Петр Константинов - Под звездами Фракии

— Елена, — говорю, — завтра вечером хотят меня сосватать за Иванку Чумакову.

— Она тебе нравится?

— Нет, — говорю, — ты мне нравишься.

— Если я тебе нравлюсь, так пошли сватов!

Много чего мне хотелось ей сказать, но у калитки со стороны гумна послышался кашель отца Елены, и она убежала. Что же теперь делать? Она согласна.

В четверг вечером жаждущие меня сосватать родственники снова явились. Мама засуетилась. Отец наточил нож, и дядя Ваня стал брить отца, да так, словно не бороду брил, а дубы валил. Помолодел отец на десять лет. Камбер взял топор, и кровь большого индюка обагрила колоду. Мама поставила котел на огонь, и было яснее белого дня, что собирается готовить на много людей. Камбер зарядил свой парабеллум. Меня затрясло! Я рванулся во двор, но отец окликнул, и я вернулся, повесив нос.

— Сынок, — начал он как-то с трудом. — Когда ты родился, мы с твоей матерью слово дали, пока ты армию не отслужишь, не женить тебя, но ведь вот ты глянь на нее — на ладан дышит. Сил у нее нет из теста руки вытащить, а о жатве да севе и говорить нечего. Помощница ей нужна, сынок, а то ведь потеряем ее. Твой дядя хочет тебя сосватать за Иванку, богатая, говорит, а ведь мы их должники. Вижу, ты еще ребенок, как говорится — необъезженная лошадь, недозрелый початок. За свои-то шестнадцать лет ты слова супротив меня не сказал, настало время и мне тебя послушать. Не нам решать, с кем тебе жить. Если скажешь: Иванка, к ней и пошлем сватов. Чего там — хиловата, конечно, зато богатая. Господь бог двух достоинств в одно место не дает. Но если у тебя есть на примете какая девушка — скажи, тут стыдиться нечего.

— Ты только скажи, — говорит Камбер. — Даже если она и не хочет за тебя, ты только скажи, остальное мое дело.

— Ну нет, приятель, — говорит отец, — краденую невестку не хочу.

— Ну, выкладывай, — подначивает Атанас, старший зять.

— Да чего его спрашивать, — возбужденно начал дядя Ваня. — Я подметки сносил, пока уговорил Чумака. Самая лучшая невеста — которая богатая, это прежде всего. Встаем — и прямо к ним.

— Не надо так, Ваня, — оборвал его отец. — Жена не шапка, чтобы сменить, ежели не подходит. Не нам решать, пусть парень скажет.

Я приподнялся на цыпочки, чтобы казаться выше, и сказал:

— Отец, это всё хорошо про свадьбу, но мне не разрешат венчаться.

— Разрешат, сынок, разрешат. Дадим попу двести левов, одним росчерком пера вырастешь на два года, и дадут тебе разрешение венчаться.

— Ну, говори! — сказал дядя. — Чумак дает тебе большое поле у Каратейновых дубов и луг в Селу-Чеир!

— Он, может, и дает мне большое поле, а я хочу большую невесту, — сказал я.

Всем стало смешно. Наверно, они вспомнили сказку про то, как один парень сказал: «Отец, хочу, чтобы меня женили на двух девушках». — «Хорошо, — ответил отец, — пусть в это воскресенье ты женишься на одной, а в следующее — на другой». И женили его на самой крепкой девушке в селе. На третий день парень, никому не сказав ни слова, сбежал к своему дяде в дальнее село. Видит, там на травке пасутся овцы, и среди них только один баран. «Он что, один, — спрашивает парень у пастуха, — этот баран?» — «Один», — отвечает пастух. «Пропащее его дело, коли нет у него дяди в другом селе», — говорит молодожен.

Я и вспомнил эту сказку, а они смеются, да так, что слезы на глазах выступили.

— Чего смеетесь? — спрашиваю.

— Так как же не смеяться? — говорит дядя. — Зачем тебе большая невеста?

— Назови, назови ее, — говорит Камбер, — мне именно такую хочется украсть…

— Я хочу, — говорю, — Елену Пейчеву!

— Ну, — хлопнул себя по лбу дядя Ваня, — так тебе же надо будет путы все время с собой носить, чтобы кобылу-то укрощать!

— Очень хорошо, — сказал Атанас. — Крепкая да высокая, будет высоко подкидывать.

— Раз говоришь — Елена, сынок, к ней и пошлем сватов.

Я ощупал себя, набрал в легкие воздух, грудь наполнилась, и мне показалось, что я даже вырос. Стал шире. Камбер повел всех, да с таким видом, будто собирался вступить в схватку. В комнате стало тихо. Только котел кипит, аж крышка подпрыгивает.

— Сынок, — сказала мама, — это самая крепкая девушка на селе. Если ударит, может, не развалишься, но отлетишь далеко. Откуда в тебе такая смелость? Слушай, если она ударит, у нас у всех не только из носа потечет, но и костей не собрать будет. Уж лучше прямо сейчас вылить на помойку то, что кипит в котле, чтоб никто и не узнал, что мы готовили для помолвки.

Смотрю, отец опять жует табак. Только теперь я испугался, не выдержал, бросился высунув язык к Елениному дому. Там увидел целый табун женихов, явившихся со сватами к Елене. Эню Будак мне крикнул:

— А ты чего здесь делаешь, молокосос? Уж не выслал ли и ты сватов к Елене?

— Какие там сваты?! — возразил чернявый Митю. — Если она его ударит одним соском, в колбасу превратит. — Покатились они со смеху, держась за животы. Шпыняют меня, как щенка, но я стою. Из дома Елены доносится шум. Похоже, большая суета там поднялась. Елена должна выбрать бутылку из тех, что принесли сваты. Какую бы ни выбрала, не ошибется. Если только не мою выберет, потому как я младше ее на четыре года. Но как будто нарочно отец ей сказал:

— Выбирай, дочка! Здесь не шесть бутылок с девятилетним вином, а шесть молодцев с землей и амбарами, полными и бездонными. Я, ты знаешь, не очень-то добрый, но сегодня я буду добрым. Ты двадцать лет меня слушала, а сейчас я тебя послушаю. Чью бутылку выберешь, тот и будет тебе мужем, а мне зятем. Мне с ним не жить.

Когда отец Елены все это говорил, мы за плетнем налетали друг на друга, как псы, еще немного — и чубы полетели бы в воздух. Парни, увидев, что я не пугаюсь, стали задирать сильнее. И ведь надо же, Елена в это время говорит отцу:

— Папа, ты говоришь, что ты якобы не очень-то добрый, но для меня ты лучший из отцов, раз дал мне самой сделать выбор. Я много думала и решила. — Но не сказала, что решила.

Вдруг женихи заволновались, как ослы, которым запустили оводов под живот. Да и какое там спокойствие, если каждый знает про деньги, землю и золото, обещанные за Еленой! Все смотрят на нее, как громом ударенные. Чтобы вывести их из состояния оцепенения, она подошла к бутылкам, взяла мою и сказала отцу:

— Папа, я выбрала самого младшего.

Отец ее совсем был не пьяница, но то ли от радости, то ли от неожиданности, что дочь его выбрала в мужья почти ребенка, благословив ее, поднял бутылку и долго лил себе в горло. Камбер только этого и ждал — выпустил в воздух целую обойму за домом, Я его пистолет сразу узнал. Да и кто не узнал бы! Сломя голову бросился я к дому и от калитки закричал:

— Мама, не надо выбрасывать мясо! Елена меня выбрала!

— Кто тебе сказал, сынок?

— Камбер, — говорю, — стрелял!

— Да он может и подшутить, сынок. Рано радуешься.