Терри Сазерн - Снимаем порно

— Ты маленький глупыш, — упрекнула она его в своей непоследовательной манере «Барби», — я могу кончить на карточных взятках!

— Это слишком, дружище, — сказал Дейв, качая головой и весь светясь от восхищения. — Где ты была всю мою жизнь?

— Прекрасно, — сказал Борис, — давайте это снимем.

В течение получаса они хорошо подготовились к съемке. Ники изобразил новую стену с большим зеркалом вдоль кровати, актеры были соответствующим образом «проинструктированы» и готовы… но в последнюю минуту произошла заминка — определенная нерешительность у Бориса и Ники, следует ли комнате быть номером отеля или же комнатой их дома. Единственная разница — ночная тумбочка у кровати — довольно пустяковое обстоятельство, но оно могло причинить беспокойство впоследствии.

— Где Тони? — спросил Борис у Фреди I и вспомнил, что сам послал его увидеться с Анжелой. Однако тут он заметил Тони, который стоял спиной к трейлеру, обхватив себя руками. Выглядел он так, словно находился в прострации.

— Эй, Тони, — крикнул Борис. — Подойди сюда на минутку, — и когда тот подошел, Борис сказал:

— Ты какой-то окаменевший… не обращай внимания. Как ты думаешь, эта сцена получится лучше, если это будет комната в отеле или в замке — его или ее комната. Все из-за ночного столика. Вопрос — будет ли он из ореха или же из красного дерева, больше ничего в этом кадре не понадобится, только кровать, ночной столик и зеркало. Все внимание сосредоточено на них. Мы соорудим всю комнату в деталях позже. Я хочу лишь получить эти крупные кадры траханья, пока дети еще тепленькие… ну, как ты думаешь, Тони, — отель или замок? Ореховое или красное дерево?

— Мне надо тебе кое-что сказать, Б.

Борис нахмурился.

— Позже, приятель, мы должны приступить к съемкам.

— Это слишком горько, чтобы откладывать на потом.

Борис обвел взглядом съемочную площадку, где все, казалось, опасно зависло в воздухе. Он издал короткий невеселый смешок.

— Конечно, траханье лучше любой горести.

— Самое горькое, Б., это насчет Анжи… она сыграла в этот знаменитый вечный сон. Знаешь, о чем я говорю? Она тоже это сделала.

Борис долго глядел на него, потом потряс головой и посмотрел в сторону.

— Боже… — тихо произнес он.

— Это случилось сразу после того, как ты ее оставил, она, должно быть, пошла прямо в свой трейлер… и сделала это.

Борис кивнул, задумчиво уставившись в пол, как будто камера в его сознании уже начала поворачиваться.

— Как?

— Ну, парой способов — оба вполне эффективные для такого дела, во-первых, она проглотила кучу грима на свинцовой основе, который всегда употребляла. Потом… ты готов к этому?.. она убила себя электрическим током… с помощью своей сушилки для волос, в ванне. Кошмарно, а?

— Казнь на электрическом стуле. Она, должно быть, совершила какое-то преступление, караемое смертной казнью.

Когда Тони не удалось найти Анжелу, он наткнулся на Сида, который стенал и в ярости колотил себя по лбу. Увидев Тони, он нацелил на него обвиняющий палец, закричал: «Убийца!» и убежал прочь, как будто видеть Тони ему было невыносимо отвратительно.

— Что это с ним, черт возьми? — спросил Тони у Морти Кановица, который, в свою очередь, выложил ему эту ужасную историю.

Загадочное поведение Сида по отношению к Тони основывалось на простом недоразумении, что Анжи покончила с собой из-за наркотика и что именно Тони дал ей этот наркотик.

Усугублялась эта личная травма еще тем фактом, что нашел ее сам Сид… в переполнившейся ванне, одетой в свой знаменитый халат, сушилка для волос — сложное и тяжелое металлическое устройство из Западной Германии — возвышалась у нее на голове подобно гротескному шлему ныряльщика, который, будучи поднятым, обнаружил под собой страшного клоуна… Нижняя часть ее лица, от носа до подбородка, представляла собой многоцветное грязное пятно из темно-красного, белого и голубого пастообразного грима, который она съела, — всюду по полу были разбросаны выдавленные тюбики, как многочисленные использованные ружейные патроны… А под туалетным столиком стояла переполненная корзина для мусора с пустой коробкой на самом верху. Надо было вывернуть шею, что Сид и сделал, чтобы прочитать слова: «Для Маленькой Грустной Девочки».

— Как долго ты там стоял? — спросил Борис Тони, с любопытством глядя на него.

— Не так долго, — сказал тот, но таким образом, что это могло означать все, что угодно, от двух минут до двадцати.

— Почему ты не сразу мне это сказал?

— Не знаю… полагаю, я думал, что тебе следует сперва отснять эпизод.

Борис нахмурился.

— Тогда почему ты мне рассказал? Я ведь еще не кончил съемку.

Тони пожал плечами.

— Я никогда не говорил, что я без недостатков.

Борис фыркнул, затем бросил взгляд назад на площадку, где его ждали Дейв и Дебби.

— О'кей, мы поступим именно так. Не говори Дейву и Дебби, пока мы не отснимем. — Он вздохнул и покачал головой. — Да, — продолжал он, — ну и задержка. Она… по-прежнему там?

— Я не знаю, Сид не знал, как с этим справиться… из-за неблагоприятных отзывов в прессе. Я думаю, что он пытается связаться с кем-нибудь на побережье — Эдди Райнбеком из рекламного отдела студии. Я говорил ему, что надо было сперва вызвать фараонов.

— Боже, — пробормотал Борис с усталым отвращением. — Ну, пошли, давай пойдем и посмотрим на нее.

Когда они подошли к трейлеру Анжелы, их встретил Липс Мэлоун, щегольски одетый в жемчужно-серый костюм и в темные очки.

— Она все еще там, Липс? — спросил Борис.

Липс кивнул без всякого выражения.

— Да.

За последнюю неделю Липс приобрел, помимо новой манеры вести себя, еще и новую моду одеваться, примечательно похожую на моду Джорджа Рафта в фильмах сороковых годов — время темных рубашек и белых шелковых галстуков, не без определенного зловещего подтекста. Теперь, когда он сказал: «Да», Борис сделал движение, чтобы пройти внутрь, но Липс удержал его, схватив его руку своей тяжелой ручищей.

— Не сейчас, мистер Адриан, вам придется подождать несколько минут.

Борис стряхнул его руку со своей.

— О чем, черт возьми, ты толкуешь? — спросил он.

Липс отступил на шаг назад, глядя то на одного, то на другого.

— Мистер Хэррисон с ней — он отдает свою последнюю дань уважения.

Тони покачал головой.

— Ну и ну, — тихо сказал он.

— Лучше бы ушел с дороги, Липс, — сказал Борис угрожающе спокойно.

Липс повторил свое предыдущее движение, слегка отступив назад, переводя взгляд с одного на другого, как будто высчитывая расстояние до каждого из них и их намерения по отношению к нему. На этот раз его правая рука поднялась вверх за левый отворот пиджака и к теперь уже ясно видной наплечной кобуре.