Джеймс Парди - Малькольм

— Что мне сказать? — отвечал Джером отчужденно, так отчужденно, как ей еще не приходилось слышать.

Чавканье Малькольма продолжалось.

— Последние два дня были такими наполненными, — проговорила Элоиза после долгой паузы.

— И закончились для одного из нас богатством, — прокомментировал Джером с упорной сварливостью.

— Для одного из нас? — выкрикнула Элоиза рассеянно и повернулась к мужу. — Что значит для одного ?

— Ты слышала, что я сказал, для одного. Так и есть, — Джером повысил голос, а потом подскочил и, неожиданно обернувшись к Малькольму, выхватил у него яблоко чуть ли не изо рта и швырнул в камин.

— Ненавижу этих капиталистов Жераров, — воскликнул он.

Элоиза Брейс принялась заламывать руки, а Малькольм смотрел на все с открытым ртом. На его полувысунутом языке лежали непрожеванные куски яблока.

Кермит смотрел из угла, мрачный, как туча.

— Но ты же всегда хотел денег, — увещевала Элоиза. — И они заплатили за картину.

— Не за картину, и ты прекрасно это знаешь, — прогремел Джером.

— Милый мой, — проговорила Элоиза и, подойдя к мужу, положила ему голову на плечо.

Джером грубо стряхнул ее со словами:

— Пойди встань там с мальчиками, не надо изображать чувство.

Элоиза покорно прошла в ту часть комнаты, где размещались мальчики. Малькольм подобрал свое яблоко, обдул его и снова зачавкал. Элоиза не смогла удержаться и прижала палец к его рту как предостережение.

— Мне хотелось бы, чтобы ты все мне объяснил, милый, — Элоиза попыталась умаслить его издалека.

— Почему я должен объяснять то, что прозрачно, — напряженно ответил Джером. — Мадам Жерар невысокого мнения о тебе, как о художнице.

— Но она отдала мне дань, — Элоиза осеклась, она больше не хотела ничего слышать.

— Мне объяснить тебе простыми словами? — прокричал Джером.

— Да, тут потребуются простые слова, — сказала она, минуту подумав.

— Кажется, ты ждешь от меня безжалостности, — подчеркнул Джером.

— Я хочу, чтобы все слова были сказаны, — ответила Элоиза с большей силой, чем раньше.

— Мадам Жерар, как и многие в нашем кругу, ослеплена Малькольмом, — тут Джером указал на мальчика, 1 Малькольм привстал, легко поклонился и проглотил остатки яблока.

— Но Джером, — взмолилась Элоиза, — ведь это будет картина. Кто бы ни был моделью, важна картина!

— Конечно, картина будет, — продолжил Джером со зловещей лаской.

— Значит, все решено. Все решено, и все в порядке, — Элоиза напирала на мужа.

— Ничего не решено, и ничто между нами уже не будет в порядке, — накричал на нее Джером, сизый от гнева.

— Как все это знакомо и закончено, — промолвил Кермит, вдруг выступив из угла.

— Хоть раз помолчите, Кермит, не участвуйте в этом, — Элоиза повернулась к карлику.

Кермит обнажил зубы в своей привычной сардонической немой улыбке.

— Почему не решено? — Элоиза вернулась к спору с мужем.

— Эти деньги — взятка, и больше ничего. Приняв эти деньги, — Джером надсадно кричал, и слюна его кропила лицо жены, — приняв эти деньги, ты не только провозгласила всему миру, что перестала быть серьезным художником (как мадам Жерар считает и без того); ты дала ей, говоря ее же словами, carte blanche заходить в этот дом во всякое время, когда она избежит надзора мужа. И она, вероятно, считает, что купила Малькольма тоже — хотя почем мне знать, может, он так же отвратительно богат, как она и ее бесчестный финансист.

Теперь Малькольм вышел вперед, чтобы что-то сказать, но Элоиза грубо (как ему показалось) оттолкнула его в угол к Кермиту.

— Значит, как обычно, все, что я сделала, все, к чему я стремилась, — это ошибка, — Элоиза подытожила их беседу.

— Я говорю о ситуации. До тебя я еще не дошел, — ответил Джером.

— Но ситуацию создала я. Где твоя честность? Ты делаешь вид, что я ни в чем не повинна?

— Ты приняла деньги на ложных основаниях.

— Что же ты желаешь? Что ты решил в таком случае?

Элоиза покорно протянула руки.

— Может быть только одно решение, — сказал ей Джером.

Элоиза стояла и смотрела на него. Она побелела, как муж. Не дождавшись от него продолжения, она повернулась к нему спиной, подошла к буфету, сняла бутылку с бренди и налила себе щедрую мерку.

— Не пей… сейчас, — попросил ее Джером.

— Я должна выпить, чтобы выслушать, что ты мне скажешь.

— Ты не знаешь, что я тебе собираюсь сказать, — Джером опять рассвирепел.

— В этой комнате нет таких недоумков, чтобы не знать, что же ты мне собираешься сказать.

— Вот, что я хотел сказать тебе, Элоиза… ты пьешь, как мадам Жерар, — ответил ей муж.

— А ты морализируешь больше, чем сам мистер Кокс, — парировала Элоиза.

— Они вспомнили мистера Кокса, — крикнул Малькольм Кермиту.

— Молчать, — Элоиза вновь обернулась к мальчику. — Молчите или выйдите из комнаты.

— Ты можешь держать себя в руках? — проорал Джером, подошел к жене и забрал стакан с бренди из ее рук.

— Значит, ты мне даже не позволишь принять болеутоляющее перед тем, что случится, — проговорила Элоиза.

— Ты не просто предала себя, — сказал Джером, — ты унизила наш брак.

— Да, это я, всегда я низкая, а ты, ты со своими годами страданий, всегда благородный.

Кермит рассмеялся вслух из своего угла, но никто недодумал одернуть его.

— Скажи мне тогда, какой несусветности ты хочешь? — сказала Элоиза мужу задушенным голосом. — Скажи мне или замолчи.

— Элоиза, — произнес Джером ровным твердым голосом, тем же тоном, каким он убеждал мадам Жерар покинуть их дом, — ты прекрасно знаешь, что это ты мне все должна сказать.

— Я знала, что ты так и поступишь, — Элоиза сложила руки на груди.

— Я сейчас сяду, — Джером был спокоен, — и буду ждать твоего решения.

— В один прекрасный день я сломаюсь под давлением, и тогда ты кое о чем пожалеешь, — предупредила его Элоиза, но без уверенности. Она вновь подошла к бутылке с бренди и на этот раз отпила прямо из нее.

— Амазонка, попавшая в чужой век, — Кермит громко выкрикнул Малькольму, который, кажется, опять перешел в сонную стадию и был не слишком чуток к происходящему.

— Значит, я должна сказать тебе, что я должна сделать, — повторила Элоиза.

— Я не открою рта, пока не будет принято правильное решение, — Джером был неколебим.

— Почему моя жизнь всегда должна быть героической? — подхватила Элоиза с рутинной горечью. — Неужели мне нигде нет покоя, нет оазиса в…

Она снова протянула руки к Джерому, но он угрюмо отвернулся.

— Как я могу сказать то, чего ты от меня ждешь? — она вновь воззвала к мужу.

— Ты должна выбрать между мной и богачами. Решение простое, — он нарушил тишину.

— Моя природа сложнее твоего решения, — сказала Элоиза.

— Все же тебе нужно сделать выбор, — предупредил он жену.