Жеральдин Бегбедер - Спонсоры. Нет проблем, или Небольшие трансбалканские хроники из страны спонсоров

— Что это еще за фокусы с переписыванием диалогов в ходе съемки? Какая, к черту, свободная импровизация? Скажи ему, что лично я намерен придерживаться того блядского текста, на выучивание которого положил столько сил, и все — точка.

— What is the problem ? [86] В чем проблема? (англ.) — спрашивает наш тренер-сценарист у Алена.

— Everything is fine, itʼs OK, — иду на хитрость я. — Не is a little stressed, thatʼs all. [87] Все хорошо, все в порядке. Просто у него небольшой стресс и все (англ.).

И наш учитель, удовольствовавшись моим объяснением, принимается работать с Вуком, Стояном и Аленом над произношением и точностью английской интонации, заставляя их раз за разом повторять текст, который они уже выучили с голоса. Теперь выясняется, что у всех полный непорядок с артиклем «the», вот так надо, вот так, «the», «the», высуньте кончик языка между зубами, так, «the», «the», и они старательно повторяют: «зе», «зе», потом, высунув кончик языка между зубами, — «the» «the»…

Вскоре появляется режиссерша, улыбаясь во все свои тридцать два зуба:

— Привет всем! Как дела? Порядок? — И снова, уже по-английски: — Hello! Everything is OK?

Мы окончательно перестаем понимать, на каком языке говорить во время этих съемок. Между тем взгляд Неллы Бибица вдруг останавливается на Алене и его пилотке, из-под которой выбивается несколько непокорных прядей — часть волос не удалось затолкать так, чтобы были не видны. Режиссерша просит снять пилотку, Ален неохотно выполняет просьбу, и — «Его постригли?» — недоверчиво спрашивает она, оглядываясь по сторонам.

— Кто-нибудь его стриг? — Режиссерша постепенно накаляется. — Я спрашиваю, кто-нибудь стриг его? Так не пойдет, то есть это совершенно никуда не годится! — кричит она раздраженно.

— Yes, yes! — отвечает Ален, убежденный в своей полнейшей безнаказанности, и, как пойманное на месте преступления дитя, улыбается Нелле, стараясь вложить в эту улыбку все обаяние, каким обладает. Видно, что на нее это действует.

— Да, конечно, они немного подрезали Алену волосы, — бесстыдно встреваю я с очевидной ложью.

А тренер-сценарист рассыпается в комплиментах шевелюре артиста, и понятно, что горячим Аленовым защитником его делает исключительно сходство их волосяного изобилия. Затем начинается долгий спор о том, были или не были все французские солдаты стрижены наголо, а может быть, это зависело от звания, надо бы проверить, скорее всего, это полная ерунда и чрезвычайно далеко от действительности, заключает дискуссию режиссерша, она опять становится категоричной:

— Волосы слишком длинные, их надо еще подрезать. Сделать намного, намного, НАМНОГО короче. Марко! Марко! Джулия! Джулия!

Нелла Бибица зовет своих ассистентов — уж конечно, только их тут не хватало, но вот и они — несутся сюда вскачь.

К завтрашним крупным планам надо укоротить ему волосы хотя бы на несколько сантиметров, — приказывает режиссерша.

И Марко — злобно глядя на Алена, вот сволочь! — показывает ему, как действует машинка для стрижки, а мне приходится снова успокаивать моего бедного мальчика, говоря, что нет, нет, только чуть-чуть укоротить, не волнуйся.

После того как раз и навсегда был найден компромисс, все — каждый со своим мнением по поводу длины волос Алена — успокаиваются, кроме Марко, который притворяется, будто не понял, и продолжает рассматривать Алена с выражением лица, которое ясно говорит: все равно ты свое получишь! Нелла Бибица тем временем принимается на чистейшем английском раздавать указания по мизансцене. Исполнители эпизодических ролей дружно кивают, в том числе и Ален, который не понял из всех режиссерских объяснений ни единого слова, но так профессионально прикидывается, ничем себя не выдав, что я балдею. К нам приближается итальянский солдат. Тренер-сценарист объясняет, что это Стефано, талисман режиссерши, который играл во всех ее первых короткометражках. Нелла считает, что Стефано приносит ее фильмам удачу, ну и пришлось его вставлять почти во все эпизоды, и это было совсем не просто, он ведь не знает ни слова по-английски, а платят ему, как будто он играет большую роль — за все съемочные дни, и мало того, этому участнику массовки со статусом звезды предоставляют собственный вагончик.

— Конечно-конечно, да-да, понятно, — киваю я, поглядывая на статиста Стефано, который уже подходит к обитателю соседнего вагончика Джону-Мордашке, английскому актеру с внешностью героя-любовника и, по всему видно, непомерными амбициями, с первого взгляда заметно, что для него главное — сразу же отделить себя от прочих, подчеркнуть, что Джон — не чета другим, что Джон — актер первой категории и так далее. Он старается держаться в сторонке, выглядит ужасно надменным и словно бы говорит с презрением: уж я-то никакого отношения к этим эпизодникам не имею.

Нелла Бибица одета в то же кошмарное, мешок мешком, джутовое платье, что во время кастинга, когда мы видели ее впервые. Платье измято и подпоясано веревкой, от чего бюст нависает, а и без того внушительный зад кажется еще больше, мало того, платье влезло в складку между ягодицами и шуршит, когда режиссерша передвигается, — ткань-то грубая. Мне вспоминается одежда спартанок — особенно когда я вижу сандалии Неллы, — а подобравшись ближе, понимаю, о господи, да они же настоящие, этнические…

— Внимание, мотор! — орет Марко по-английски, приставив к губам мегафон.

И внезапно начинается волшебство: три сотни статистов-матросов бешено аплодируют Милене, хрупкий силуэт которой возникает на палубе военного корабля. Надменная и грациозная, она идет — как будто танцует, как будто плывет, не касаясь ногами пола. На русской артистке красное шелковое платье, но вдруг она срывает его с себя, вращает над головой и резким жестом швыряет, вернее, отпускает в полет над землей, и легкое воздушное платьице парит в воздухе, а потом тихонько опускается прямо на матросов. Их снимают со спины, мы только слышим, как по толпе, на мгновение онемевшей, пробегает волна восторженного шепота, потом кто-то свистит.

Сплошное наслаждение смотреть на эту Милену с ее балетными движениями…

— Вот оно, чудо кинематографа, — блаженно вздыхает тренер-сценарист, глядя, как его выдумка превращается в реальность.

— Снято! — кричит Нелла. — Все отлично, сейчас сделаем еще один дубль, — добавляет она сразу же и, обращаясь к оператору-постановщику, висящему над площадкой на кране, дает ему новые указания.

Марко тут же начинает орать в мегафон.

И вот уже сняты несколько планов, не забыта и обратная точка, то есть строй матросов анфас и — крупешниками впереди — играющий мускулами Вук с физиономией прирожденного кретина, сербский педераст Стоян, талисман Стефано, Джон-Мордашка со сверкающими зубами и Ален, французский солдат. Аленов солдат пьян и Ален больше похож на пьяного, чем натуральный алкаш. Каждый без запинки выпаливает свой текст, и до того все идет прекрасно, что никто и не обращает внимания на слишком длинные волосы французского солдата. Даже тогда, когда Ален, решившись вдруг на импровизацию, в порыве восторга срывает с себя пилотку и подбрасывает ее в воздух.