несчастный. На его месте мог оказаться любой.

Наци (с воодушевлением). Да, да, любой! Любой!

Артур. Да что вы тут комедию разыгрываете? (Показывает в зал.) Они в конце концов пришли смотреть драму! Зайдите на сайт "Враги человечества". Он же там первый! Какие демоны!

Премьер. Полностью согласен. Посмотрите на него: он даже не сожалеет о содеянном!

Наци (говорит медленно и четко, сидя и раскачиваясь всем телом). Вы не правы. Я уже близок к этому. Ведь я в аду. Вы знаете, что такое ад?

Премьер. Ад вы устроили детям Освенцима. А сами еще в предбаннике. Не придумано таких мук, которые я назвал бы для вас адом.

Наци (сокрушенно). Может быть, может быть. (Вдруг поднимает голову и потрясает указательным пальцем.) Но детей я любил! Да, да, любил! Ведь если не видеть, как они умирают, то можно любить. И не только детей. Например, в Альпах. На курортах. Я тоже там бывал. Есть, в конце концов, кинохроника (разводит руками). Можно и жалеть, и заботиться о близких. Если не видеть тех, убитых. А я ведь не видел. Разве это хоть как-то не оправдывает меня? Ну хоть как-то? (Оглядывает всех). Вот другие, там на месте, они ведь видели, что делают. Разве они лучше меня? А я почему-то первый в списке? Несправедливо. (Качает головой.) Ведь любая власть только отдает приказы, а другие убивают, убивают, убивают…

Сток снова толкает спинку стула. Наци замолкает.

Маргарет. Именно так мы все и поступаем. Если не видеть горе других, то и помогать не надо. Просто некому. Мы ведь не знаем о них. Если не видеть убитых по твоему приказу, если не слышать стоны матерей по детям, умершим в страшных муках от наркотиков… (Поворачивается к Премьеру.) Если не смотреть в глаза их дочерям, изнасилованным подонками, которые насмотрелись вашего телевидения, если не слышать рыдания по замученным вашими околоточными в их собственных застенках… Ну, просто не реагировать публично… А если вообще заткнуть уши, то и о бездомных не услышишь. А вы: девальвация целей, деньги и успех! Так что хуже? (Премьер отворачивается и отходит.)

Барроу. А если плавать все время на яхте? На самой большой в мире?

Маргарет. А если плавать все время на яхте, то и обо всех злодеяниях мира не узнаешь. И в своей вине, во всем происходящем не убедишься. И будешь тогда, как этот (указывает на Наци), вот так же сидеть, а сидеть будешь неизбежно, и бормотать: "А я ничего не знал, ну хоть как-то это оправдывает меня?" Жалкое зрелище.

Премьер. Да, пожалуй, вы правы.

Квитаний (обращается к Премьеру). А ведь мы с вами чем-то схожи. Вы так же, как и я, раздаете все своим и перестали подчиняться Сенату, то бишь как у вас он называется? Только помните, ваши… то есть мои… легионеры сами забили меня камнями.

Барроу. Я ему это уже говорил!

Артур. Как сказал Ришелье, предательство — всегда вопрос времени.

Премьер. Я знаю, но я-то раздаю все моему народу.

Барроу. Многие верят.

Квитаний (ухмыльнувшись). Многие верят. (Несколько секунд молчит.) Впрочем, даже если так, подобными темпами надолго не хватит.

Премьер. Какими темпами?

Квитаний. Я имею в виду письмо Капицы Сталину. Помните атомный проект? Оно сыграло решающую роль. Правда, мало кто об этом знает. В письме он убеждал выпустить из лагерей ведущих ученых. Я помню дословно! (Встает, вытягивает вперед руку и тычет пальцем в какую-то точку.) "Для того, чтобы выиграть скачки, нужны рысаки. А хорошие рысаки норовисты. Но без хороших рысаков скачки не выиграть". Рысаков тогда, помнится, допустили до принятия решений — и выиграли. Не побоялся.

Премьер. Вы что же, полагаете, что сейчас рысаки не допущены?

Квитаний. Всего два. Да и то потому, что не опасны. Скомпрометированы, так сказать, перед обществом. Ох, уж этот страх перед личностью! Ох уж этот страх. (Прикрыв рот ладонью, громко шепчет Премьеру.) Чего греха таить: сам побаивался. (Уже громко.) Остальные стоят в конюшнях запертыми и бьют копытами. А в ноздрях — огонь! В любой конюшне мира есть такие. (Неожиданно отвлекается и мечтательно смотрит вверх.) Вот, помню, у меня был конь… пардон. Так вот, только некоторые имеют мужество выпустить их. Они и входят в историю. А в вашей команде серые лошадки, а значит, и дела в яблоках. Ведь задача не выиграть, не прорыв, а стабильность, то бишь смерть! Нет, не лошадки, а уже табуны, с критической массой. Одному не остановить. Только со страной, а ведь обрыв все ближе и ближе. (Снова мечтательно.) А какие открывались перспективы! Долина Нила, уходящая вдаль! Тьфу! Да что со мной! Нанотехнологии! Все народы с одного старта. Как будто не было никаких "Дженерал моторс". Все с нуля. Раз в двести лет бывает. (Замолкает, задумывается. И уже твердо, с отмашкой рукой.) Но скачек не выиграть!