Леонид Пантелеев - Верую…

Из письма от 9.X.60 г.:

Неделю назад я вернулся в Ленинград и не успел переступить порога своей квартиры, как зазвонил телефон и незнакомый человек сообщил мне, что умер, трагически погиб наш шкидский зав. президент нашей беспризорной республики Викниксор, Виктор Николаевич Сорока-Росинский — тот, о котором Вы еще совсем недавно вспоминали. В субботу 1 октября он переходил у Могилевского проспекта Садовую и попал под трамвай. Шестого его хоронили… Я стоял у его могилы и — впервые в жизни — произнес надгробную речь. В этой речи я, между прочим, выразил убеждение, что к могиле В. Н. будет еще протоптана тропа и что еще будет сказано — и сказано громче и лучше, чем сумел это сделать я, — то слово, которого заслужил покойный.

Вот почему я не ответил Вам сразу.

Но были у меня и добрые новости. Получил помилование, вышел на свободу один из моих „подшефных“, человек, протомившийся в тюрьмах и лагерях 14 лет (сейчас ему 30). Срок у него был 25 лет! В том, что его освободили, нет моей прямой заслуги. Он сам, по своей инициативе написал на имя правительства заявление — с просьбой или освободить его, или расстрелять.

Освобождение он заслужил. Я переписывался с ним

6 лет, и знаю, что он давно и решительно порвал с преступным миром».

Из письма Н. С. от 3.XI.60 г.:

«…Я вполне понимаю и разделяю Вашу печаль, вызванную смертью В. Н. Сорока-Росинского. Знали ли Вы о его несчастье или узнали уже о смерти? Виделись ли Вы с ним эти годы? Помните, я уговаривала Вас написать о нем и подробнее, чем в „Республике Шкид“. Не надумали?

…Недавно умер в Россоши учитель математики, пенсионер, в своем роде музейный экземпляр. Жил одиноко (лет пять как вдовел), сторонился людей, без электрического света, без радио, без газет, очень религиозный, писал стихи ученицам (частная практика), переводил какие-то статьи для каких-то журналов. Умер, упав в коридоре своей квартиры, пролежав до вечера, когда соседи вернулись с работы. Вызванный врач помочь не мог. Высокого роста, представительный, выросший в Киеве, барин по манерам, взглядам, привычкам, свысока относившийся ко всем. Мне пришлось познакомиться с ним несколько лет назад у одних моих знакомых после смерти его жены. Он мог быть небанальным собеседником. Узнав, что я люблю музыку, он пригласил меня прийти послушать его игру на скрипке. Сказал, что играет только для себя, но тут сделает исключение. Я поблагодарила и заметила, что мужчина первый делает визит для знакомства, назвала свой адрес. Он не пришел, но передал через знакомых извинение. У него было пять скрипок, две из них — дореволюционной хорошей работы (так говорили мне)… В домашнем быту он был деспот и самодур.

…Сейчас передавали по радио репетицию барабанщиков для Октябрьского парада, и эта мелодия напомнила мне отца, как он переводил словами эту мелодию:

— Что ты пил? Что ты ел? По-че-му не за-бо-лел?

Из письма от 14.XI.60 г.:

«…Мне кажется, „Республика Шкид“ очень вовремя вернулась к читателям. Пусть теперешние ребята увидят, как трудно жилось их сверстникам во всех отношениях, и все-таки они стремились к знаниям, а теперешние, сытые, одетые, и не как-нибудь, а хорошо, даже роскошно одетые, не желают проглотить то, что им учителя буквально в рот кладут.

Жадность, с какой шкидцы засели за уроки, должна поразить — и может быть, пленить — нынешних читателей.

…Да, постарайтесь не откладывая написать о Викторе Николаевиче. Очень обидно, что он так ужасно погиб. Неужели у вас трамваи так мчатся, или он был рассеян и неосторожен? Но что бы ни было — его не вернешь!

…Вы спрашиваете: как я?

Держусь. Еще в первые дни было сказано:

— В моем доме больные не нужны.

Когда она просит меня об очередном „заказе“ или оставляет на кухне записку: „Приготовь зеленый борщ“, мне вспоминается украинская поговорка:

— Приезжайте, тату, к нам отдохнуть, заодно нам погреб выкопаете!..

Все-таки нахожу время для чтения. Недавно в руки мне случайно попалась книга М. Панича „Взрослые дети“, изд. АПН РСФСР. Автор в кратких очерках и рассказах очень интересно разрабатывает темы воспитания от раннего детства до получения школьного аттестата зрелости. Особенно интересен раздел „Особенный ребенок“ (из записной книжки учителя)».

Из письма от 26.XI.60 г.:

…Виктору Николаевичу Сорока-Росинскому было за 80 лет, он был глух и очень плохо видел. И все-таки до последних дней он был окружен молодежью и ребятами, готовил — кого в вуз, кого к переводным экзаменам, кого просто „подгонял“ по истории, по русскому, по литературе. Всегда у него были подшефные ребята. Последнее время он шефствовал над десятилетней девочкой, дочерью дворничихи. Обещал ей показать какое-то „панорамное кино“, поехал к Таврическому саду покупать билеты и с этими билетами в кармане и погиб — почти у самого дома, переходя улицу. В районе его многие знали. И на кладбище пришло много людей. Но никого из официальных представителей не было. А жил он один. С сыном у него не ладилось. Весной, познакомившись с Машей, он говорил мне, что мечтает о внуке (который или которая появился, как я узнал на кладбище, месяца за два до смерти В. Н.). Жена Виктора Николаевича — Элла Андреевна (Эланлюм) в войну пропала без вести.

„Год жизни“ я читал лет 20 назад. Тогда это были две повести — „Лапшин“ и „Жмакин“. Сейчас Герман их переработал и свел в один роман. То, что я читал, было очень хорошо. Говорят, что новый вариант стал еще лучше».

Из письма Н. С. от 5.XII.60 г.:

«…Перечитываю еще раз Вашу „Республику Шкид“. Очень много мыслей толпится в голове…»

Этими мыслями заполнено больше десяти тетрадочных страниц.

«…Прямо удивляешься, как выжили Вы в таких условиях, как выдерживали по десять уроков в день и при этом у вас хватало энергии на изобретательство, на веселье, вы не были нытиками, ни падали духом.

…Глава „Улигания“ показывает хорошее знание шкидцами истории и современной политики. Вряд ли теперешние школьники сумели бы придумать такую „Конституцию“ и вообще весь строй.

Увлечение шкидцев журналистикой, их способности при таком плотном расписании занятий еще корпеть до глубокой ночи над газетами и журналами — изумительно.

Хорошо написал предисловие Маршак.

Да, немного не дожил Викниксор, чтобы перечитать Вашу книгу…»

Из писем Н. С. Маркевич от декабря 1960 г.