Жан д'Ормессон - Бал на похоронах

Это было уже не первое покушение на диктатора, даже если не считать бомбы, брошенной в ноябре 39-го часовщиком Георгом Эльсером в Мюнхене. За год до неудавшейся попытки полковника фон Штауфенберга, в марте 43-го, лейтенант фон Шлабрендорф, а через восемь дней после него — полковник Рудольф фон Герсдорф также пытались убрать фюрера. Оба раза Гитлера спас холод.

Лейтенанту удалось установить два пакета с взрывчаткой, замаскированных под бутылки коньяка, в самолете, в котором Гитлер летел из Смоленска в Растенбург. Через полчаса после взлета коррозийная жидкость должна была разъесть проволоку и высвободить детонатор. Но воздушные завихрения вынудили самолет подняться несколько выше, чем предполагалось, и на этой непредусмотренной высоте жидкость замерзла.

Полковник фон Герсдорф решил погибнуть вместе с тираном во время церемонии в честь погибших героев в Музее Армии в Берлине. Он спрятал две бомбы под своим плащом и следовал по пятам за Гитлером. Бомбы должны были разорваться через семь минут, но достаточно сильный холод разрегулировал механизм, задержав на двадцать минут его пуск, и фюрер таким образом в очередной раз спасся.

Операция «Валькирия», разработанная полковником фон Штауфенбергом, представляла собой целую разветвленную сеть вовлеченных в нее людей. Ее провал имел самые тяжкие последствия: семь тысяч арестов, пять тысяч казней и несколько самоубийств среди военных самых высоких рангов гитлеровской иерархии. Среди них — маршал фон Клюге и, особенно, маршал Роммель, без сомнения, самый крупный немецкий стратег Второй мировой войны, наряду с Манштейном и Гудерианом, повелителем бронетанковых войск. В самом сердце старой немецкой армии пировала смерть…

Гитлер уже страдал сердечными расстройствами, воспалением ободочной кишки, болезнью Паркинсона, его тело беспрерывно тряслось. Он избежал смерти, но после покушения на него в Растенбурге сильно сдал: тусклые волосы, ожоги на ногах, язвы на спине — следствие падения на него балки, контузия барабанных перепонок, парализованная правая рука. Он не был безумным в клиническом смысле этого слова, он не был зависим от сильных наркотиков, но, напичканный лекарствами, впавший в депрессию, он постепенно терял рассудок перед лицом той чудовищной катастрофы, на которую он обрек Германию и весь мир.

Бешир не сразу понял смысл сцены, при которой присутствовал. Ему помог белокурый лейтенант, время от времени шептавший ему на ухо нужные пояснения. И тогда до Бешира дошло: Гитлер сочетался браком с Евой Браун, которая, в течение вот уже двенадцати лет числилась его любовницей.

Это зрелище граничило с галлюцинацией. Снаружи столица рейха, который должен был тысячу лет царить над Европой или даже над всем миром, превращалась в пепел под бомбардировками, а здесь, в бункере, обложенный со всех сторон диктатор любезничал с новобрачной и пил шампанское. У Бешира сверкнула мысль: о чем может думать сейчас героиня этого праздника? Он ничего не знал о ней: может быть, она вправду любила этого человека, ответственного за гибель миллионов? Он был палачом бесчисленных жертв, властелином мира наподобие Чингисхана, Тамерлана, Сталина и еще нескольких в истории человечества тех, которые пролили больше всего крови… Она долго мечтала стать его женой перед Богом и законом. И вот ее мечта осуществилась тогда, когда все рухнуло. Мечта стала реальностью и кошмаром… Он посмотрел на нее внимательнее. По сравнению с Мэг, четыре года ада не стерли ее образ из памяти Бешира — эта женщина казалась незначительной. Супруги шутили, держась за руки. Они вспоминали свои долгие прогулки в Альпах Бавьеры между Берхтесгаденом и Бад-Рейхенхалем: они искали там эдельвейсы на склонах Ватсманна. А Бешир видел только бесконечные белые равнины России и Украины, покрытые снегом и трупами. И слышал только крики Хосе и Гюнтера, тот был тоже родом из Альп Бавьеры, только немного западнее, из Гармиш-Партенкирхена, они так страшно кричали в агонии…

Адольф Гитлер сейчас совершал обход «ближнего круга», тех, кто присутствовал при брачной церемонии. Здесь не было Геринга, этого легендарного авиатора, германского Тартарена, полуопального после провала операций против Британии, сначала назначенного официальным преемником фюрера, но недавно лишенного доверия и обвиненного в предательстве. Не было Рудольфа Гесса — сердечного друга, но, к сожалению, слабого на голову, содержавшегося в плену в Англии после его парашютной высадки в Шотландии на землях герцога Гамильтона в 1941-м году. Не было Гиммлера, истребителя евреев, жестокого и бездарного шефа SS и гестапо, занятого бесплодными переговорами при посредничестве графа Бернадотта о достойной капитуляции вермахта. Зато присутствовал Геббельс с женой и шестью детьми, все шестеро были очень светловолосыми. Гитлер, проходя, погладил их по головам и обменялся несколькими словами с их отцом, шефом пропаганды, в чьи обязанности входили репрессии против врагов рейха: это он был горячим пропагандистом тотальной войны, которая теперь обернулась против своих же зачинщиков, независимо от их воли…

Вдруг Гитлер направился к Беширу, на латаном мундире которого выделялся железный крест.

— Wo haben Sie das Eiserne Kreuz erhalten? — спросил он, указывая пальцем на награду.

— In Stalingrad, mein Fuhrer! — ответил Бешир, становясь навытяжку.

— Ach, so! — протянул Гитлер. — Ach, so!..

Его тон, до этого угрожающий, истеричный и крикливый, вдруг стал мечтательным. Глаза затуманились. Может быть, вспоминал он о своем первом большом поражении — о битве, в которой весы судьбы качнулись в другую сторону, в которой на карту был поставлен исход всей войны…

Под удивленными взглядами своего интимного кружка Гитлер задержался перед Беширом. Он коротко спросил, откуда тот родом. Бешир ответил несколькими словами: Кавказ, Сирия, Ливан, Египет, Франция. Гитлер кивал головой с отсутствующим видом. Затем медленно удалился, опираясь на жену; его лицо и руки дрожали и нервно подергивались. Вдруг он остановился. Вернулся и снова остановился перед Беширом. Еле слышно пробормотал несколько слов. Беширу послышалось что-то вроде:

— Die Welt!.. Die weite Welt!.. Die ganze Welt…

Через несколько часов церемония была окончена, ее участники рассеялись кто куда, а Бешир получил приказ с завтрашнего дня быть в распоряжении фюрера.

— Дядя Жан, — сказала Изабель с подчеркнуто детской гримаской, — бабушка требует вас.

— Где она? — спросил я.

— Где-то недалеко от вас. Буквально две минуты назад она разговаривала с мадам Поляковой.

Я направился к двум дамам, которые уже расставались.

— Никак не скажешь, — проговорила Марго ван Гулип, — что вы уделяете мне слишком много внимания.