Ричард Рив - Чрезвычайное положение

— Доброе утро, — сказал Эндрю. — Пожалуйста, три галлона.

Хозяин неловко отвинтил крышечку.

— А что, паренек, который обычно здесь дежурит, сегодня выходной? — спросил Эндрю.

— Вы имеете в виду туземца. Все туземцы бастуют.

— Есть надежда, что они скоро вернутся к работе?

— Бог даст, вернутся. Но они боятся, как бы другие кафры не исколотили их.

У заправщика был выговор, характерный для всех живущих на улице Обсерватории.

— Вы и правда так думаете?

— Послушайте, дружище, в прошлую среду… постойте, да, в прошлую среду является сюда парень. Туземец, в стильном костюме с портфелем. Один из этих наглых кафров, которые встречаются на каждом шагу. Подходит к двум моим парням и начинает с ними лопотать на своем языке. Что, черт побери, говорил он им, не известно. Я их обезьяньего языка не понимаю. Когда я потребовал, чтобы он убирался прочь, он не послушался; пришлось позвонить в полицию. Когда же приехала полиция, он уже исчез, а с ним и мои работнички.

— Вы думаете, действуют агитаторы?

— И еще как! Проклятые кафры-коммунисты.

— А вам не кажется, что жалобы африканцев справедливы?

— А ну, повторите снова!

— Вы не считаете, что африканцы так страдают при нынешней системе, что вынуждены бороться за свои права?

— Ничего подобного. Неблагодарные ублюдки! Мои парни огребали по три фунта и десять шиллингов в неделю, где еще им будут столько платить? На эти деньги можно жить, есть, иметь крышу над головой.

— По-вашему, это прожиточный минимум?

— А почему бы, черт возьми, и нет? Когда я начал работать, я получал три фунта в неделю.

— И вам приходилось на эти деньги содержать семью?

— Нет, но тогда я великолепно обходился тремя фунтами.

— А сейчас вы прожили бы на них?

— Что вы хотите оказать?

— Могли бы вы с семьей прожить на три фунта десять шиллингов в неделю?

— Господа Иисусе, я же белый!

— Об этом нетрудно догадаться.

— Знаете, нам надо держаться вместе — белым и цветным. Это в наших общих интересах.

— Вы в этом уверены?

— Что вы хотите сказать, черт побери?

— Я хочу сказать: все, кто не может есть вдоволь хлеба, будь то белые, черные или цветные, будут жаловаться на свою участь, и я считаю, что семья, живущая на три фунта десять шиллингов в неделю, не может есть хлеба вдоволь.

— Ну, если бы речь шла о вас или обо мне, тогда, конечно. А для кафров этого предостаточно.

— Сколько я должен за бензин?

— Двенадцать шиллингов.

— Благодарю.

Эндрю сел в машину и включил мотор. Он собирался уже тронуться в путь, когда заправщик подошел к машине и просунул голову в окно.

— Знаешь, может быть, ты прав, приятель. Если как следует подумать, то три фунта десять шиллингов в неделю чертовски мало. Но что я могу поделать? Мне надо вести дело.

— Конечно, вам надо вести дело.

Эндрю включил передачу и поехал. Он поставил машину возле ресторана Хайяма на Гановер-стрит. Проводимая африканцами забастовка почти не коснулась Шестого квартала. Жизнь здесь шла своим обычным ходом, без лишних забот и тревог. Он выбрал столик в дальнем углу, спросил кофе, а также свежий номер «Нью эйдж». Он откинулся на спинку стула и погрузился в чтение. Еженедельник печатал подробную информацию о событиях в Шарпевиле и Ланге. «МАССОВОЕ КРОВОПРОЛИТИЕ, УЧИНЕННОЕ ПОЛИЦИЕЙ», «КРОВАВЫЕ РЕПРЕССИИ ПРОТИВ УЧАСТНИКОВ ДЕМОНСТРАЦИИ, ТРЕБОВАВШИХ ОТМЕНЫ ПРОПУСКОВ», «НОЧЬ ТЕРРОРА В ЛАНГЕ». Он внимательно прочитал заявление АНК по поводу Панафриканистокой кампании.

«В заявлении Конгресса, обнародованном в понедельник вечером, говорится о глубоком возмущении зверскими действиями полиции, которые способны лишь вызвать ярость и гнев народа. Неужели нельзя разгонять демонстрации, не убивая и не калеча людей?»

Официантка принесла кофе.

«Власти охотно используют любой повод, чтобы вселить страх в сердца людей».

— Почему ты не в школе?

Эндрю поднял голову.

— Привет, Джастин. Я надеялся увидеть тебя здесь. Присаживайся.

Вид у Джастина был усталый, под глазами мешки.

— Смылся с уроков?

— Да. По известным тебе причинам.

— А как Эйб?

— Поехал в школу.

— Он поступил неосмотрительно.

— Согласен. Хочешь кофе?

— Нет, спасибо, в последнее время у меня что-то неважный аппетит.

— Ну, Джастин, как ты думаешь, насколько эффективна забастовка?

— Эффект превзошел все мои ожидания. Вот если бы еще цветные бросили работу!

— В этом одна из главных трудностей.

— Мы вкладываем силы, вое свои силы, а они боятся пальцем пошевелить. — Сейчас усталость особенно отчетливо обозначилась на лице Джастина, — Это понятно, им приходится рисковать значительно большим.

— Может быть, ты и прав, — ответил Эндрю. — Но как, по-твоему, будет реагировать правительство?

— Не будем строить иллюзий. Борьба идет не на жизнь, а на смерть. Сумерки трехсотлетнего господства белых. — Джастин заставил себя улыбнуться. — Они пустят в ход все свои силы. Последуют новые налеты, аресты, расправы. Но больше всего я боюсь, — он взглянул на Эндрю, — что они могут объявить чрезвычайное положение.

— А это значит?.. — Эндрю задал вопрос, прекрасно зная, какой будет ответ.

— Чертовски много. Например, могут вызвать вооруженные силы или арестовать любого человека без ордера и гноить его в тюрьме, сколько будет угодно министру юстиции.

— Понимаю.

— Никаких жалоб в суд, и, если захотят, могут продержать в одиночке тридцать дней. Любого могут вызнать на допрос, и боже упаси тебя отказаться отвечать на их вопросы.

— Итак, — сказал Эндрю, задыхаясь, — эти парни могут оказаться и в самом деле несговорчивыми.

— Да, так оно и будет. Советую тебе, пока не поздно, уехать отсюда. Тебе и Эйбу. Скрывайтесь. Вы оба можете надолго угодить в тюрьму.

— А как же ты?

— Мне предстоит еще кое-что сделать: убедить африканцев продолжать забастовку, а цветных — выступить в их поддержку. Завтра мне надо распространять брошюры в Ланге. После этого я, может быть, тоже уйду в подполье. Если ты не против помочь, пойдем со мной.

Эндрю ничего не ответил.

— Знаешь, — сказал он после небольшой паузы, — может статься, что они вовсе не объявят чрезвычайного положения.

— Может быть, и не объявят. Но я не питаю пустых надежд. Будь готов к худшему. Уезжай, пока тебя не схватили.

— Пожалуй, надо уезжать.

— Эйба тоже предупреди. Положение становится очень серьезным.

— Я попробую ему позвонить.

— Прекрасно. Какая у тебя программа на сегодня?

— Еще не знаю. Днем должен встретиться с Руфью в университете, и это, кажется, все.

— Вечером я буду у Браама. Попробуй привести с собой Эйба. Вы оба понадобитесь.

— Хорошо, — сказал Эндрю неуверенно. — Будь осторожен. Вполне возможно, что его квартира под наблюдением.