Фред Стюарт - Век

— Хорошо.

— Видите ли, я сам пишу сценарии, но, возможно, в том, что вы говорите, есть смысл. Наверное, я должен читать книги, только на меня они нагоняют тоску. Так, может, вы будете читать их для меня? Вы можете читать их и для вашего отца. Он ведь мой партнер. — Он улыбнулся. — Вам нравится моя идея?

Она пристально на него посмотрела:

— Да, я думаю, она мне нравится.

Элен Фицсиммонс сидела в чайной комнате отеля «Таумс-сквер», пила какао и разглядывала людей, многих из которых она знала, потому что так или иначе они были связаны с театром. Эту двадцатишестилетнюю дочь полисмена из Йонкерса [54] Йонкерс — город на юго-востоке штата Нью-Йорк. притягивал к себе Бродвей, хотя до сих пор он отразил все ее попытки сделать сценическую карьеру. Элен жила в театральном общежитии на Сорок третьей Западной улице в одной комнате с другой такой же честолюбивой молодой актрисой. Она брала уроки у миссис Колфакс Чини, стареющей английской трагической актрисы, которая проповедовала мягкие интонации и «класс, всегда класс», стараясь превратить своих учениц, как правило принадлежавших к средним слоям, в театральных герцогинь. Во всем этом было что-то нелепое, но Элен нравилось то волнение, первозданная мощная энергия, которую излучал театр, исторгая из своего чрева ежегодно десятки пьес, ревю, мюзиклов, оперетт и спектаклей. Она была убеждена, что в один прекрасный день счастье улыбнется ей. «Возможно, уже улыбнулось», — подумала она, допивая свое какао.

Элен заметила эту женщину, когда та вошла в чайную комнату, и подумала, что она понравилась бы миссис Колфакс Чини. Высокая, тонкая как тростинка, в элегантном костюме, который удачно дополнялся шляпкой без полей, она, казалось, своими движениями говорила: «Класс, высокий класс». Увидев Элен, женщина подошла к ее столику и села напротив.

— Извините, что опоздала, — сказала Люсиль Декстер, снимая перчатки. — Есть какой-нибудь прогресс?

— Боюсь, что нет.

Люсиль изумилась:

— Но ведь прошел уже месяц. И ничего не случилось?

— Ничего! Ваш муж — идеальный джентльмен.

— Но вы поощряли его?

— Ну, я пыталась быть тактичной. Однако, думаю, он знает, что нравится мне. Он действительно мне нравится. Ваш муж — очень пристойный человек, миссис Декстер. Мне кажется, вы должны взглянуть на все это предприятие по-другому.

— Буду вам признательна, если вы будете делать то, за что вам платят, — отрезала Люсиль. — Чай, пожалуйста. С лимоном, — добавила она, обращаясь к подошедшему официанту. Когда тот удалился, она продолжила менее враждебным тоном: — Я понимаю, что Виктор может быть неотразим. Я и сама любила его, прежде чем произошли определенные события. Но, как я сказала в прошлом месяце в Сандс-пойнте, за этой приятной внешностью кроется очень умный и чрезвычайно эгоцентричный человек. С меня достаточно. Я должна была развестись с ним много лет назад, когда у него была любовница, но я тогда не была готова к разводу. Сейчас я готова. К несчастью для меня, Виктор, насколько мне известно, верен мне, а как вы знаете, в Нью-Йорке единственное основание для развода — это супружеская неверность.

— Я сказала вам, что не буду спать с ним.

— Я и не жду от вас этого, да в этом и нет необходимости. Просто сообщите мне, когда он сделает неизбежный шаг, а он его сделает, поверьте мне. Самая большая слабость Виктора — это женщины. Он снимет номер в отеле и попросит вас прийти туда. Когда он сделает это, позвоните мне, у меня уже наготове детектив и фотограф. Он все еще верит в то, что вы пишете книгу о нем?

— Да.

Люсиль хихикнула:

— Что ж, вы хорошая актриса, моя дорогая. Смотрите, я принесла вам кое-что. — Она вытащила из сумочки конверт и протянула его через стол. — Здесь пятьсот долларов. Когда у нас будут необходимые фотографии, вы получите оставшуюся часть денег.

Элен сунула конверт в сумочку.

— Я спросила одного своего друга об этом. Конечно, я не упоминала имен, но он сказал, что в полиции это называется «заманить в ловушку».

— Не беспокойтесь о полиции или ловушке. Дело никогда не дойдет до суда. Мы обговорим развод частным порядком, и никто не будет ущемлен. А вот и мой чай! Нет ничего лучшего, чем чашка горячего чая в жаркий день. Вы знаете, что арабы пьют горячий чай, чтобы охладиться? Интересно, правда? Это как-то связано с температурой тела…

Элен подумала, что у Люсиль температура тела не поднимется даже в Долине смерти.

Виктор уселся в кровати и закурил сигару.

— Так, Люсиль добавила ко всем моим порокам еще и эгоцентризм, — сказал он, медленно вращая сигару на огне спички. — Должен сказать, что если слуги всегда невысокого мнения о своем хозяине, то для некоторых жен их мужья становятся настоящими злодеями. Люсиль, должно быть, видит во мне эдакое маккиавеллиевское чудовище.

— Она такая холодная, — заметила Элен, потягиваясь. — Нет, действительно она неприятная женщина. Что ты в ней нашел?

— Когда-то она была очаровательной девушкой. Но время изменило ее. Оно меняет всех нас. Вероятно, оно изменило меня даже больше, чем я могу признать. Может быть, представление Люсиль обо мне верно, не знаю. Может, я действительно эгоцентричен.

— О нет, — возразила Элен, поглаживая его плечо. — Ты очень милый, славный, очень… неэгоистичный человек. Просто в ее голове сложился искаженный образ, ведь она ревнует тебя, потому что ты добился успеха, а она нет.

— Она добилась успеха. У нее есть все, чего она хотела от жизни: положение в обществе, прекрасный дом, лесть полоумных лизоблюдов, которые увиваются за ней…

— Возможно, ей этого недостаточно. У тебя есть власть — реальная власть, а это очень привлекает женщин. Может, она хочет уничтожить тебя, потому что знает, что никогда не получит такой власти, какой обладаешь ты.

— Возможно. Но думаю, что скорее всего она просто хочет вытянуть из меня каждый мой цент. Уверен, ее адвокат сказал ей, что если она сможет достать компрометирующие меня фотографии, я буду у нее на мушке. Она постарается их достать. Поэтому я должен быть тебе благодарен за то, что ты сообщаешь мне, что происходит.

— Мне не нравилось это с самого начала. — Элен села рядом с ним. — Но нужны были деньги, поэтому… — Она пожала плечами. — Я не горжусь собой, но мне понравилось, как в конечном счете все обернулось.

Она улыбнулась. Виктор обнял ее и поцеловал в щеку.

— Мне тоже. Вероятно, я единственный мужчина в Америке, чья жена платит его любовнице.

— Да. И разве это не прекрасно? — засмеялась Элен.

— Но мы должны прекратить этот фарс. Сначала я откладывал развод, потом Люсиль… Нужно было подумать о детях, но теперь они выросли и смогут воспринять все нормально, по крайней мере я на это надеюсь. Пришло время нам с Люсиль подвести черту. Я лишь надеюсь, что мы обойдемся «малой кровью»: видишь ли, дело в том, что она истратила все свои деньги, поэтому…