Антон Тарасов - Ирония фарта

Натали стояла на лестнице. Внизу стоял Рудольф и говорил с кем-то по телефону сначала на английском, потом перешел на русский.

— Ты понимаешь, что все должно пройти так, как я сказал, иначе мы потеряем сто тысяч, и тебе придется самому их заплатить. Ты меня, кажется, не понял: сделаешь все так, как я скажу. Контейнер приходит, мы его оформляем. Я договорился, вскрывать и проверять его никто не будет. Твое дело сделать один комплект бумаг, а потом и второй. Оформляешь, передаешь, контейнер уходит нашим друзьям, они платят нам деньги. Ясно? Твою мать, ясно тебе?

— Контрабанда, — подумала Натали. — Но чего? Хотя, какая мне разница…

Под Натали скрипнула половица.

— А, это ты, — Рудольф посмотрел наверх. — Мы с тетей уедем на пару часов по делам, тебя закроем в доме. Поняла?

— Поняла, — грустно ответила Натали.

После того, как дядя и тетя ушли и закрыли дверь, Натали села на подоконник большого окна в кухне. Она смотрела туда, где виднелись убегающие вдаль бесчисленные коттеджи с маленькими задними двориками и аккуратно подстриженными газонами, столь же аккуратными дорожками, по которым лишь изредка проезжали автомобили. Слишком чисто намытые и слишком дорогие, чтобы быть автомобилями в привычном понимании этого слова. Все вокруг было чужим и непривычным. На кухне не дребезжал холодильник. Даже пыль на подоконнике, где сидела Натали, была не пылью, а лишь жалким на нее намеком, не более.

Натали казалось, что окружающие люди хоть и чувствуют дискомфорт от проживания здесь, но предпочитают его скрывать под маской самодовольной улыбки и за причмокиванием жвачки. Вокруг было полно русских. Вообще, говорить по-русски в том районе, где волею судьбы оказалась Натали, считалось каким-то особенным шиком.

Только небо было таким же, светлым, голубым, и облака были такими же. Да и сама Натали нисколько не изменилась. Она была все той же и жила теми же воспоминаниями, что были с ней в те последние дни перед отъездом.

Один раз я задумалась о том, что держит меня здесь. И этого оказалось достаточно для того, чтобы сообразить: мне надо бежать. Ничего меня не держало, совсем ничего. Меня тянуло обратно. Может, это было потому, что рядом со мной были люди, которых я просто ненавидела и ничего с собой не могла поделать. Как только в моей голове мелькнула мысль о том, что меня ничто не удерживает, сразу возникла другая мысль о том, как отсюда сбежать, а главное, куда. Впрочем, ответ на этот вопрос я знала точно.

Сидя на подоконнике, Натали задремала. Неожиданно она почувствовала, как что-то в нее ударило, что-то скользкое. Она открыла глаза. На ее плече лежала банановая кожура. В нескольких метрах стояла Светлана.

— Ах ты мразь, с ногами на окно, — от ярости Светлана даже брызнула слюной.

— Ты его мыла? Это мой дом, поняла?

— Не надо на меня орать, я помою, — спокойно ответила Натали.

Неожиданно Светлана подскочила и ударила Натали кулаком в висок. От неожиданности Натали закричала, но от следующего удара смогла увернуться. Она спрыгнула с подоконника, оттолкнув Светлану, и бегом, изредка спотыкаясь, направилась в свою комнату.

— Будь ты проклята, тварь, будь ты проклята, — причитала Светлана. — Ты отравляешь нам жизнь. И почему ты не сдохла тогда, со всеми? Будь ты проклята…

Натали повернула ручку на двери, заперлась изнутри, сама легла на кровать и смотрела в потолок. Она уже успела привыкнуть к постоянным стычкам с тетей — та как будто искала повод для того, чтобы обозвать ее или намекнуть на то, какими ничтожествами, по ее мнению, были родители Натали.

— Натали, быстро открой дверь, — Рудольф дергал за ручку и очевидно терял терпение.

— Зачем?

— Затем, — крикнул Рудольф. — Ну, открывай.

— Мы можем поговорить и через дверь.

— Ах ты, сука, — процедил Рудольф, размахнулся и пнул дверь.

Дверь распахнулась. Он стоял перед ней, как в тот день, когда все случилось. Ей казалось, что сейчас он подойдет, силой сорвет с нее джинсы, и она уже ничего не сможет сделать. Натали закрыла глаза.

— Если ты, сука, еще раз что-то скажешь грубое тете Свете, твоей маме…

— Она не моя мама! — прокричала Натали. — Не моя!

— Не смей мне перечить! — Рудольф был вне себя от злости. — Так вот, если ты еще раз посмеешь ее не послушаться или тронешь хоть пальцем, я прибью тебя, поняла?

Натали почувствовала, как к ее носу Рудольф прижал кулак и вжимал его дальше и дальше.

— Поняла?

Натали зарыдала. Не от того, что было больно или неприятно. И уж тем более не от того, что было стыдно или страшно. Она плакала от того, что была беспомощна в этой ситуации. Ответить Рудольфу ей было нечего.

Натали не спала в ту ночь. Она чувствовала, что в стремлении сбежать и как можно быстрее ее поддерживает еще кто-то. Может быть, ей это только казалось, но что бы это изменило. Она думала о том, к кому можно обратиться за помощью, за поддержкой или хотя бы за советом. Среди тех, кто жил вокруг, таких людей не было. Она перебирала в голове разные варианты, но не один из них не давал гарантии того, что она вновь не попадет в руки дяди и тети, и жизнь станет еще страшнее, чем была до этого. Она просто боялась, что ей будет еще хуже, а из этого логично следовало, что у нее есть только один шанс. Только один и единственный шанс.

Под утро Натали, не раздеваясь, задремала, думая, что будет время, чтобы все решить и подготовиться. Но она ошибалась.

— Доброе утро, — Рудольф смотрел прямо ей в лицо. — Я тебе пожелал доброго утра, тварь.

Натали чуть приоткрыла глаза. Рудольф нагибался над ней. Он был в синем махровом халате. Она явственно почувствовала исходящий от него легкий запах пота и перегара.

— А ну-ка вставай, — Рудольф схватил Натали за плечо и встряхнул, затем взял под руки и буквально поставил на ноги перед собой. — Не вздумай орать, убью.

Рудольф сильно ударил Натали по лицу, затем скинул халат.

— А сейчас… — Рудольф улыбался, глаза у него бегали.

Он смеялся и больно сжимал плечо. Натали закрыла лицо руками, но в этот момент почувствовала, как Рудольф, продолжая ее держать, расстегнул на ней джинсы и сунул руку вовнутрь. Он стоял перед ней абсолютно голый, готовый в любую минуту избить ее до полусмерти и, смеясь, изнасиловать. Снова эта история должна была повториться. Снова как будто сделать ничего было нельзя.

Но Натали дернулась, закричала, сначала споткнулась, а потом, ощущая на своем теле цепкие, как клещи руки дяди, прицелилась — и наступила ему на ногу. Тяжелая резиновая подошва кед, что были на Натали еще со вчерашнего вечера, сделала свое дело. Рудольф вскрикнул, на мгновение отпустил Натали, но тут же опомнился и снова с размаху ударил ее по лицу.

Натали была спокойна. Следы текли из глаз ручьем, но она не проронила ни звука. Она в упор смотрела на дядю. Возникла пауза.