Алексей Евсеев - Кукук

«Meditation on inevitable death should be performed daily. Every day when one's body and mind are at peace, one should meditate upon being ripped apart by arrows, rifles, spears and swords, being carried away by surging waves, being thrown into the midst of a great fire, being struck by lightning, being shaken to death by a great earthquake, falling from thousand-foot cliffs…» [1] «Созерцать неизбежность смерти следует ежедневно. Каждый день, когда тело и ум пребывают в покое, нужно представлять себе, как тебя пронзают стрелами, убивают выстрелом из ружья, протыкают копьем или разрубают мечом. Каждый день нужно воображать себе, как ты погибаешь в горящем здании, как тебя уносят огромные волны, поражает молния или присыпает обломками каменных стен во время землетрясения. Каждый день нужно переживать падение с высокой скалы…» (автор Ямамото Цунэтомо; перевод на русский Котенко Р.В. и Мищенко А.А.)

Моя смерть стояла в конце этого списка. Это падение я сотни раз переживал во сне. Знал его наизусть. После этого заклинания страх исчезал. Пафос был мне в помощь. Я тренировал себя таким образом. Каждый раз пугался всё реже и реже. И в эти дни был к этому безобразию полностью подготовлен.

Акрам потом скажет, что ожидал от меня непременно какой-то неординарной смерти — типа харакири, т. к. его друг иначе бы не смог. Хм… Я, собственно, хотел это сделать так, чтобы меня не нашли… Я не хотел того, чтобы у меня была могила. Я хотел испариться. Пропал — это не так больно для моих близких, как если бы — вот умер, распишитесь… С дырявой надеждой жить легче, чем с убедительным фактом. Не с каждым фактом можно примириться. С надеждой всё куда проще.

Я шёл прочь от дома. Так получилось — по-прямой. Ждал впрыска понятной трусости в организме. Но всё оказалось иначе. Я просто вздохнул с облегчением. Стало легко. При этом мимо пролетела надежда — Таня догоняет меня на велике. Я оборачиваюсь. Никого нет. Всё.

Так даже лучше. Много лучше. Нет больше ни лжи, ни обмана. Точка-кочка.

Прочь-прочь от всего того, что окончательно перестало быть моим. Любовь, дети, родители, друзья… Смерть надеждам — смерть телу. Действие магнита, тянущего к жизни больше не действует. Поворачиваю за угол, иду в направлении Бентеберг. [2] Bentheberg (нем.) — название горы. Нужно уйти как можно дальше, туда в лес, в горы, настолько, насколько хватит сил, и сегодня-завтра обязательно найти себе ту thousand-foot cliff, спрыгнуть…

Чувствую притормаживающий рядом автомобиль. Поворачиваю голову на его шум.

Полиция.

Надо же, как неожиданно!

Полицейский-водитель: Hallo! Sind Sie Herr Josef?!. [3] Hallo! Sind sie Herr Josef?!. (нем.) — Привет! Вы господин Йозеф?!.

Догадываюсь, что это обещанная Таней полиция.

Я (равнодушно мотая головой): Nein. [4] Nein (нем.) — Нет.

Полицейский: Sind Sie sicher?!. [5] Sind sie sicher?!. (нем.) — Вы уверены?!.

Я: Ja. Mein Name ist Jew-sej-jew… [6] Mein Name ist Jew-sej-jew… (нем.) — Моя фамилия Ев-се-ев.

Дальше все, что будет говориться по-немецки, я записываю в переводе.

Полицейский: Вы уверены, что Вы не господин Йозеф?

Я утвердительно качаю головой.

Полицейский догадывается по моему внешнему виду, что я именно тот, кого они ищут.

Он (выходя из машины): Ваша жена обеспокоена Вашим состоянием…

Я молчу.

Из машины также выходит женщина-полицейский и преграждает мне путь с той стороны, в которую я направлялся. За моей спиной — стена из кустарника, впереди — машина, по бокам — полицейские. Я в западне.

Мужчина женщине вполголоса: Да, это он.

Она связывается с кем-то по рации и сообщает о том, что меня нашли.

Они вежливо и одновременно просят меня предъявить аусвайс. [7] Ausweiß (нем.) — удостоверение личности.

Кстати, по странному совпадению, я взял его с собой таки для полиции. Подумал ранее, будучи ещё в квартире, что, а вдруг, они меня ночью где-нибудь остановят… Отчего-то возникла такая мысль…

Ватными руками достаю аусвайс из нагрудного кармана и не знаю, кому из двоих его отдать. Протягиваю мужчине, а надо было женщине. Она забирает его у меня и возвращается в машину. Я думаю о том, что сейчас бы вот рвануть прочь. Там вон — через сотню метров — уже видна тропка, по которой машина не проедет. Не побегут же они за мной. Или побегут?

Полицейский: Ваша жена позвонила нам… Что Вы собирались делать?..

Я: Хочу покончить с собой…

Он явно удивлён моей откровенностью. Второй вопрос следует с заметным запозданием.

Полицейский: Каким образом?

Я: Каким-нибудь.

Далее идут бесконечные расспросы — почему да зачем. Глупо играть в молчанку, и я отвечаю на вопросы — честно и прямо.

Полицейский: Вы поссорились?

Я: Нет. Мы расстались мирно.

Он: Вы её били?

Я (удивляясь вопросу): Нет…

Никогда не бил.

К нам подходят два мальчугана. Им интересно: полиция, задержанный, что-то случилось…

Полицейский: Валите отсюда!

Они, молча, смотрят на него.

Полицейский пытается их прогнать.

Всё это время женщина ведёт переговоры по рации, считывая мою информацию с аусвайса. Мне уже ясно, что просто так они меня не отпустят. Немного стыдно за то, что так глупо попался. Почему не пошёл другим путём? Тогда бы меня уже не нашли, ушёл бы «огородами» в лес. Жаль, не догадался. Не знал, что полиция так оперативна. Да я о полиции и не подумал. Забыл о ней тут же, как помахал Тане. Мысли даже не мелькнуло, что меня вычислят. Просто дышал этим своим предсмертным воздухом и топал.

Опять желание пробежаться, но не решаюсь — а вдруг всё-таки побегут за мной, догонят (я ведь не спортсмен) и будет стыдно на всю катушку. Вокруг уже скопилось несколько человек, наблюдающих нас.

Два десятка вопросов, два десятка ответов.

Полицейский: Вы употребляете наркотики?

Я: Нет.

Он: Вы принимаете медикаменты?

Я: Нет.

Он: Что нам теперь с Вами делать, господин Josef? Простите, господин (неудачная попытка произнести мою фамилию)…

Я: А какие есть варианты?

Он: Мы отвезём Вас добровольно к врачу…

Я: А если я откажусь?!

Он: Тогда… нам придётся доставить Вас в участок…

Всё говорится предельно вежливо.

Я: …Ясно. А из участка опять-таки к врачу…

Он начинает мне объяснять почему «насильно». Мол, я могу себе «навредить», находясь в том состоянии, в котором я сейчас нахожусь, а им бы этого не хотелось, да и по закону…

Я: Ok.

Не дослушав его, я делаю шаг к машине, чтобы залезть в неё на заднее сидение, забиться там в угол и замолчать. Дверца заперта. Полицейский вежливо останавливает меня и просит позволения на обыск. Ja, bitte! [8] Ja, bitte! (нем.) — Да, пожалуйста! Развожу руки в стороны. Ничего подозрительного не найдено. Я могу садиться в машину, но только с другой стороны. Видимо, сидеть за спиной водителя не положено. Женщина выходит из машины и пересаживается на заднее сидение рядом со мной — лицом ко мне и так на протяжении всего пути. Мне сказано пристегнуться. Двигаемся в путь, на протяжении которого мне приходится по второму разу рассказывать всё то же самое. На этот раз женщине. Я рассказываю, или точнее сказать — коротко отвечаю на вопросы, сам же думаю: какого чёрта им всё это нужно знать?! Любопытство? Привезут в психушку, и будь здоров! Или же для исчерпывающего рапорта?