Жорж Перек - Жизнь способ употребления

Теперь Шарль Берже работает в расположенном неподалеку от ворот Майо — откуда и его название — ресторане-ночном клубе «Западная Вилла»: заведение устраивает для посетителей травести-шоу и принадлежит бывшему координатору сети торговых агентов, обходящих квартиры, который представляется как Дезире или, еще более ласково, Диди. Это индивидуум без возраста и без морщин; он носит парик, питает слабость к мушкам, перстням с печаткой, браслетам, цепочкам и любит безупречно белые фланелевые костюмы с платочками в клеточку, фуляры из крепдешина и сиреневые или фиолетовые замшевые туфли.

Диди подавал себя как художника, то есть оправдывал свою скаредность и мелочность ремарками в духе: «Невозможно свершить ничего стоящего, не будучи хотя бы чуть-чуть преступником» или: «Дабы соответствовать уровню своих амбиций, нужно быть подонком, уметь собою рисковать, себя компрометировать, нарушать слово, поступать как художник, который берет деньги из семейного кошелька и покупает на них краски».

Диди рисковал собой нечасто, разве что на сцене, и компрометировал себя как можно реже, зато был, несомненно, самым настоящим мерзавцем, которого ненавидела и труппа, и персонал ресторана. Официанты прозвали его «Гарнир» с того достопамятного дня, когда он распорядился брать с клиентов за гарнир или добавку гарнира — жареного картофеля или других овощей — как за отдельно заказанное овощное блюдо.

Еда, которую там подавали, была отвратительна, и за пышными названиями — Жульен в выдержанном хересе, Креветочные оладьи в желе, Заливное из ортоланов а ля Суварофф, Омар в тмине а ля Сигала-Рабо, Суфле из мозгов под соусом Экселянс, Рагу из пиренейской серны с грибами в Амонтильядо, Салат «Македония» с испанскими артишоками и венгерской паприкой, торт-мокко «Omophor off Oxford», Свежие фиги а ля Фреголи и т. п. — таились уже приготовленные и расфасованные порции, которые поставщик привозил каждое утро, а псевдоповар в колпаке якобы готовил, например, разводя в маленьких медных кастрюльках соусы из кипятка, бульонных кубиков и кетчупа.

К счастью, посетители стремились попасть в «Западную Виллу» не ради ее кухни. Заказанные блюда подавались в ускоренном темпе перед двумя спектаклями в двадцать три часа и в два часа ночи, и бодрствующие до утра клиенты списывали бессонницу не на подозрительно дрожащий желатин, обволакивающий все, что они поглощали, а на сильное возбуждение, которое они испытывали во время show. Если «Западная Вилла» была заполнена с первого января по тридцать первое декабря, если здесь толпились дипломаты, бизнесмены, политические деятели и знаменитые актеры сцены и экрана, то это происходило по причине исключительного качества спектаклей, и, в частности, присутствия в труппе двух звезд — «Домино» и «Майской Красавицы»: несравненное «Домино» на фоне сверкающих алюминиевых панно изумительно имитировало Мэрилин Монро, и ее образ отражался до бесконечности, как в том незабываемом кадре из фильма «Как выйти замуж за миллионера», который в свою очередь лишь копировал еще более знаменитый кадр из фильма «Леди из Шанхая»; а сказочная «Майская красавица» в три мгновения ока превращалась в Шарля Трене.

Работа, которой Шарль Берже занимается здесь, почти не отличается от той, которую он выполнял в предыдущем кабаре, да и от той, которую он мог бы выполнять в любом другом ресторане: она скорее даже легче, чем где-либо — все блюда более или менее одинаковы и подаются в одно и то же время, — зато оплачивается значительно лучше. Существенное отличие заключается лишь в том, что в конце второй смены, непосредственно перед вторым спектаклем, — подав кофе, шампанское и дижестивы и расставив столы и стулья таким образом, чтобы спектакль увидело как можно больше посетителей, — четыре официанта в своих традиционных жилетках и длинных передниках, с белыми салфетками и серебряными подносами в руках должны подняться на сцену, встать в ряд перед красным занавесом, а затем — по сигналу пианиста — как можно выше задрать одну ногу и, удерживая ее на весу, пропеть как можно фальшивее и громче, но хором:

После чего из-за крохотных кулис появляются три «girls», которые и открывают спектакль.

Официанты заступают на свою смену в семь часов вечера, вместе обедают, затем расставляют столы, расстилают скатерти и раскладывают приборы, готовят ведра для льда, расставляют бокалы, пепельницы, подставки с бумажными салфетками, солонки, перечницы, зубочистки и маленькие пробные флакончики с туалетной водой «Дезире», которыми заведение в качестве приветствия встречает посетителей. В четыре часа утра, — по окончании второго сеанса, когда последние зрители выпивают по последней рюмке и уходят, — они ужинают с труппой, затем все убирают, сдвигают столы, складывают скатерти и уходят в тот момент, когда приходит уборщица, чтобы вытряхнуть пепельницы, проветрить и пропылесосить помещение.

Шарль возвращается домой в полседьмого. Он варит Лизе кофе, включает радио, чтобы ее разбудить, и ложится спать, в то время как она встает, приводит себя в порядок, одевается, будит Жильбера, умывает его, кормит и отводит в школу, после чего едет на работу.

Шарль спит до полтретьего, разогревает себе кофе и еще немного валяется в постели перед тем как принять душ и одеться. Затем он идет встречать Жильбера после школы. На обратном пути заходит на рынок, чтобы купить продукты, затем в киоск за газетой. Ему хватает времени лишь на то, чтобы ее бегло просмотреть. В пол седьмого он выходит, чтобы дойти пешком до «Западной Виллы», и обычно встречается с Лизой на лестнице.

Лиза работает в диспансере, около Орлеанских ворот. Она — логопед, исправляет заикание у маленьких детей. Понедельник у нее выходной, и поскольку «Западная Вилла» в воскресенье вечером закрыта, Лизе и Шарлю удается побыть вместе в воскресенье и первую половину понедельника.

Будуар мадам Альтамон. Это интимная комната: темное помещение с резными дубовыми панелями, стенами, обтянутыми крашеным шелком, и тяжелыми гардинами из серого бархата. У стены слева, между двумя дверьми, — канапе табачного цвета, на котором лежит маленькая болонка с длинной шелковистой шерсткой. Над канапе висит большая картина в стиле гиперреализма, где изображены блюдо спагетти, от которого идет пар, и банка какао «Van Houten». Перед канапе — низкий столик с разными серебряными безделушками, в том числе маленькой коробочкой для гирек, которыми пользовались менялы и ювелиры, коробочкой круглой формы с цилиндрами, вставляющимися один в другой как русские матрешки, три стопки книг, где сверху лежат соответственно «Горькая победа» Рене Арди (издательство Ливр де Пош), «Диалоги с 33 вариациями Людвига ван Бетховена на тему Диабелли» Мишеля Бютора (издательство Галлимар) и «Конь гордыни» Пьера-Жакеза Элиаса (издательство Плон, серия «Земля человеческая»). У дальней стены, под двумя молельными ковриками, украшенными охристыми и черными арабесками, характерными для плетеных изделий банту, стоит шифоньерка в стиле Людовика XIII с большим овальным зеркалом в медной окантовке, перед которым сидит мадам Альтамон и косметическим карандашом подводит края век. Это женщина приблизительно сорока пяти лет, еще очень красивая, с безупречной осанкой, худым лицом, выступающими скулами и строгими глазами. На ней лишь бюстгальтер и черные кружевные трусики. Вокруг правого запястья намотана тонкая лента черной марли.