Антон Тарасов - Сказки PRO…

Лебеда маскировала шиповник, и частенько это играло злую шутку с посетителями. Потому было принято единственное верное решение — убрать сорняк. И естественно это миссию доверили мне, выдав плотную рабочую куртку и несколько пар перчаток сродни тем, в которых работают сварщики. Из кустов наблюдать за тем, что происходит в парке, было одно удовольствие.

— Да, я все понял, подписывайте документы, а завтра утром я приму решение. Да, отлично, — не обращая внимания на попытки сына привлечь внимание, папа решал какие-то дела по телефону. — Все понял…

— Ну, папа, пойдем на вон тот аттракцион, смотри, папа!

«Вон тем аттракционом» была катапульта. Вышка высотой метров в двадцать пять-тридцать, больше напоминающая фонарный столб, по которой двигалась скамейка. Скамейка медленно поднималась наверх, через секунду с ускорением падала вниз, и, не долетев до земли метр, не больше, снова взмывала с ускорением наверх. Знающая публика обходила этот аттракцион стороной. Для поддавшихся искушению все выглядело довольно невинно. Впрочем, так оно всегда бывает, когда стоишь внизу и смотришь наверх, как меняются лица в процессе действа.

— На этот? — переспросил папа, спрятав телефон в карман, — Ты уверен? А что это?

— Катапульта, папа, — довольно ответил мальчик, — Помнишь, я тебе говорил, что Вовка из нашего класса рассказывал, как на ней клево. Как будто летишь! Он уже два раза тут катался. Пап, давай прокатимся! Пап, ну, пожалуйста, ты обещал!

Папа был в аккуратном костюме, при галстуке и маленьком кожаном портфеле, в котором носят документы. Он был молод, гладко выбрит, причесан, его начищенные до блеска ботинки с острыми носами отпускали по сторонам солнечных зайчиков.

— Катапульта, малыш? — пожал плечами папа и посмотрел наверх. — По-моему, она не работает, видишь, никто на ней не катается. Пойдем лучше в тир! Я тебе покажу, как стрелять, и ты там кучу игрушек себе навыигрываешь. Давай?

— А давай сначала катапульта, а потом в тир! — не растерялся мальчик.

«Аттракцион работает, подходите, не стесняйтесь, — монотонно пробубнил Павел, оператор катапульты, лелеявший надежду в будний день все-таки сделать план по выручке, — Подходим, не стесняемся. Невероятные ощущения! Полет на катапульте!»

— Давай, — согласился папа и поинтересовался у Павла, — подскажите, любезнейший, а она очень?..

— He-а, ничего страшного, у нас дети катаются, — Павел грыз зубочистку. — Видите, написано, что для детей от пяти лет.

Он показал пальцем на табличку, висевшую над кассой. Над всеми кассами висели такие таблички. Но интересно то, что на них чаще внимание обращали взрослые, чем дети. Именно взрослых приходилось уговаривать — и фраза про детей от пяти лет была своего рода средством психологического убеждения, которое подействовало и на этот раз. Папа нехотя отсчитывал деньги.

— И еще позвольте поинтересоваться, нужно ли нам ждать, пока наберется группа или вы нас?..

— А мы вас и так запустим, нам не жалко, — по-идиотски улыбаясь, ответил Павел.

Господи, ну как можно быть таким злорадным и жестоким к людям? Прости, Господи, что не вмешался и не объяснил. Только, что бы я сказал? «Папаша, забирай свое бабло и катись к чертовой бабушке в свой тир?». Но это только усугубило бы ситуацию.

Папа с сыном сели на скамейку аттракциона. Папа долго искал, куда деть портфель с документами и, в конце концов, зажал его между ног. Не самый лучший вариант, но все же. Сын не мог сдержать своего нетерпения, а отец — недоумения. Он все еще продолжал боязливо поглядывать наверх, где на конце столба располагалась небольшая платформа, предназначенная для того, чтобы скамейка ненароком не вылетела туда, куда не требуется.

— Будьте добры, пристегните нас покрепче, — попросил отец оператора. — У меня костюм из гладкой ткани, а у сына свитер из синтетики. Мало ли, выскользнем, когда вы запустите аттракцион.

— У нас еще никто не выскальзывал, — отнюдь не дружелюбно буркнул оператор. — Если выскользнете, то будете первыми, войдете в Книгу рекордов Гиннеса. Ну, готовы?

В ответ закивали головой: сын — с улыбкой, папа — с интеллигентной ухмылкой, мол, ничего особенно не происходит, и не такое видали, и этот ваш затрапезный парк аттракционов далеко не Диснейленд, но цены все равно зашкаливают.

Все шло своим чередом.

«Х*якс», — по обыкновению прошептал сам себе оператор, дергая рычаг и нажимая кнопку.

Раздался гул двигателя, что-то засвистело, скамейка начала медленно подниматься наверх.

— Круто, папа! — кричал сын.

Папа молчал. По его лицу было видно, что ничего крутого лично для него в происходящем нет. Более того, он был уже готов заплатить за то, чтобы аттракцион остановили, скамейку опустили вниз и сняли его, заплатить немало — в два, три, четыре, пять, десять, пятнадцать раз больше, чем за билет. Но даже если бы он решился попросить об этом, то не успел бы и слова вымолвить — скамейка с самого верха со свистом рухнула вниз. Мгновение — все происходит стремительно. Стоя внизу, кажется, что ничего страшного, что совсем не высоко. Даже не понятно, за что дерут деньги и где они, эти самые острые ощущения. Обычные самые ощущения: чувство высоты, скорости, невесомости, полета, скрип механизмов и оголтелые вопли детей, доносящиеся с соседнего аттракциона.

— Ааа, круто! — кричал сын.

— Бл*дь, бл*дь, бл*дь, — орал отец. — Е**ные в рот, бл*дь! Бл*-бл*-бл*!

Его интеллигентность и внешняя невозмутимость вдруг бесследно испарились, будто их и не было вовсе. Господи, как меняются люди, попадая в несвойственную им среду, условия, ситуации. Все переворачивается с ног на голову: слабые становятся сильными, сильные — слабыми, умные — глупыми, тупые — интеллектуалами, застенчивые — решительными.

Скамейка ненадолго задержалась внизу, перед тем как снова взмыть наверх.

— Круто, папа, круто, а-а-а! — продолжал кричать сын. — Как же это круто!

— Бл*-бл*-бл*, — вторил ему отец, выкатив глаза, тяжело дыша, дрожа и стараясь не выронить свой несчастный бесценный портфель.

Спокойствие было недолгим: скамейка с ускорением рванула наверх и задержалась там.

— Снимите меня, бл*дь, отсюда! — в безумии орал отец. — Ох**ли совсем? Кому, бл*дь, сказал? О-о-о-о! Бл*-бл*-бл*!

Скамейка с ускорением рванула теперь уже вниз, засвистели тормоза. Скамейка слегка дернулась, гул двигателя смолк, раздался негромкий щелчок — разблокировались крепления.

— Бл*дь… — с облегчением выдохнул отец.

— Папа, папа, так круто! А-аа! Давай еще разок, папа, ну, пожалуйста, давай еще разок! Ну, я очень тебя прошу, папочка, ну, пожалуйста!

— Х*ли я еще в жизни сяду на это… — поймав себя на том, что содержание его речи не совсем гармонирует с внешним образом и присутствием вокруг несовершеннолетних, отец громко откашлялся. — Сынок, пойдем в тир. Мы же собирались туда. Я научу тебя стрелять по мишеням. Или хочешь мороженого? Быть может, хочешь мороженого?