Елена Глушенко - Девушек старше 35 просим не беспокоиться

Он стоял там, где она видела его в последний раз – в глубине зала, и как будто ждал ее. Верхний свет отражался от черных глянцевых боков. RAV недовольно щурил фары, словно сердился, что ее так долго не было.

«Не сердись, мой хороший, – прошептала ему Лариса. – Скоро я тебя заберу отсюда».

Она отказалась от предложения менеджера осмотреть салон автомобиля изнутри. Она и так знала, что двигатель пускается кнопкой, что русифицированные приборы читаются отлично, а качество сборки и материалов выше всех похвал.

Отличившийся давеча Зубов отчаянно хотел спать. Лариса, жестокосердно про себя усмехнувшись, оставила его на съедение менеджеру, горевшему желанием поговорить хоть с кем-нибудь. Оглянувшись на мужа, который покорно, сдерживая зевки, слушал говорливого юношу, она пошла вдоль ряда новеньких блестящих автомобилей, присматриваясь к выражению лица каждой из машин.

По залу, негромко переговариваясь, бродили покупатели. За ними зорко следили немногочисленные менеджеры в строгих костюмах.

Пара средних лет, вошедшая в салон несколько минут назад, остановилась у серебристого «Мицубиси-Аутлендера». Дама в соболях наманикюренным пальчиком осторожно потрогала блестящую эмблему на капоте. Коренастый мужчина в оранжевой дубленке склонился над водительской дверью, пытаясь сквозь затененное стекло разглядеть приборную панель.

«Да хорошая у него панель, хорошая, – сказала про себя Лариса. – И динамика отменная. И сидеть в нем здорово. Если бы не RAV, я бы купила Аутлендер. Кстати, у него морда дружелюбней».

Худенький мальчик неслышно подкрался к мужчине со спины и вкрадчиво спросил:

– Вам помочь?

Мужчина вздрогнул и резко выпрямился:

– Не надо!

Мальчик с готовностью признал свое поражение и так же неслышно ретировался.

Лариса поморщилась. Олух! Ну кто ж так делает! Разве можно подкрадываться к клиенту со спины? А сакраментальное «Вам помочь»? Лично у нее шерсть на загривке встает дыбом, когда продавцы в магазине обращаются к ней с подобным вопросом. Их что – совсем ничему не учат? В таком случае ты его хоть десять раз менеджером назови, он не то, что автомобиль – коврик к нему не продаст.

– Кстати, замечательный зверь, – сказала она негромко и улыбнулась.

Не коренастому мужчине, а его спутнице.

– Если б у меня было больше денег, я бы купила именно Аутлендер.

Дама внимательно посмотрела сначала на Ларисин пуховик, а потом на свои соболя и приосанилась. А Лариса продолжала:

– У него отличное качество сборки, в нем по-американски просторно. А такой ультрасовременной передней панелью вообще немногие авто могут похвастаться.

Дама, заскучав, отошла. Мужчина же наоборот подошел поближе. Лариса обратила его внимание на роскошную светлую кожу, рифленый пластик и водительское сиденье с потрясающей поддержкой. Отдельных слов заслуживала двухстворчатая пятая дверь, позволяющая понизить погрузочную высоту и увеличить проем.

– Вы продавец? – строго спросил мужчина.

– Нет, я покупатель, – улыбнулась ему Лариса. – Продавец во-он там.

И она показала на худенького мальчика, потерянно стоявшего в нескольких метрах от них.

– Молодой человек! – повысил голос мужчина.

Мальчик вздрогнул и полетел на зов.

Лариса хмыкнула и пошла проведать любимого, оформлявшего документы.

…

Колено все еще побаливало. На сегодняшней тренировке Лёва решил его поберечь и ограничился легкой разминкой и силовыми упражнениями на руки и пресс.

Раздевалка постепенно опустела, однако в душевой еще шумела вода. Кто это там так расплескался?

Лёва сидел на скамье, потирая колено и никуда не торопясь. А куда ему было торопиться?

Воду в душевой выключили. Сразу стало тихо-тихо.

«Через неделю меня уволят», – подумал Лёва.

Он так и не сказал матери про грядущее увольнение. Не смог. От одной мысли, что придется с ней объясняться, ему становилось дурно.

Из душевой материализовался Гаврилыч в спортивных штанах с полотенцем на мокрой голове.

– Чего грустим? – поинтересовался Гаврилыч, вытирая волосы.

Лёва усмехнулся. Что на это ответить?

– Мне кажется, я тону, – неожиданно для себя сказал он.

Гаврилыч перестал тереть затылок, внимательно посмотрел на Лёву и сел рядом.

– Ты, случаем, не пьешь? – спросил он опасливо.

– Я? – изумился Лёва. – С чего ты взял?

– Да так, – уклончиво сказал Гаврилыч. – Лицо у тебя какое-то такое… Это хорошо, что не пьешь. А в чем проблема-то?

Лёва пожал плечами.

– Да ни в чем. Просто не знаю, как жить дальше.

– Как это? – не понял Гаврилыч. – Как нравится, так и живи.

Теперь не понял Лёва.

– Что значит – «как нравится»?

– А то и значит: делай, что хочешь, а что не хочешь – не делай.

Они уставились друг на друга.

– А как же слово «надо»? – спросил, наконец, Лёва.

– А кому «надо»?

«Обществу», – чуть было не брякнул Лёва, не подумавши. Но в контексте его жизни это прозвучало бы совершенно по-идиотски.

После некоторой паузы он почти решился сказать: «Родным». И не сказал.

– Хороший ты мужик, Лёва, только глупый, – подвел итог Гаврилыч, не дождавшись ответа. – И в голове у тебя опилки.

– Почему? – не обиделся Лёва.

– Потому что ты грузишься всякой хренью. А на самом деле все очень просто.

Лёва криво улыбнулся. Если бы!

Гаврилыч загорячился:

– Ты Кастанеду читал?

– Нет, – смутился Лёва.

– Я тоже. Депрессивный мужик, скажу я тебе. А вот моя дорогая читала. И мне пыталась читать. Вслух.

– И что?

– Честно говоря, ни хрена не понял. То ли он травку курил, то ли грибы жевал. Или наоборот… В общем, мерещилось ему всякое. Но я не об этом. Мне у него одна мысль понравилась. Бог у него – как гигантский орел. И этот орел вроде как питается нашими эмоциями и ощущениями. Понимаешь?

– Нет, – честно признался Лёва.

– До меня тоже не сразу дошло. Зато когда понял – сразу так легко стало!

– А что понял-то?

– Слушай дальше. В общем, орлу все равно, чем питаться: хоть положительными эмоциями, хоть отрицательными – он все переварит. И ему до фени, кто ты и что ты. Ты для него всего лишь пища. А мы, выходит, живем лишь для того, чтобы кормить его своими переживаниями. То есть смысл нашей жизни в том, чтобы жить и кормить орла.

– Ну?

– Вот тебе и ну! Я, как это понял, так сразу и решил, что, уж если я должен жить для этого, тогда я буду жить радостно. Негатива во Вселенной и без меня хватает. Так что, живи, Лёва, и не парься по пустякам.

С этими словами Гаврилыч, хлопнув Лёву по плечу, поднялся со скамьи. Через несколько минут он, бросив на прощанье: «Будь здоров!», вышел из раздевалки, оставив Льва Аркадьевича Штерна в глубокой задумчивости.