Серж Жонкур - Где ж это видано?!

Мы все уже мечтали только об одном — оказаться у телевизора, погрузиться в мерцающий голубой свет пляшущих электронов и пребывать в нем часами, позабыв обо всем на свете, следить за развитием интриги, чтобы в конце концов полностью раствориться в танцующей синеве, успокаивающей и теплой, как старинный камин, в лучах, похожих на тот огонь, что развлекал наших предков, от которых мы в сущности не так уж сильно и отличаемся.

В нашей семье так давно отказались от всяких надежд, мы так мало верили в будущее, что даже планов больше не строили. Если бы тем утром Болван не пришел и не заставил нас встать с постели, если бы он не вынашивал в своей голове массу замыслов, мы бы с удовольствием провели день в номере, рассматривая из окна одну и ту же часть улицы.

Перед выходом мама быстренько прошлась утюгом по нашей одежде; она всегда гордилась, когда наши вещи хорошо отутюжены, как будто все наше достоинство заключалось в разглаженности складок.

Прогуливаясь за портом, мы набрели на длинный пирс, здоровенную стену, которая огораживала огромный бассейн. На этот раз море было, оно вовсю резвилось в своем загоне. Бабуля, все еще настроенная скептически, заявила, что, по ее представлениям, не хватает простора и свежего воздуха, тем более что в данный момент здесь пахло гарью. К тому же перед нами лежало осеннее море, хмурое и абсолютно неприветливое. Оно так отличалось от тех летних картинок, из которых лепят пляжные сериалы с вереницами красавиц в купальниках, на чьих телах никогда не высыхает морская влага, где волны без конца полируют песчаный берег, где бегают по пляжу белокурые ангелы с английским акцентом и водятся славные парни, чья жизнь похожа на вечные каникулы, но обременена распутыванием бесконечных интриг.

Родители, тоже не особенно вдохновленные увиденным, решили, что море вполне нормальное, такое, каким они его себе и представляли. Гораздо сильнее самих морских просторов их поразила плавучесть пароходов. Они никак не могли взять в толк, почему такие штуковины держатся на воде, а мы тонем; почему эти тонны металлолома спокойненько скользят по волнам, а они, родители, даже и самую малость проплыть не сумеют. А нам, сопливым пацанам, чье мнение никогда никого не интересует, больше всего хотелось искупаться, окунуться в море, испробовать соленой морской воды, но в такой холод об этом нечего было и думать.

Увидев, как нас заворожило зрелище медленно плывущего парохода, длинного парома, выходящего из порта, Болван предложил как следует помахать ему, как вчерашнему автобусу, — как будто судьба способна поддаться на столь жалкую провокацию. Мы махали руками и подавали знаки совсем не для того, чтобы угодить репортеру, а лишь потому, что пассажиры корабля отвечали нам тем же. Даже бабулю, которая обычно была приветлива, как тюремная решетка, умилили все эти пароходы, и мы стали свидетелями тому, как она поднимает свою ручонку и машет ладошкой, будто платком. Потом на мостике появилась долговязая белая фигура, наверняка офицер. Сдержанно, на английский манер, он помахал нам перчаткой, с толикой кокетства, однако не выходя за рамки протокола. Его приветствие подхлестнуло наш энтузиазм, настолько мы были тронуты вежливостью этих людей, во всяком случае, куда более любезных, чем, например, летчики. И тогда десятки человек по всему кораблю стали выходить на палубы, стекаясь к левому борту, они махали нам в знак приветствия.

Болван ликовал. Этот болван, видно, думал, что, заманив их всех на один борт, мы сможем опрокинуть эту громадину. Куда там! Такие штуковины построены на совесть, и их загадка только в том, что они плавают и не тонут, а вовсе не в том, что они не переворачиваются.

И тут мама, которой это зрелище уже порядком наскучило, к тому же раздражал запах гари, усиливавшийся с каждой минутой, — вой пожарных сирен развеял последние сомнения, — и тут наша мама с самым невинным видом, начав фразу с равнодушного «кстати», спросила, видел ли кто-нибудь из нас, как она выключала утюг.

И поди пойми почему, Болван вдруг рванул в сторону гостиницы, истошно вопя: «Наконец-то!»

Болван никак не мог понять, почему мы совсем не беспокоимся, не сходим с ума из-за Тотора, который пропал накануне вечером и всю ночь не давал о себе знать.

— Слушайте, а как его полное имя?

Родители пытались вспомнить, но не могли, во всяком случае, их версии не совпадали. Не взяв даже минуты на размышление, отец заявил, что имя — Виктор. С последним слогом мама была согласна, только вот думала, что имя — не Виктор, а Эктор. Бабушка, со своей стороны, настаивала на Андре.

— Но если его полное имя — Андре, тогда какого черта вы зовете его Тотором?

— Потому что мы боялись, что люди будут называть его Деде, Деде — это ужасно, такое имя вообще никуда не годится, а Тотор уже не так банально.

Точное имя было необходимо Болвану, чтобы сообщить его своим друзьям с телевидения. Сообщение в вечерних новостях об исчезновении ребенка всегда производит душераздирающее впечатление. Зрителям сразу хочется принять участие в поисках; все стремятся рассказать кому что известно, кто что видел. И когда с экрана раздается призыв к помощи телезрителей, они гарантированно обрывают все телефоны. Ясно, что исчезновение Тотора не было ни крупной катастрофой, ни событием национального масштаба, однако оно непременно должно было взволновать многих. День за днем люди ждали бы новостей, включали телевизор, только чтобы узнать о развитии событий, с каждым новым выпуском новостей они бы все больше расстраивались оттого, что до сих пор ничего не известно, и вновь обретали бы надежду при появлении новых фактов, и снова бы ее теряли, когда полиция опровергала бы очередную информацию, — в общем, мог получиться захватывающий сериал, сериал из реальной жизни. Поэтому Болвану требовалась фотография братца, чтобы все его увидели, но проблема заключалась в том, что родители не хотели ее давать, проявляя удивительное упорство.

— Но ведь вашего сына могли украсть, могли похитить!

Оба разразились смехом:

— С чего ты это взял? На кой черт кому-то осложнять себе жизнь, похищая мальчишку, который нем как рыба и только и делает, что пишет?

На самом деле они отказывались давать ему фотографию потому, что у них ее попросту не было. Родители были не из тех, кто все время таскает с собой в бумажнике физиономии своих детей, к тому же большая часть наших вещей сгинула во вчерашнем пожаре.

Хотя и впрямь было бы приятно увидеть мордашку братца в начале вечернего выпуска новостей: Тотор — главный герой выпуска! По идее, это должно было произвести впечатление на многих наших знакомых; не то чтобы мы хотели сыграть на их чувствах или рассчитывали сделать себе имя на их сострадании, и все же не всем ведь дано увидеть фото своего пацана в новостях.