Виктор Левашов - Третья половина жизни

Связь между 14-м и 15-м постами осуществлялась два раза в сутки, утром и вечером, по рации.

Утром 23 марта, накануне происшествия, с центральной рации Норильской Гидрологической службы сообщили на Имангду, что завтра в первой половине дня к ним придёт вертолёт с почтой, продуктами и новыми метеорологическими приборами. В тот же день, извещенные Иннокентиевым, Неверов и Саулис провели вечерние метеонаблюдения по обычной программе и пришли на лыжах на Имангду с тем, чтобы переночевать здесь и встретить затем вертолёт.

Это был первый транспорт после четырёхмесячного перерыва на зимний период, когда пурги и полярная ночь прерывали всякое сообщение постов с городом. Как явствовало из показаний свидетелей, весь этот день и следующий Неверов был настроен весело, участвовал в разговорах и охотно отзывался на шутки. Такое же праздничное настроение было у всех, потому что зима, самое трудное время для жизни на постах, практически была уже позади.

Вертолёт Ми-8, арендованный Гидрологический службой, приземлился на Имангде в начале второго, простоял тридцать минут под разгрузкой и вернулся в город. Двумя часами позже Неверов уложил в рюкзак часть присланных продуктов и книги (список прилагается) и на лыжах отправился на Макус, чтобы провести вечерние метеонаблюдения. Саулис остался в посёлке на Имангде, так как, по его словам, выпил слишком много спирта и идти не мог. Он должен был возвратиться на другой день и привезти на собаках остальной груз.

Выходил ли Неверов 24-го марта на вечерний сеанс связи, неизвестно. Люди, оставшиеся в посёлке, были пьяны и ничего утверждать не могли. На следующее утро, несмотря на вызовы с Имангды, 14-й пост не отвечал. Это не вызвало беспокойства, график связи между постами выдерживался не слишком строго. Неверов мог уйти на ближние озера за рыбой, просто проспать или, если вблизи поста обнаружились свежие оленьи следы, пуститься за стадом. Мысли о несчастном случае в пути тоже ни у кого не возникло. Неверов хорошо знал дорогу, шёл налегке, был вооружён карабином, к тому же погода стояла солнечная и безветренная, а мороз не превышал двадцати градусов.

Первые признаки тревоги рабочие на Имангде обнаружили лишь 25-го марта, когда Неверов вновь не вышел на связь. Оставив Терехова в посёлке и велев ему никуда не отлучаться от рации, Иннокентиев и Саулис отправились на 14-й пост, ведя с собой в упряжке четырёх собак с нартами, гружеными продуктами, запасными батареями для рации и присланными с базы приборами для замеров расходов воды в Макусе в период весеннего паводка. Из-за груза дорога заняла вдвое больше времени, чем обычно. Добравшись наконец до поста, Иннокентиев и Саулис обнаружили Неверова в единственной комнате дома: в верхней одежде, без шапки, как бы спавшего за столом.

Крупная рана в голове свидетельствовала о том, что он мертв.

На полу слева, в полуметре от него, валялся карабин. Шапка висела на обычном месте в углу.

Не притрагиваясь, по совету Саулиса, ни к каким предметам, Иннокентиев связался с постом на Имангде и приказал Терехову немедленно сообщить о случившемся в Норильск. После чего они, не желая оставаться на ночь в одном доме с мёртвым телом, вернулись в посёлок, где и дождались вертолёта со следователем и судмедэкспертом.

Как показало расследование, причиной смерти Неверова стал выстрел, произведенный из охотничьего карабина выпуска 1954 года, заводской номер 16337, следующим образом. Неверов вбил в левый край стола, в столешницу сбоку, 60-миллитровый гвоздь, затем вдел в него скобу карабина так, что спусковой крючок мог быть приведен в действие смещением ствола вправо, на себя, по отношению к месту, на котором находился Неверов. После чего он, сидя за столом на длинной деревянной лавке, обычно с этой стороны стола и стоявшей, приставил ствол карабина к виску и произвёл выстрел. Пуля пробила черепную коробку насквозь, от левого виска к правому. Остатки пули на излете вошли в бревно над оконной рамой, откуда были извлечены следователем.

Согласно показаниям рабочих Саулиса, Иннокентиева и Терехова, гвоздь в столешницу был вбит перед выстрелом самим Неверовым. Прежде этого гвоздя не было и необходимости вбивать его в такое неудобное место, где он цеплялся бы за одежду, не возникало.

Судя по расположению предметов в комнате, по отпечаткам пальцев Неверова на ложе и стволе карабина, здесь имело место неосторожное обращение с оружием либо самоубийство.

Возможность участия в произведении выстрела кого-нибудь из рабочих-гидрологов, постоянно проживающих на 14-м и 15-м постах, исключалась, о чём говорили хорошо сохранившиеся следы на снегу возле дома, соответствующие их показаниям. Вмешательство посторонних лиц также было исключено, так как посты находились в труднодоступном ненаселенном районе, а по сведениям службы перевозок Норильского аэропорта местных линий в эту местность никто, кроме обслуживающего персонала постов, в продолжение более полугода до происшествия не доставлялся.

Сопоставив выводы судебно-медицинского обследования, показания свидетелей, данные осмотра места происшествия и окрестностей, следователь Норильской городской прокуратуры пришёл к заключению о правомерности квалификации этого случая как самоубийства по личным мотивам. Версия о неосторожном обращении с оружием не могла быть, по его убеждению, принята во внимание, учитывая, что выстрел, ставший причиной смерти Неверова, был произведен способом, прямо указывающим на сознательное стремление погибшего этот выстрел произвести.

Такой вывод не мог быть поставлен под сомнение и тем обстоятельством, что на столе перед Неверовым находились ветошь, ружейное масло, шомпол и другие предметы, употребляемые при чистке и смазке оружие. По общему мнению обитателей постов Неверов при обращении с оружием был осторожным и предусмотрительным человеком, а в момент происшествия находился в трезвом рассудке.

Наличие указанных предметов, а также то, что Неверов не оставил посмертной записки, обычной в случае самоубийства по личным мотивам, могло свидетельствовать о нежелании погибшего придавать огласке подлинные обстоятельства своей смерти. Что по рекомендации следователя и было учтено при официальном уведомлении руководства Гидрологической службы и должно было впредь учитываться при ответах на запросы заинтересованных лиц. Обслуживающий персонал постов также был предупреждён о том, что при обсуждении происшествия с сослуживцами желательно выполнять косвенно выраженную волю погибшего и причиной смерти Неверова называть неосторожность при чистке оружия.

Все результаты расследования были надлежащим образом запротоколированы, после чего следователь дал разрешение на захоронение погибшего. Тело Неверова было перевезено на Имангду и похоронено в присутствии следователя, судмедэксперта и всех рабочих-гидрологов на вершине сопки с географической отметкой «57,6» возле триангуляционной вышки.