Ира Брилёва - Приключения стиральной машинки

Артем вскорости собрался и отбыл на север. Поселок Кишма был небольшим, как и все таежные поселки. Но порядка в нем было побольше, чем в остальных. Дело в том, что заправлял здесь толковый и скорый на расправу сельский староста. Артем о нем узнал еще от Попова, но совершенно не ожидал, что этот человек окажется ему знаком.

Добравшись в Кишму по свежему снежному насту, Артем постучался в первый же дом и спросил, где обитает местное высокое начальство. Толстая румяная девчонка, высунув нос из-за двери, кивнула головой в сторону опрятного двухэтажного дома с резными ставенками на окнах. Артем по хрустящему от мороза снежку бодро дошел до указанного дома, и позвонил в колокольчик, подвешенный над входной дверью. «Экзотика, — подумал он, разглядывая колокольчик, сработанный явно далеко от этих мест. Такие попадались ему в Англии — там был небольшой городок, славившийся такими вот симпатичными колокольцами. — Надо же, англичанин, а в такую глухомань забрался», — подивился Артем. Тем временем двери отворились, и на крыльцо вышел высокий бородатый мужчина. На его плечи была небрежно наброшена офицерская шинель, чему Артем тоже удивился — мороз на улице был нешуточный, а шинель для этих мест предмет не очень надежный. Вот шуба полохматее — это другое дело!

Внезапно мужчина издал какой-то невнятный звук, похожий на звериный рык, и через мгновение Артем уже был зажат в дружеские объятия, похожие на объятия гидравлического молота.

— Бог мой, Артемий, ты какими судьбами, — голос был знакомым, но узнать его Артем не мог, как ни старался. Он внимательно всмотрелся в лицо незнакомца, и тот, улыбаясь, отстранил Артема от себя и только приговаривал: — Вот уж кого не думал я здесь встретить, так это Астафьева. А ты, похоже, меня так и не признал. — И вдруг Артема словно молнией ударило — длинный коридор, Белочка в белоснежном кисейном платье. И они, молодые и счастливые, бегут по этому коридору, а вслед им несется дружный хохот и пожелания долгой и счастливой жизни.

— Бог мой, Павел. Ты? — Теперь уже удивляться пришла очередь Артема. Никак он не ожидал увидеть здесь Павла Моршанова, которого в последний раз видел на собственной свадьбе. Это было так давно, словно в какой-то прошлой жизни! — Павел, ты откуда здесь? — Артем искренне обрадовался.

— Чего это мы с тобой на морозе торчим, пошли в дом, — Павел потащил его за собой, одновременно призывая громогласным голосом всех своих чад и домочадцев. — Эй, где вы там. Накрывайте на стол, гости у нас.

Через час они сидели в небольшой, скромно обставленной гостиной и пили вполне сносный кофе с французским коньяком, обнаружить который здесь Артем никак не ожидал. После обильного застолья и громких проявлений восторга и гостеприимства, Артем и его старинный приятель, с которым они не виделись целую жизнь, наконец, уединились, и теперь могли спокойно поговорить по душам.

— Кофе у вас почти такой же, как в Питере, — заметил Артем.

— Да, снабжение здесь неплохое. Когда дело касается золота, люди начинают проявлять трогательную заботу о близких. — Павел всегда был немного язвителен, и с возрастом эта его черта не исчезла.

— Слушай. А колокольчик-то у тебя английский на дверях, это для форсу, или символ какой?

Павел рассмеялся.

— И ты купился на эту загадку, друг мой ситцевый? Это радостно! Значит, не зря я с ним столько возился. Кружева железные, это вам не ленточки плести, — Павел веселился от души. Немного успокоившись, он пояснил: — Никакой он не английский. Это я сам сработал. Я здесь помимо всего прочего еще и кузнецом. Так, для души. И телу от этого только польза. А колоколец и вправду знатный, я рад, что ты заметил, это для меня как бальзам на сердце.

— Расскажи, как тебя угораздило забраться в такую глухомань? — Попросил Артем.

— А тебя сюда каким ураганом занесло? — Ответил вопросом на вопрос Павел.

— Да, пожалуй, ты прав. Меня действительно ураганом. В Питере сейчас неспокойно стало. Не нравятся мне эти новые веяния. — Артем тяжело вздохнул, всем видом показывая собеседнику, как непросто ему было принять такое решение. — Я перебираться сюда собрался, вместе с семейством. Купец Попов, знаешь такого, — Павел согласно кивнул, — так вот, он нам на своем новом прииске весьма выгодные условия предлагает. Если все, как он говорит, то думаю деньжат в это предприятие вложить. Да сына своего к этому делу пристроить, пусть пока на чужом опыте обучится, а потом, глядишь, и свое потянет. Вот я и приехал — осмотрюсь, воздух понюхаю. Может, чего и вынюхаю. Помнишь, какие мы раньше легкие были на подъем? А разве что-то поменялось в нас? Думаю, ни-че-го. — Артем вдруг вспомнил студенческие годы, и его речь слегка изменилась, на глазах теряя свою степенность и неторопливость. Павел понял это и улыбнулся приятелю:

— Что, молодость вспомнил? Это хорошо. Нельзя, брат, нам стареть, никак нельзя. Хотя бы душой. А то кто кроме нас эту природу суровую выдержит? — Пока Павел раскуривал трубку, в комнате повисла небольшая пауза.

— Понимаешь, жизнь как-то так закрутила-завертела, — продолжил он, с удовольствием затягиваясь крепким самосадом — дым у того был ядреный и совсем не похожий на запах дыма от табака, к которому Артем привык дома. Дым был злым и кусючим, от него щипало в глазах и невольно наворачивались слезы. — Я и сам не понял, как здесь оказался, хотя я в этих местах уже почти двадцать лет обитаю. Эдакий Робинзон Крузо, — Павел невесело усмехнулся. — Молодой был, глупый, вот оттого здесь и кукую, почитай, полжизни. Я, Артемий, не с той компанией связался. — Павел серьезно посмотрел на Артема, и отвечая на его немой вопрос пояснил: — С эсэрами я связался, понимаешь. Модно тогда это было, бомбисты, всякие лозунги, демократия. Землю между всеми поделить и все богатства обобществить. В общем, вся эта демагогическая чушь меня и сгубила. Я сначала во все это свято верил, думал, если для народа постараться, так этот народ потом всю жизнь будет за меня бога молить. Да, да, я действительно в это верил, — Павел искренне рассмеялся, и покачал головой. — Если бы мне кто-то тогда растолковал, из каких лозунгов жизнь на самом деле состоит, — Павел разочарованно хмыкнул, — но не нашлось такого, вот и залетел я сюда, аки голубь сизый. Если коротко мою биографию рассказать, то… — Павел помолчал пару минут и словно бы решился: — Группа у нас была, «Русские мстители» называлась. Брат мой, Алексей, в той группе главным заводилой был. Мы одного неправильного губернатора решили на бомбе летать научить, но, как позже выяснилось, за нами уже давно следили. Не успели мы. А сейчас думаю — и, слава богу. Одной душой меньше на моей совести. — Павел нервно затянулся ядреным табаком. — Пока следствие, пока суд. Брата моего повесили, а мне — десять лет каторжных работ. Вот я их все и оттрубил. Здесь, неподалеку. А потом сюда перебрался. Семью завел. Местным головой меня выбрали, — заметив удивленный взгляд Артема, Павел понимающе усмехнулся и пояснил: — Здесь ведь у половины жителей биографии еще чуднее моей, так что на каторжное прошлое внимания никто не обращает. А все же я из дворянского сословия. Так и живу. — Павел посмотрел на Артема, взглядом словно ища у него одобрения, но тот слушал его молча, словно принимал исповедь. — Как говорится, каждому на роду что-то написано. Вот, наверное, и мне судьба такой сценарий для жизни написала. Я только здесь понял, что к чему. С местным народом так за эти годы накувыркался — какая там демократия! Какая свобода! Ерунда все это. По сусалам, и в кандалы. Иначе ничего не понимают. Пьют, воруют друг у друга. А-а-а, — Павел махнул рукой, и на несколько секунд в комнате повисла тишина. — Так, что правильно ты подметил, в Питере неспокойно нынче, я уж слыхал об этом, тут своя почта — сорока на хвосте приносит. — Павел прищурился, и в его глазах завертелись смешливые искорки. — Если бы у меня такой вот батька, сметливый, вроде тебя в прежние годы оказался, да совет мне толковый дал, то моя жизнь наверняка бы по-другому сложилась. — Он хмыкнул и немного помолчал, словно бы пытаясь что-то вспомнить. Но через минуту его настроение снова переменилось и он, хохотнув, заявил с гордостью: «Ничего. Зато теперь я уважаемый человек, — подытожил Павел свой рассказ. Артем согласно кивнул и предложил тост за мудрых и сильных людей.