Антон Тарасов - Ирония фарта

— Нет, пап, поехали!

— Володя, немного помолчи, сейчас мы все решим, — Сергей повернулся к Натали. — Доча, понимаешь, отменить ничего не получится, нас ждут, за все заплачено, это новогодние праздники, нам повезло, что все удалось так подгадать с поездкой.

— Тогда езжайте без меня, — тихо проговорила Натали.

Родители переглянулись.

— А ты сможешь тут без нас? — вздохнул Сергей.

— Смогу, — ответила Натали.

— Так, давай сделаем так, — предложила Анастасия, — я сейчас схожу к Тамаре Львовне, попрошу ее за тобой присмотреть, вызвать врача, если тебе вдруг станет хуже.

— Да куда уж хуже, — бросила Натали.

— Если такой план не нравится, то предложи свой, — Сергей поглядывал на часы. — Тогда поедем с нами, примешь таблеток от температуры, как-нибудь доедем. А?

— Нет, я не поеду, — Натали откинулась на подушку. — Куда я вам там? Только испорчу все новогодние праздники. А вдруг мне хуже станет?

— Она права, Сереж, — сказала Анастасия, одеваясь. — Я только до соседнего дома и обратно, только бы соседи уже встали.

— Хорошо, мы ждем тебя, — Сергей стал быстро одеваться. — Володя, собирайся, проверим, все ли в машине у нас взято.

Брат, стоя в дверях комнаты, помахал рукой на прощание. Отец обнял и поцеловал. Прибежала мама, сказала, что все будет хорошо, что Тамара Львовна в курсе и зайдет проведать, что еда есть, пельмени в морозилке, лекарства и градусник на тумбочке, поцеловала — и тоже скрылась. Погас свет в коридоре. Скрипнула дверь. С улицы донесся звук заводимого автомобильного двигателя. И опять стало тихо. Предательски тихо.

Так все и закончилось.

Натали плохо запомнила те дни. Казалось, что это один день, серый, зимний, холодный, что он тянется невообразимо долго. Пару раз приходила соседка и громко стучала в дверь, очевидно, посчитав, что звонок может испугать спящую девочку. Натали просыпалась, с трудом вставала с дивана и шла открывать дверь.

Тамара Львовна принесла завернутые в бумагу свежие пирожки с капустой. Пока Натали измеряла температуру, сидя на стуле, соседка хозяйничала на кухне, варила пельмени, разогревала чайник.

— Натали, сколько ты там намерила?

— Тридцать восемь и семь, Тамара Львовна, — с трудом выговорила Натали.

— В любом случае тебе надо поесть, а потом снова ляжешь, — сказала соседка, ставя на стол тарелки. — А вилки где?

— Справа в ящике, — бросила Натали. — Да есть-то особо и не хочется.

— Давай, попробуй, — Тамара Львовна положила в тарелку пельменей, выложила на блюдце пирожок, налила чаю в маленькую эмалированную кружку. — Натали, надо поправляться, ведь скоро Новый год, твои приедут с подарками.

Натали отпила немного чаю, с трудом проглотила пельмени. Вкус еще теплого пирожка она не почувствовала. Во рту стойко ощущался странный горьковатый тяжелый привкус, хотя с тех пор, как родители с братом уехали, никаких таблеток она не принимала и вообще ничего не ела и не пила.

— Ну, вот и отлично, — Тамара Львовна явно торопилась домой. — Я зайду завтра, оставляю тебе пирожки, у тебя здесь полно всякой еды, так что если проголодаешься, то вполне найдешь, чем перекусить.

Закрыв за соседкой дверь, Натали снова улеглась на диван и заснула. Ей снова снилось лето, та самая поляна, только мамы рядом не было. Щебетали птицы, рядом жужжали шмели и проносились над головой стрекозы. Но она была одна, совсем одна. Набрав огромный букет полевых цветов, она направилась в сторону дома, открыла дверь, вошла на кухню. Затем нашла трехлитровую банку, налила в нее воды и поставила букет на середину обеденного стола. В доме не было никого.

На этом сон заканчивался. Натали проснулась только на следующее утро, когда уже рассвело. Она встала и подошла к окну. На улице медленно падал снег, в снегу было все вокруг, кроме снега, казалось, нет ничего. И только из-за деревьев, окутанных снежной пеленой, словно ватой, тоскливо выглядывало маленькое желтое солнце.

Послышался стук в дверь.

— Соседка, — подумала Натали и нехотя пошла открывать.

За дверью действительно стояла соседка. Рядом с ней, переминаясь с ноги на ногу, стоял невысокий милиционер. Натали успела заметить его огромное брюхо и то, что он одет совсем не по-зимнему.

— Натали, нам надо с тобой поговорить, — Тамара Львовна буквально втолкнула девочку в дом, за ней вошел милиционер и закрыл дверь.

— Значит, тебя зовут Натали, — милиционер сел рядом с ней на диван. — Значит, ты никуда не поехала?

— Видите, я с температурой, плохо мне, — Натали начала нервничать. — Зачем спрашиваете?

— Понимаешь, — начал милиционер, — фамилия моя Волков, майор Волков.

— Натали, ты должна приготовиться, быть сильной, — Тамара Львовна села рядом с другой стороны.

— Что-то произошло, да? — Натали начала, кажется, понимать, что случилось нечто страшное.

— Понимаешь, мы тебя искали там, так как по документам ты тоже ехала с семьей, — волнуясь, сказал милиционер. — С семьей.

— Что случилось? — Натали подпрыгнула на диване. — Говорите сейчас же!

— Держись, Натали, ты осталась одна, — произнесла Тамара Львовна и обняла Натали за плечи. — Такое горе!

В глазах Натали потемнело. Майор Волков говорил что-то о стечении обстоятельств, о том, что Натали тоже могла там оказаться. О том, что на заснеженной трассе водитель встречного «КамАЗа» не справился с управлением и тяжелый грузовик буквально смял машину, где ехали ее родители и брат, что шанса выжить у них не было никакого. Милиционер попросил Натали разрешения осмотреться в доме и найти кое-какие документы, на что она просто указала на большой ящик в шкафу, стоявший напротив, где родители хранили все бумаги.

Кто она теперь, когда никого из близких нет? А может, это ошибка — и они что-то перепутали, а ее родители и брат живы и вот-вот вернутся из Финляндии? Нет, они точно что-то перепутали!

Я какое-то время надеялась, что произошла ошибка, ждала, что они вернутся. Но они не возвращались. Мне сказали, что водитель «КамАЗа» был пьян, но остался жив. На сидении рядом с ним нашли начатую бутылку водки. Через много лет я с ужасом поняла, что тот самый привкус, который преследовал меня накануне их отъезда, был вкусом водки. Хоть я никогда ее не пробовала и даже не нюхала, чтобы узнать, чем она пахнет. Я не могу себе этого простить. У меня было предчувствие, а я не смогла им воспользоваться, чтобы предотвратить гибель самых близких мне людей.

Все происходившее далее в сознании Натали перемешалось, событие следовало за событием. Казалось, что жизнь вокруг стремительно бежит вперед, а она стоит на месте и наблюдает за этим круговоротом, не желая в него погружаться. Натали думала только о том, как все выдержать, о том, как не сорваться, о том, как простить себе самой то, что произошло. Она еще не знала, что самое тяжелое ждет ее впереди, когда она окончательно поймет то, что мама, папа и брат больше не вернутся никогда.