Отто Штайгер - Избранное

Она молча уселась рядом, отвернувшись от него.

Неделю спустя она посетила свою подругу. Конечно же она знала, насколько смерть супруга может перекроить существование женщины, и с удовольствием и тихой радостью думала о том, как такое событие могло бы перекроить и ее собственное существование. И все-таки жизнерадостность Эммы ее удивила. Эмма, правда, еще носила траур, но походка ее была оптимистичной, квартира полупустой, и как бы невзначай она бросила:

— Мебель уплывает как по маслу.

Ее волосы, бывшие до сих пор седыми, приобрели отчетливый синеватый блеск; как весеннее небо, сверкали синевой ногти, покрытые лаком. Не красным, не назойливым лаком, а всего лишь бесцветным.

Они сели пить чай. Госпожа Штайнеггер сказала, что он не мучился, и, увидав, что госпожа Ленер рассматривает ее ногти, прибавила:

— Как тебе мои волосы?

— Неплохо, — ответила госпожа Ленер.

Госпожа Штайнеггер призналась, что краску она купила в супермаркете и что это, собственно, даже не краска, а оттеночный шампунь, которым очень удобно пользоваться дома и у которого черт знает сколько оттенков, но она выбрала именно этот как самый скромный. Через три недели, когда все будет улажено, она едет в Локарно. Насовсем. Домик, точнее говоря, находится не в Локарно, а в Монти, и из него прекрасный вид на озеро и вообще на все.

— Осенью вы обязательно должны ко мне приехать, обещай, у меня ведь есть теперь свободная комната.

Госпожа Ленер пообещала, думая, если то же произойдет и со мной, я покрашусь в шатенку, а синить волосы не буду, ведь она на четыре года старше меня, и, хотя скрывает это, я-то знаю, любой скажет с первого взгляда.

— Как себя чувствует твой муж? — спросила госпожа Штайнеггер.

— Все так же. Никаких перемен.

— Иногда это случается ночью, совершенно неожиданно, как то произошло у меня.

Осенью они поехали к госпоже Штайнеггер в Монти, что немного выше Локарно.

Госпожа Ленер купила мужу белую фуражку. Когда они в Айроло выехали из туннеля, склоны гор были залиты солнцем, и она сказала:

— Для чего я купила фуражку? Надень!

Он попытался это сделать, но у него не получилось. Пришлось помочь. Дальше они ехали молча. Госпожа Ленер думала о своей подруге. Она думала, что судьба очень несправедлива и что если бы судьба как-то распорядилась ее мужем, то она бы тоже немедленно купила домик в Локарно.

Ленер потел. Лента на подкладке фуражки намокла, он чувствовал, что вспотел и затылок, и, когда они въехали в Беллинцону, Ленер сказал:

— Не нравится мне в Тессине.

Потом были Локарно, Монти и Эмма. Она хорошо выглядела, смеялась и говорила с Ленером так громко, будто он был глухим, а не парализованным. Она вытащила его на балкон, впихнула в шезлонг, нахлобучила ему на голову фуражку и заорала:

— Здесь прекрасно. Правда?

— Да-да. Прекрасно.

Потом госпожа Ленер пошла с нею за покупками.

— Не нравится мне твой муж, — сказала Эмма, — он выглядит хуже, чем всего три месяца назад.

Госпожа Ленер только рукой махнула. Она потеряла всякую надежду.

— Да, важная новость, — продолжала госпожа Штайнеггер, — мой сосед собирается продавать свой домик. Вон тот. Будто прямо для тебя. Представляешь, как было бы здорово, если б мы жили рядом.

— Конечно здорово, — сказала госпожа Ленер, — но ты же знаешь, как обстоят дела. Могут пройти еще годы.

— Да нет. Поверь, у меня на этот счет наметанный глаз, он выглядит совсем никудышне. А такой возможности у тебя никогда больше не будет.

Они зашли к соседу. Цена показалась разумной, страховки мужа вместе с ее сбережениями вполне бы хватило. А вид отсюда, подумала госпожа Ленер, еще красивее, чем с веранды Эммы, заметны даже острова Бриссаго, и тогда она сказала:

— Но есть одна загвоздка.

Сосед, выслушав объяснения, сказал: хотя на дом покупателей много, что при таком расположении совсем неудивительно, ради госпожи Штайнеггер, а также ради госпожи Ленер он готов дать право преимущественной покупки сроком на один год. Но ему, конечно, придется взять задаток, небольшой, что-нибудь тысяч пять, и если через год дом куплен не будет, то, как это принято, пять тысяч пропадут.

Госпожа Ленер заколебалась, но Эмма воскликнула:

— О чем говорить, через год все будет как надо, это продлится еще три-четыре месяца: глаз у меня наметанный, ты же знаешь, что у меня наметанный глаз на такие вещи. Со дня на день, говорю, ты можешь рассчитывать на самое худшее.

— Пять тысяч, — сказала госпожа Ленер, — не проблема, столько у меня есть своих, о которых он не знает. И если ты считаешь, что это протянется недолго…

Она подписала контракт, и через два дня супруги уехали домой. Пять тысяч госпожа Ленер отсчитывала в приподнятом настроении, потому что сказала себе: заслужила ж я в конце концов, чтоб мне хоть чуточку пожилось лучше.

Она очень надеялась на зимнюю непогоду и резкие смены температур. Но Ленер перенес все это, перенес, жалуясь и охая. Читая за завтраком траурные объявления в утренней газете, она видела, что умирали мужчины куда моложе. А он — ни в какую, ну прямо ни в какую!

Настала весна, время торопило. Настало лето, и лишь два месяца отделяли ее от того дня, когда она потеряет свои пять тысяч. По утрам, просыпаясь, она бросала на мужа озабоченные взгляды, но он, как обычно, лежал на спине и дышал открытым ртом, а однажды, после сильной грозы, когда молния ударила совсем рядом, она склонилась над ним. Тогда он открыл глаза, оглядел ее и спросил:

— Что с тобой?

— Ничего. А что? Как чувствуешь себя ты?

— Нехорошо, — сказал он, — хочу поспать еще часок.

И тут, потеряв над собою власть, она закричала:

— Всегда ты говоришь, что тебе нехорошо. Но тебе очень даже хорошо Прошлой ночью я чуть не умерла со страху, но ты ничего не слышал, ты даже не проснулся.

Ленер закрыл глаза, он хотел поспать еще часок. А она, откинувшись на подушки, думала, что такой муж как лотерея: я еще никогда, еще ни разу ничего не выигрывала. Мне просто не везет. Другим везет. А мне нет.

Перевод А. Науменко

Имя швейцарского писателя Отто Штайгера известно о Советском Союзе давно. Нынешняя книга лишь продолжает старое доброе знакомство, добавляя новые штрихи к творческому портрету известного автора. А началось это знакомство еще в 1957 году, когда в Издательстве иностранной литературы вышел в переводе на русский язык роман Отто Штайгера «Портрет уважаемого человека». Затем читатели наши познакомились еще с одним романом писателя — «Год в одиннадцать месяцев» («Прогресс», 1966). Время от времени рассказы Штайгера появлялись на страницах журнальной периодики, в антологиях. И вот, наконец, большая книга писателя на русском языке, сборник избранных его произведений, дающий представление о том, что сделано Штайгером за все эти годы для развития швейцарской словесности, о собственных его поисках и свершениях.