Нэнси-Гэй Ротстейн - Бьющееся стекло

— Почему мы вообще ходим в такие места? — недоуменно спросил Шейн, когда она пыталась убедить его, что ему как нельзя лучше подойдет зеленый свитер с высоким, прилегающим к шее воротом. — Мне не нравится это барахло! Чего ради я должен носить старье?

Каждую из таких покупок Джуди приходилось ожесточенно отстирывать, но это ничего не меняло: бросовые, доставшиеся от других людей вещи, вплелись теперь в ткань их существования.

С самого приезда в Александрию она привыкла покупать хлеб в фирменной булочной, где все продавщицы аккуратно убирали волосы под сеточку и щеголяли в одинаковых клетчатых фартуках, и теперь продолжала ходить туда же, но уже не вставала в очередь за свежей выпечкой, а брала с отдельной металлической полки вчерашнюю.

— Мам, — окликнул ее Шейн как-то утром, когда она уже собиралась уходить на работу. — Не забудь сегодня купить шоколадного печенья к чаю.

В пять тридцать, когда Джуди добралась наконец до кондитерской «Изобилие», шоколадного печенья в корзине уже не было. Она взяла номерок на обслуживание и остановилась у прилавка со свежей продукцией.

Номер пятьдесят девять, — выкрикнула коренастая продавщица, одновременно укладывая в коробочку и перевязывая бечевкой покупку предыдущего покупателя. — Чей номер пятьдесят девять? — Она повернулась на каблуках, окинула наметанным взглядом обычную в такой час очередь и, когда Джуди протянула свою карточку с номером, сказала:

— Дорогая, вам незачем дожидаться в очереди. Вчерашний хлеб там, где и всегда. Вы что, не увидели? — Продавщица тут же отвернулась от Джуди и, не теряя времени, объявила: — Номер шестьдесят! Готова обслужить номер шестьдесят!

Эта полная женщина, обслуживавшая Джуди двенадцать лет, решила, что та больше не принадлежит к почтенной уже категории «бережливых покупательниц», ничуть не стесненных в средствах, но гордящихся своим умением экономить. К тем леди, которые покупают вчерашнюю выпечку но, конечно же, лишь когда она не успела зачерстветь. Она причислила ее к безработным и беднякам, у которых и на черствый-то хлеб не всегда есть деньги.

В помещении стоял сладкий аромат сдобы, но Джуди от него мутило.

Каждую неделю на сто долларов можно было купить все меньше и меньше. От дорогих продуктов пришлось полностью отказаться: сначала филей сменило жесткое, волокнистое мясо, потом говядина вовсе исчезла со стола, уступив место более дешевой курятине. Скоро Джуди перестала покупать целых цыплят, а недорогие крылышки или окорочка старалась растянуть надолго, подавая в булочках для гамбургеров. Но со временем и это стало непозволительной роскошью, и на их столе появились субпродукты, которых прежде Шейн даже не пробовал.

Однажды за ужином, когда она попыталась замаскировать неприглядные с виду куриные желудки густым соусом, мальчик с подозрением спросил: — Что это такое, мам? Противный вкус.

— Ты как-то сказал, что тебе стали надоедать гамбургеры, вот я и подумала — почему бы не не попробовать что-нибудь новенькое.

— Хм… И я должен это съесть?

— Конечно, нет, — пролепетала Джуди, сгорая от стыда. — Не нравится, так и не надо. — Она быстро убрала тарелку и, словно невзначай, спросила: — Как насчет макарон с сыром? — Макароны с сыром предназначались на завтра, но мать была готова на все, лишь бы сын не почувствовал, как ею овладевает страх.

Экономить приходилось буквально на всем, от стирального порошка до консервов и напитков. Покупая за полцены деформированные банки, Джуди с тоской вспоминала о временах, когда, не беспокоясь о стоимости, складывала в тележку товары в фирменных упаковках. Свежие фрукты и овощи превратились в недоступное лакомство. Раньше, особенно зимой, она часто покупала Шейну яйца с крупными, яркими желтками: обычно мальчик просил дать ему яичко с «солнышком». Нынче Джуди могла позволить себе покупку яиц только раз в две недели, да и то приобретала самые мелкие или битые, продававшиеся полудюжинами по сниженной цене. Обеды стали сводиться к жирным супам и макаронам. Но несмотря на все усилия, наступил момент, когда стало ясно: больше экономить не на чем.

Джуди рассчитывала траты с точностью до пенни и, делая покупки на неделю, всякий раз замирала в ужасе у расчетного узла, глядя, как выплевывает ленту с чеками безжалостный кассовый аппарат. В ее кошельке лежала лишь необходимая сумма, ни центом больше, и случись ей ошибиться при подсчетах, денег бы не хватило, и ей пришлось бы урезать и без того скудный рацион.

К третьей годовщине развода Джуди не осталось ничего другого, кроме как затронуть накопления. Она начала обналичивать депозитные сертификаты, прекрасно сознавая, что тем самым уменьшает свои доходы на следующие месяцы.

Хорошо еще, что их построенный двадцать лет назад деревянный дом пока не требовал серьезного ремонта, хотя стонал да поскрипывал, реагируя на перемены погоды. Средства, которые она могла выделить на его содержание, полностью, без остатка уходили на оплату счетов за коммунальные услуги. Весьма кстати пришлось то, что Шейн взял на себя стрижку газонов, уборку снега и тому подобные дела: право заниматься работой по дому казалось ему признаком взросления. Но в феврале того года резко взлетели вверх налоги на недвижимость. Причем безо всякого предупреждения: просто-напросто компьютер выплюнул карточку со счетом, превышавшим предшествовавший на двадцать процентов, что для Джуди явилось форменной катастрофой. В присланном вместе со счетом циркуляре чиновники объясняли, что увеличение налогов связано с ростом муниципальных расходов, вызванных инфляцией. Но самым сокрушительным ударом оказалось письмо, присланное Кредитным Союзом ее мужа. В нем сообщалось, что поскольку владельцы дома больше не работают в университете, их размещенная в Союзе закладная на указанное строение подлежит оплате в срок до 15 мая. Тогда как Боб уверял ее, что рассчитываться по кредиту за дом она сможет в течение двадцати двух лет. В результате она встала перед дилеммой: или раздобыть денег, или потерять дом. Такая возможность никогда даже не приходила ей в голову, и у нее не было ни малейшего представления, где достать деньги.

Джуди обратилась с просьбой о кредите в банк, где имела счет и держала депозитные сертификаты, и через две недели получила отказ — вежливый, сочувственный, но отказ.

— Миссис Крюгер, — сказал ей господин Деворно, — мне действительно очень жаль, но нашему отделу закладных пришлось отклонить ваше заявление. Там подсчитали, что доходов от всех ваших вложений не хватит на ежемесячные выплаты по погашению кредита. Не сомневаюсь, вы нас поймете: банк не может выдавать ссуды без гарантии возврата. Но если у вас отыщется дополнительный, не указанный в заявлении источник дохода, мы будем рады произвести перерасчет. Как вы думаете, указанные вами цифры могут быть увеличены? — Он выдержал паузу и завершил их телефонный разговор словами: — Мы были бы рады одобрить эту закладную, сумей вы доказать, что имеете регулярные денежные поступления в необходимом размере.