Лариса Васильева - Бессонница в аду

Ответ Марии явно обидел его, получать отказы он не привык. А Мария сама не поняла, как вышло, что она так резко отказала ему… Вроде бы она этого не собиралась делать.

— Честно говоря, я думаю, что и трех девушек для больного человека много…Ты уверен, что это не вредит тебе?

— Я согласен заменить их на одну…

— Ну да, сложить возраст трех и получишь одну…

— Вот видишь, какую большую роль играет для тебя возраст, значит, моя работа очень нужна…

— Нужна, я и не спорю, только не такими методами, не хочу быть подопытным кроликом…

Лето кончалось, стало прохладнее, и гардероб Марии обновился, пополнился теплыми вещами без всяких просьб с ее стороны. Олег Аркадьевич принес ей первой новые каталоги одежды, и она впервые в жизни выбирала для себя самую модную, красивую качественную одежду, не глядя на цены. Отмеченные ею вещи уже никто больше не имел права заказать. Только куда их носить, кроме столовой? На ежедневных вечерних посиделках в холле первого этажа появилась новая тема для обсуждения, жутко интересная для всех — отношения Марии и хозяина. Все почему-то были уверены, что они еще ни разу не спали вместе, и это бесконечно изумляло.

Ночные встречи не прекращались. Мария поражалась невероятной работоспособности Хана — не каждый человек сможет весь день заниматься научной работой, а ночью еще пару часов тратить на разговоры. Гулять по мокрым дорожкам под моросящим дождиком, им, конечно, уже не хотелось. Теперь они чаще сидели в холле. Хан разжигал камин, у огня было уютно пить какао или кисели — он с удовольствием пил детские напитки.

— Это я добираю то, что не получил в детстве, — говорил он.

Все было тихо, мирно, ничто не предвещало плохого, когда однажды исчезла Валентина. Она не появилась на ужине, но Мария промолчала, никого не стала спрашивать о ней, мало ли… Вдруг той удалось сбежать, зачем же привлекать внимание раньше времени. Валя была женщина тихая, неприметная, ни о чем, кроме лука и своей коровы, она не говорила: то ли не хотела откровенничать, то ли ее больше ничто в жизни не интересовало. Впрочем, и сама Мария разговаривала только с Ханом, и то потому что тот ее заставил. Сначала отсутствия Валентины, кроме соседок по комнате, не заметил никто. И Мария, и Галя между собой гадали, как это пожилая женщина могла сбежать, возможно ли это? Но никто не слышал, чтобы в лаборатории начался новый эксперимент, медики на этот раз дружно молчали. А если она все-таки сбежала, то сможет ли заявить в милицию, будет ли толк от такого заявления? И сколько им тогда ждать свободы? Мария сомневалась, что Валентина поспешит в милицию, ей казалось, что та сначала выкопает лук и подоит корову. А через несколько дней Олег Аркадьевич зашел к ним в комнату и молча забрал Валины вещи.

— А где Валя?

— Ее больше нет…

— Как нет?!

— Ее забрали в лабораторию?

— Да, — он вышел.

Мария и Галя переглянулись.

— Теперь я следующая, — обреченно сказала Галя, — тебя хозяин любит, не тронет…

Мария молча согласилась с ней, да, сейчас Хан, пожалуй, и не тронет ее, но как долго продлится его благосклонность?

Ночью она спросила Хана, как он мог пойти на убийство Вали, ведь несмотря на возраст она была такой крепкой, сильной.

— Я был уверен, что сейчас-то сбоя не будет, черт, опять ошибся в чем-то… Ну, понимаешь, нельзя брать совсем дряхлых старух, таких, которые уже перешли точку возврата, их мышцы, кости не поддаются регенерации, и никогда не узнаешь, отчего они умерли: от старости или от дозы облучения…

— Это просто убийство, и его невозможно ничем оправдать, я не верю, что есть цель, которая оправдывает подобные средства, это просто отвратительно! И я бы так считала в любом случае, даже если бы мне самой не угрожала эта ванна… Можешь меня убить или избить, но я не хочу с тобой после этого разговаривать.

И она ушла к себе. Хозяин не остановил ее, не крикнул, не ударил… Хан в эту ночь не спал, он понял, что пропал: впервые в жизни влюбился. Он и сам удивлялся своему выбору, а по привычке все анализировать, пытался понять, почему именно эта женщина притягивает его, почему именно с ней ему так хорошо — можно часами разговаривать, можно просто молчать. Что он, жалеет Марию за ее неудачную жизнь, а у кого она удачная? Или ему нравится ее робкая битва за нравственные идеалы? Или то, что она постоянно испытывает к нему сочувствие, старается по мере сил облегчить головные боли, хотя он виноват в том, что она попала сюда… Сколько прошло времени с тех пор, как у него стало появляться неудержимое желание обнять ее, когда она массирует ему плечи? Кажется, он уже давно сдерживается изо всех сил, и все же готов бесконечно терпеть эту сладкую муку, чтобы только не отпугнуть ее, чтобы она все так же бережно касалась его и смотрела на него так, как это бывало ночами, когда они потягивали у камина какао…

Благодаря ей, его жизнь наполнилась новым смыслом, оказывается, он был так обделен, не зная, как это важно для каждого, любить кого-то, скучать по этому человеку, беспокоиться о нем и постоянно терзаться вечным вопросом, а взаимна ли его любовь? И сейчас Хан наслаждался этими совершенно новыми ощущениями и специально медлил, не торопил события, чтобы не пропустить ни единого мгновения этой чудной игры в любовь, этого сладкого предвкушения, божественного дара… Он терпеливо ждал ответного чувства и думал, ну вот еще день-другой, и все, она будет его… Иногда ему уже казалось, что Мария тоже уже влюблена, но просто скрывает это, потому что невероятно закомплексована. Он удивлялся этому, настолько стеснительность не вязалось со здешними нравами, считал такую застенчивость неуместной, даже смешной в ее возрасте и все равно восхищался этим. Он любил эту женщину такой, какая она есть…

В огороде дозревали овощи, Мария помогала теперь снимать урожай и убирать пожухлую ботву. Однажды Римма позвала ее к себе на обед, на свой день рождения. Для всех, кто работал на хоздворе, ферме и в огороде, был выстроен отдельный блок, и жизнь там текла по-другому, люди жили так, как живут во всех деревнях. И питался здешний народ не из общего котла, а порознь, каждая семья сама по себе. Для Марии приглашение было большой радостью, ведь она ни с кем в их корпусе так и не общалась. Постепенно Римма стала для нее единственной подругой. Готовила она очень хорошо, таких блюд Мария раньше и не пробовала — Римма была из Казани и потчевала гостью татарскими блюдами. Ильгиз по случаю дня рождения жены даже раздобыл немного вина, и они отлично посидели.

Мария вернулась к себе поздно, уже после ужина, только успела пройти в корпус, как спустили собак. Здесь Марию поразила тишина. Обычно в это время жизнь в холле бьет ключом — иной раз тут и пели, и танцевали. А сейчас — никого… Она прошла к себе.