Гийом Мюссо - Я возвращаюсь за тобой

Не желая стать свидетелем запланированной трагедии, Итан толкнул дверь кафе. За неимением Америки, которую можно соблазнить, он решил попытаться спасти девушку от самоубийства.

— Привет, Джесси, можно присесть?

Удивленная, девочка подняла голову и посмотрела на человека, который стоял перед ней. Не дожидаясь ответа, Итан сел, поставив на стол поднос с двумя чашками кофе, апельсиновым соком и набором печенья.

— Это для тебя, держу пари, ты голодна.

— Откуда… откуда вы меня знаете?

— Если ты меня знаешь, — заметил он, указывая на статью, — то и я могу тебя знать.

Она бросила на него подозрительный взгляд, обескураженная и в то же время готовая к разговору, который много раз мысленно себе представляла.

Итан отметил, что ее одежда помята, волосы грязные и слипшиеся, а ногти коротко пострижены. На лице девушки была заметна страшная усталость. Видимо, ночью она спала не дома, а скорее всего, не спала вообще.

На сиденье рядом с ней он с первого взгляда также заметил бледно-розовую сумку «Истпак». Сумку, в которой должен был находиться пистолет, из которого она собиралась выстрелить в себя.

— Ты хотела со мной встретиться, не правда ли?

— Откуда вы об этом знаете?

У нее был комок в горле. Но в интонации чувствовалась скорее печаль, чем вызов.

— Послушай, я знаю, что ты страдаешь, что ты боишься и что сейчас тебе кажется, что жизнь не стоит того, чтобы ее продолжать.

Джесси открыла рот. Ее губы дрожали, но произнести что-то у нее не получалось.

Итан продолжил:

— Однако, каким бы ни было твое положение, какими бы ни были затруднения, не следует забывать, что в жизни ничего никогда не бывает окончательно, у каждой проблемы существует решение.

— Именно такой болтовней вы потчуете своих пациентов?

— Нет, — ответил он, — я действительно так думаю.

Он поймал ее взгляд. Серебристые искорки мелькали в расширенных зрачках.

— Я знаю, что в какие-то моменты ты боишься жизни больше, чем смерти. Знаю: чтобы избавиться от муки, ты все больше и чаще пытаешься спрятаться в собственном воображении. Но твое воображение тебя и губит.

Джесси сидела неподвижно, как статуя, но Итан чувствовал, что она внимательно его слушает.

— Ты не должна слушаться голоса в твоей голове, который убеждает тебя, будто смерть — это выход. Ты должна бороться, не дать страху одержать над тобой верх. Смерть — это не конец страданий и страха.

— Откуда вы можете это знать?

Итан вытащил пачку сигарет и положил на стол.

— Потому что я уже через это прошел.

Джесси не поняла, на что намекает Итан, и последовал новый вопрос:

— Что, с вами такое тоже бывало?

— Что именно?

— Что хотелось умереть.

Итан усмехнулся и помотал головой, а в это время холодная дрожь пробежала у него по позвоночнику. Он вытащил сигарету и поднес ее ко рту, как бы делая воображаемую затяжку.

— Да, — признался он, — такое со мной случилось.

— Смотри, мама, я индеец: Ху-Ху-Ху-Ху-Ху-Хуууууууу!

— Перестань вести себя, как дурачок, Робби, и возвращайся в машину.

— Ху-Ху-Ху-Ху-Ху-Хуууууууу!

Даунтаун Манхэттена

Перед супермаркетом «Уэлфуд»

10 ч 04 мин

С орущем младенцем на руках Мередит Джонстон загружала сумки с провизией в багажник своей машины — «Тойоты» цвета абрикоса. Маленький мальчик, наряженный индейцем, кружил вокруг нее в воинственном танце:

— Ху-Ху-Ху-Ху-Ху-Хуууууууу!

— Робби, я сказала тебе ОСТАНОВИТЬСЯ и сесть на место!

Этот мальчишка становится невыносимым. Ему еще нет и пяти, но она уже не имеет никакой власти над ним. Да еще этот второй ребенок, который непрерывно плачет с… самого рождения — вся пять месяцев напролет. Ни одной ночи спокойной, ни единой минуты передышки. И откуда он только берет столько сил? Как он еще не охрип от своего бесконечного ора?

Мередит почти жонглировала сумками. Упаковка яблочного сока, которую она открыла в магазине, чтобы заставить Робби замолчать, вывалилась из пакета и пролилась на землю, попутно забрызгав ее замшевые туфли и чулки.

С меня хватит! С меня хватит!

— Ху-Ху-Ху-Ху-Ху-Хууууууу! Я индеееееееец!

А ведь приходится делать вид, будто тебе все это по душе! Играть роль доброй хозяюшки, в то время как ее муж Алан отправился на рафтинг с приятелями. И если бы это еще было правдой! А как можно быть уверенной, что он не уехал на уик-энд, например, со своей секретаршей, этой сучкой Бриттани, бомбардирующей его сообщениями по электронной почте, даже когда он дома. Но это не должно быть так! Второго мальчишку она родила, чтобы доставить удовольствие ЕМУ. Именно ОН хотел большую семью. Тогда он и должен заниматься детьми, а не прохлаждаться где-то с девчонкой двадцати двух лет.

Чтобы придать больше убедительности своим словам, Итан помогал себе жестами.

— Ты должна себе сказать, что жить — это значит рисковать.

— Рисковать? — переспросила Джесси.

Теперь она слушала его с интересом. Она была вся какая-то полупрозрачная, и взгляд казался нерешительным, но Итан заметил в нем великодушие и сострадание.

— Рисковать столкнуться с провалом, со страданием и с потерей.

Она на секунду задумалась над его словами. А Итану захотелось добавить еще один аргумент:

— Чтобы быть счастливым, мне кажется, сперва надо пострадать. Я думаю, только сопротивляясь несчастью, можно заслужить шанс выиграть счастье.

— Легко сказать, — заметила она, пожав плечами.

— Может быть, и легко, но это правда.

— А вы-то сами счастливы?

Ошарашенный этим вопросом, Итан попытался было уйти от ответа, но потом решил говорить начистоту.

— Не совсем, — признался он, глядя ей прямо в глаза.

— Вот видите, вы и сами не способны следовать собственным советам! — бросила она с презрением. — Однако у вас есть все, насколько я понимаю, — деньги, слава, женщины…

— Все гораздо сложнее, и ты это прекрасно знаешь.

— А чего вам не хватает?

Он понял, что она перешла на стадию обсуждения.

— Главного, — искренне признался он.

— И что же это — главное?

— А ты как думаешь?

Она ничего не ответила, предполагая, что он и не ждет ответа, который сложно было бы выразить словами. Впервые с начала их разговора она, казалось, расслабилась и согласилась взять печенье, которое тут же погрузилось в чашку с кофе.

— Ху-Ху-Ху-Ху-Ху-Хуууууууу! Я индеец!

— Робби, ты просто невыносим! Понимаешь? Невыносим!

У сидевшей за рулем Мередит настроение было хуже некуда. Почему сегодня утром она чувствует себя такой подавленной? Почему ей кажется, что жизнь не удалась? Что ее жизнь — цепочка компромиссов, которые привели к краху…

— Ху-Ху-Ху-Ху-Ху-Хуууууууу!