Яков Шехтер - Любовь и СМЕРШ (сборник)

— Что значит в киоске? Специально в «Елисеевский» пошел.

— Елисеевский-шмелисеевский. Паленая твоя водка, пить невозможно. Да хрен с ней, меня глаза соседки не отпускают. Куда не посмотрю, везде они передо мной.

— А как это произошло?

— Мальчик на остановке стоял, вместе с другими детьми, ждал школьного автобуса. А водитель на самом подъезде сознание потерял — инфаркт с ним случился. Ну, и заехал на тротуар. Трое убитых, шестеро раненых.

Вот ты, писатель, о судьбах людских размышляешь, Талмуд учишь. Ты объясни мне, что происходит. Берут нежную душу человеческую, бросают в каменный котел нашего мира и заливают кипятком жизни. И что же выходит, объясни мне, что получатся?

— Мне кажется, я знаю ответ, — тихо произнес я. — Получается чай.

Так получилось, что по Праге мы гуляли с двумя книгами в рюкзачке, попеременно заглядывая то в одну, то в другую. Первой был, разумеется, путеводитель, а второй — «Шесть прогулок в литературных лесах» Умберто Эко.

Необходимость есть не что иное, как пересечение случайностей. «Шесть прогулок» оказались в моем рюкзачке достаточно случайно: таксист уже осторожно гуднул, напоминая о себе, и я схватил со стола первую попавшуюся книгу, дабы чем-то скрасить три часа самолетного безделья.

Не менее случайным можно считать замысел автора «Путеводителя по Праге», разбившим свою книгу на шесть маршрутов. После поездки я специально зашел в «Стеймацкий» и поинтересовался другими путеводителями: каждый из них предлагал другое число прогулок.

Соединившись, эти две книги побудили нас совершить все шесть предписанных маршрутов, разговаривая при этом о литературе.

Впрочем, оборот «так получилось» скрывает изрядную долю лукавства: Эко лежит на моем столе почти год, и я неоднократно перечитывал его, каждый раз со вздохом непонимания возвращаясь к началу.

Моя жена Анна, литературовед, лишь улыбалась, наблюдая страдания мужа. Ее всепонимающая улыбка не оставляла писателю никакой надежды, просто никакой, даже на самом дне кофейной ложечки.

Сегодняшние аналитики далеки от наивных представлений, будто критика должна уловить намеки, оценить литературную игру, расшифровать запутанные места. Аналитик воспринимает текст как первичный материал для построения собственной интерпретации, и чем резче она будет отличаться от трактовки автора, тем сильнее закивают головами собратья аналитики. Текст для него заготовка, на иврите — гелем, голем.

Он встретил нас у входа в Еврейский квартал. Огромный, красный, цвета глины с берегов Влтавы. Его лицо кого-то напоминало, но кого, я никак не мог сообразить.

Отпраздновать долгожданную встречу мы отправились в соседнее кафе «У Голема». Хозяин квартала остался рыжеть на противоположной стороне улицы. Выпить с нами он не мог.

Голодно соблюдающему кашрут еврею в гульливой Праге. Кроме кофе да пива ничего не закажешь. Пришлось и на этот раз довольствоваться двумя чашечками «Эспрессо», с рюмкой зеленого абсента в честь «со свиданьицем».

О губительных свойствах этой полынной настойки [3] Слово «полынь» пробуждает в сознании современного горожанина целую цепочку ассоциаций, первая из которых — степь, кочевье. Кочевники пили кумыс, напиток белого цвета. Белое — символ чистоты, покоя и порядка. Краеугольное начало всех остальных цветов, он символизирует основу, то есть — дом. Зеленое мельтешение степи во время бесконечных переходов уравновешивалось белым кумысом на стоянках. Сегодняшний интеллектуал, заключенный между черной плоскостью асфальта и серыми вертикалями стен, компенсирует абсентом тоску по простору. ходит немало слухов. Однако при ближайшем рассмотрении большинство из них оказываются наветами.

Влияние абсента на европейскую культуру сравнимо только с влиянием литературы. Им увлекались Хемингуэй, Верлен, Рембо, Уайльд и, конечно, самый знаменитый его употребитель — Ван-Гог.

Многолетнее исследование абсента, проведенное доктором Вульфом из калифорнийского университета, показало, что передозировка туйона, содержащегося в абсенте, изменяет восприятие цвета: человек видит все в желтых тонах. Знаменитая картина Ван-Гога «Звездная ночь» с желтыми кругами вокруг звезд — типичный синдром отравления туйоном.

Пригубив, я бросил очередной взгляд в сторону Голема и замер. На противоположной стороне улицы стоял памятник тель-авивскому поэту Эли К. Сходилось все: осанка, каменная тяжесть плеч, взгляд.

— Уж больно крепкий кофе заваривают в пражских кофейнях, — покачала головой Анна, выслушав мои подозрения. Под кофе она имела в виду абсент.

— Если выпить достаточно этого напитка, — продолжила Анна, — то можно увидеть все, что захочешь увидеть — прекрасные, удивительные вещи. Так утверждал Оскар Уайльд.

— Допустим, что Голем — это Эли К., — предположил я, пускаясь в опасное плавание между ассоциациями и утверждениями, — и представим себе, будто абсент лиминален. Он побуждает сознание реализовать спящие стимулы, суля возможность перейти незримую границу между миром присутствия и миром отсутствия. Но тогда литературное произведение тоже лиминально!

Подобно полынной настойке, литература — это вход в иную реальность, отличную от той, где в данный момент находится наблюдатель. Можно предположить, будто литературное произведение, погружающее читателя в такую реальность, есть своего рода абсент.

— Но тогда и Голем абсентен, — улыбнулась Анна, выслушав мои построения.

— Каким образом? — спросил я, и заказал еще две рюмки. Судя по зачину, начинался интересный разговор. Рыжий Эли К. одобрительно посматривал на нас сквозь оконное стекло. Ему было приятно, что говорят о нем.

Анна вытащила из сумочки авторучку, и, черкнув по салфетке, протянула ее мне.

— Погляди.

На салфетке были всего два слова: absinthe и absent.

— Absent по английски — отсутствующий, absence — отсутствие. С одной стороны абсент вызывает забытье, с другой при помощи галлюцинаций навевает воспоминания. Это катализатор, чудесный эликсир, способный превратить существующее в несуществующее, а исчезнувшее обратить в реальность. Абсент — символ Праги, города дрожащих теней прошлого.

— Продолжай! — воскликнул я, отхлебывая из рюмочки. — Мне нравится, как ты говоришь.

— Голем — тоже незримое присутствие, (absent presence), присутствие в отсутствии; сейчас его нет, но он повсюду, раньше он был, а теперь он нигде. Абсент — это волшебное заклинание, сначала оживившее комья глины, а затем заставившее великана рассыпаться в прах. Поэтому Голем, наполовину предание, наполовину легенда, абсентен.