Фред Стюарт - Век

Дверь распахнулась, и вспышка фотоаппарата ослепила их.

— Прекрасно, мистер Декстер! Еще один снимок — улыбнитесь!

Вторая вспышка. Виктор выскочил из постели и бросился к двери, но двое мужчин уже бежали по коридору отеля к пожарной лестнице.

— Лучше надень штаны! — заорал один из них через плечо. Он слышал их издевательский хохот, пока те бежали вниз по лестнице.

Виктор вернулся в номер и закрыл дверь. Выглядел он ужасно. Элен плакала.

— Как это случилось? — спросила она сквозь слезы.

— Наверное, они следили за нами. Боже милостивый…

Он начал быстро одеваться.

— Ты подумал, что ты такой умный, так ведь? — спросила Люсиль с ноткой торжества в голосе. Их разговор происходил час спустя после сцены в отеле. Люсиль сидела в небольшом будуаре рядом со спальней на втором этаже дома на Пятой авеню.

— Ты и эта потаскушка актриса! Как будто я не догадалась об этом вчера, когда она сказала мне, что ничего не происходит и что ты — «идеальный джентльмен». Как будто ты что-то знаешь о том, что это такое — джентльменское поведение!

Он поглубже уселся в кресло:

— Хорошо, Люсиль. Ты получила то, что хотела. Только избавь меня от своего злорадства.

— Почему я должна избавлять тебя от чего-либо? А ты когда-нибудь щадил меня? Ты уничтожал меня годами со своей секретаршей. Ты украл мою долю в банке.

— Черт побери, я никогда ничего не крал у тебя! И вообще никогда ни у кого не крал…

— Заткнись! Теперь буду говорить я.

Виктор промолчал. Люсиль поднялась с шезлонга и закрыла дверь.

— Я знала, что рано или поздно ты будешь спать с ней, — произнесла она, прислонившись спиной к двери, — но только вчера вечером я поняла, какую игру ведет эта маленькая шлюха, когда берет деньги у меня и в то же время спит с тобой. Или, вернее сказать, вы оба вели эту небольшую игру. О, это так похоже на тебя, Виктор. Наверное, вы от души повеселились за мой счет! Но на этот раз вы промахнулись. Я вас перехитрила. Я сказала детективу, чтобы он не ждал звонка мисс Фицсиммонс, а начал следить за ней. И — пожалуйста! Мы раскрыли вашу грязную игру, я подчеркиваю: грязную! Сейчас, в силу очевидных причин, я не хочу использовать эти фотографии. Но я сделаю это, если ты, Виктор, не отдашь мне все, что я захочу. Это понятно?

Он кивнул. Люсиль снова уселась в шезлонг, вытянула ноги в шлепанцах и аккуратно расправила складки бледно-лилового пеньюара.

— Я хочу, — наконец начала она, — миллион долларов в год.

Он бросил на жену изумленный взгляд.

— И не говори мне, что ты не в состоянии заплатить столько. Преимущество этого отвратительного нового подоходного налога — единственное преимущество! — состоит в том, что он мешает мужьям утаивать то, что они имеют, от своих жен. За последние годы ты ужасно разбогател, Виктор, прими мои поздравления. — Она достала листок бумаги из кармашка пеньюара и глянула на него. — Ты состоишь в Совете директоров девяти крупных корпораций, в каждой из которых у тебя есть крупный пакет акций. Ты скупал недвижимость в Манхэттене и округе Вестчестер в течение ряда лет… — Она посмотрела на него. — Когда ты являешься президентом крупного банка, так легко найти источники финансирования! А вся внутренняя информация, которая доступна тебе на Уолл-стрит!

— Я все делал открыто и честно.

— Не сомневаюсь в этом. Ты честен по-своему, по крайней мере в бизнесе. Но дело в том, что ты очень богат. Мой адвокат оценивает твое состояние где-то между двадцатью и двадцатью пятью миллионами долларов. Поэтому ты можешь позволить себе платить мне по миллиону в год. Я могла бы попытаться вернуть свою долю в банке, но решила не делать этого. Ты часто говорил, что работаешь не покладая рук, а я умею только тратить деньги. И ты был прав. Так что продолжай работать, чтобы делать деньги. А я по-прежнему буду продолжать их тратить, потому что я так хорошо делаю это. Что скажешь?

Он ответил не сразу:

— Как мы решим с детьми?

— Мы можем договориться, чтобы они смогли проводить определенное время с каждым из нас. В этом вопросе я буду великодушна.

— Понятно. — Он встал, засунул руки в карманы. — Хорошо. Я соглашаюсь на твои условия.

— Я так и думала, что ты согласишься. Тебе тяжело?

Он задумался.

— Нет, — наконец ответил он. — Я думаю, что сейчас, после двадцати трех лет совместной жизни, все, что я чувствую, — это оцепенение. И, пожалуй, легкую грусть…

Он направился к двери.

— Виктор!

Он обернулся:

— Что?

— Ты меня ненавидишь?

— Конечно нет. Ты приводила меня в ярость, но я не мог ненавидеть тебя. Сейчас, когда все кончено, я чувствую к тебе жалость.

Она съежилась:

— Жалость? Но почему?

— Потому что, мне кажется, я знаю, что с тобой произойдет.

Он вышел из этой комнаты навсегда и закрыл за собой дверь. Люсиль глядела на дверь не отрываясь, пораженная тем, что ей внезапно захотелось, чтобы он вернулся.

Пока Виктор спускался по изящной винтовой лестнице с железными перилами, он подумал о детях: Лорна, вероятно, свыкнется с их разводом, она уже достаточно взрослая и уравновешенная девочка; Дрю, хоть и был самым младшим среди детей, тоже, наверное, привыкнет — он неуправляемый и немного хвастливый, но по натуре жесткий мальчик. Развод может на время выбить его из колеи, но он быстро приспособится к новой ситуации. Виктор очень гордился сыном, несмотря на то что проделка с моторной лодкой привела его в бешенство. Больше всего он надеялся на то, что когда-нибудь Дрю станет его преемником в банке, хотя у него хватало мудрости не давить на сына. Время само заставит Дрю повзрослеть.

Его беспокоила только Барбара. Самая застенчивая из всех его детей, казавшаяся такой счастливой в своем книжном мире, — как она среагирует на их развод? Он решил сообщить ей об этом немедленно и в самой мягкой форме.

Виктор нашел Барбару внизу в библиотеке. Когда он вошел в комнату, обшитую деревом, та подняла голову от письма, которое читала, и воскликнула:

— Я получила письмо от Морриса Дэвида! Он пишет так же смешно, как говорит, а какая у него орфография!

— Это не первое его письмо? — спросил Виктор, присаживаясь рядом с ней на софе.

— О нет, мы очень часто пишем друг другу. Он такой интересный… Ты ведь знаешь, я никогда особенно не интересовалась кинематографом, но он заставил меня увлечься им. Должно быть, это очень интересно — наблюдать за тем, как создается фильм.

— Ты хотела бы посмотреть на это?

— О да!

— Я бы тоже не возражал против этого. Я уже подумывал о том, чтобы отправиться в Калифорнию в следующем месяце. Хочешь поехать со мной?

Радость ее была неподдельной.

— Очень хочу!

— Тогда договорились.

— О, папочка, это чудесно! Я всегда хотела посмотреть Калифорнию. Знаешь, мне кажется, она где-то на другом конце земли, но на самом деле она не так уж далеко, правда? И ехать в поезде тоже очень интересно…