Елена Глушенко - Девушек старше 35 просим не беспокоиться

Он выбрал первое, потому что засосало под ложечкой.

За окном постепенно светало. За ночь опять намело, и соседский дворник остервенело прочищал дорожку к подъезду напротив Лёвиных окон. Голуби на крышке водосточного колодца торопливо клевали разбросанные кем-то хлебные крошки вперемешку с крупой.

Лёва бездумно смотрел в окно. Футбольный журнал, так и не раскрытый, лежал на столе рядом с опустевшей кофейной чашкой.

Послышались шаркающие шаги. Роза Семеновна вышла в коридор и застыла в дверном проеме с телефонной трубкой в руке. Она всегда повсюду носила с собой телефон. Мало ли что.

Лёва смотрел на нее, улыбающийся и абсолютно спокойный.

– Не поняла, – сказала мама. – Ты почему не на работе?

– Нас сократили, – честно ответил он.

– Как сократили? Всех?! – ужаснулась Роза Семеновна.

Она схватилась одной рукой за сердце, другой, которая с телефоном, за стену. Прошла в кухню и медленно опустилась на стул.

Лёва вздохнул и полез в аптечку. Накапал в рюмку корвалол, в чашку налил воды и поставил все это перед Розой Семеновной на стол.

Она проигнорировала и рюмку, и чашку.

– Объясни, что происходит, – потребовала она дрожащим голосом.

Лёва снова вздохнул.

– Да ничего особо смертельного. Просто с сегодняшнего числа абонентский отдел ликвидирован. Вот и все.

И это была чистая правда. Почти.

Он сказал это. Она выслушала и не умерла. А он так боялся! Смешно.

– Почему ты мне ничего не говорил?

– А что бы это изменило?

Роза Семеновна молчала, осмысливая услышанное.

– Хочешь, я сварю тебе кофе? – спросил Лёва.

Она не ответила, поджав губы и напряженно о чем-то думая. Он пожал плечами и пошел к плите варить себе вторую порцию.

– Принеси из тумбочки телефонную книгу, – велела Роза Семеновна через несколько минут.

Голос ее окреп. Она выпрямилась и приготовилась к бою.

– Зачем? – на всякий случай поинтересовался Лёва.

– Надо, – сварливо заявила мать.

Он снова пожал плечами и перелил кофе в чашку. Потом сходил в коридор и принес телефонную книгу.

Роза Семеновна нашла нужный номер и позвонила.

– Здравствуйте! Будьте добры, пригласите, пожалуйста, Василия Андреевича.

Она прикрыла трубку рукой и откашлялась.

– Алло! Вася? Это Роза. Здравствуй, дорогой… Ага, тыщу лет… Нет, Вася, не все в порядке. Моего Лёву сократили… Конечно, ужас… Да только что!.. Нет, дотянул до последнего…

При этих словах она неодобрительно посмотрела на сына.

Лёва с интересом наблюдал за матерью, помешивая пенку.

– Ты вот что, Васенька… Ты подумай, что можно сделать… Да… Да… Вот именно… Только не затягивай… Ага, и сразу позвони… Жду.

И она выключила телефон.

– Значит так, – сказала Роза Семеновна. – Дядя Вася через час перезвонит. Он выяснит, что там у них есть и перезвонит. Ты с ним встретишься, и вы обо всем договоритесь.

Лёва смотрел на мать и улыбался.

Он слушался ее всю жизнь. Всю жизнь! Целых тридцать семь лет он делал то, что считала нужным она.

Да, она заботилась о нем, оберегала его и защищала – от опасностей, от жизни, от себя самого, наконец. Он был сыт всем этим по горло.

– Чего ты улыбаешься? – подозрительно спросила Роза Семеновна.

– Знаешь, мам, я очень тебя люблю. Правда!

При этих словах она не только не расслабилась, но наоборот – напряглась еще больше.

– Но… Ты только не сердись, но к дяде Васе я не пойду. Ни на встречу, ни на работу.

Конечно же, она рассердилась.

– Почему? – сощурилась Роза Семеновна.

В третий раз за утро Лёва пожал плечами.

– Не хочу, – просто сказал он, решив не врать.

– Ты не можешь так поступить со мной, – голос Розы Семеновны опять задрожал.

– Мам, перестань, – отмахнулся Лёва.

– Я всю жизнь жила для тебя. Я жила твоей жизнью!

– Это я жил твоей жизнью! – отрезал он. – Ты решала, как мне жить и с кем мне жить. Точнее, с кем не жить. И это ты решала, что мне делать, как поступать.

– Ну и разве плохо тебе жилось? А? Я уберегала тебя от ошибок! Где бы ты был сейчас, если бы не я?

– Не знаю, – признался Лёва. – Возможно, я бы уже получил «Оскара» за лучшую мужскую роль. В фильме какого-нибудь великого режиссера.

– Ага, конечно, – саркастически усмехнулась она. – В лучшем случае ты бы сейчас говорил «Кушать подано» в какой-нибудь дыре. А в худшем ты бы тогда вообще не поступил в театральный.

– Может быть, – согласился он. – Но это были бы мои ошибки. Понимаешь? Мои! Я бы тогда знал, на что способен, а на что нет. И спокойно занялся чем-то другим. И не мучился бы столько лет, оттого что упустил свой шанс.

Они помолчали.

– Я всегда считала, что ты слаб. Но ты еще и глуп… – сухо сказала Роза Семеновна, поднимаясь со стула.

Лёва усмехнулся. Он это уже слышал на днях.

– …И ты меня очень разочаровал.

И она вышла из кухни.

Он потер рукой глаза. Ну вот и все. Теперь можно снова пойти поспать.

…

Алла повернулась на бок и открыла глаза. Первым, что она увидела, проснувшись, была пара небольших легких кресел, а-ля Чиппендейл, затертых и поцарапанных до невероятия.

«Что же мне с вами сделать, Чип и Дейл?» – подумала она и села на кровати.

Она сидела, болтая в воздухе босыми ногами, и разглядывала эту странную пару.

Предвкушение предстоящего удовольствия уже заполняло ее потихоньку. Она чувствовала, что день будет отличным, несмотря на то, что на улице минус тридцать.

Она жива, здорова. У нее есть дочь, кот и любимое дело, которое еще и кормит. И этого вполне достаточно для счастья.

С таинственными незнакомцами покончено. Больше она не будет такой дурой, чтобы мечтать о нереальных вещах. Ну а поскольку с вычеркиванием таинственных незнакомцев в ее окружении просто не оставалось других мужчин, Алла решительно поставила на личной жизни жирный крест.

Решив отныне целиком сосредоточиться на творчестве, она спрыгнула с кровати и, пританцовывая, пошла умываться.

…

Дети ушли в школу. Муж повел собаку на улицу. Точнее, это Прохор повел Зубова на прогулку.

Лариса пила чай и меланхолично проглядывала свежий номер «Вакансий», купленный тайком от мужа.

Не то чтобы Зубов был категорически против того, чтобы она работала. Нет. Видя, в какую депрессию она впала после увольнения, причем новый RAV почти не помогал ей с этим справиться, Зубов был готов на все. Даже согласиться с тем, что она снова пойдет работать.

Но все же ему очень хотелось, чтобы она еще посидела дома. Хотя бы немного.

Впереди маячил Новый год. Предстояли предпраздничные хлопоты, покупка подарков и разных приятных мелочей. Обычно месяц перед Новым годом был для Ларисы самым радостным в году. Но не теперь. Она чувствовала странную опустошенность. Ей казалось, что все кончено, она никому не нужна. Лариса не хотела с этим мириться и настраивала себя борьбу.