Юрий Брайдер - Миры под лезвием секиры. Между плахой и секирой

— Люди получатся, — сказал Зяблик. — И неплохие… По крайней мере, хотелось бы на это надеяться. Иначе лет через десять они всем дадут прикурить, начиная от Эдема и кончая Киркопией.

— Люди разные бывают, — хмыкнул Смыков. — Аггелов тоже не змея родила.

— Еще раз повторяю, — произнес Зяблик с нажимом. — Если я что-то понимаю в этой жизни, то в будущем вон из тех ребяток вырастут приличные люди. Вы им в глаза только гляньте, и все станет ясно. Помните, какие глаза у гаденыша Оськи были? Как у волчонка, которого вместо парного мяса репой заставляют питаться.

— Не надо забывать и то обстоятельство, что эти дети не предрасположены к насилию генетически, — добавил Цыпф. — За спиной у них несколько поколений предков, не знавших страха, крови и унижений.

— Матери их были не предрасположены к насилию! Вы меня не путайте! — Смыков помахал перед носом Цыпфа пальцем. — А отцы их самые натуральные насильники. Благодаря чему детки и появились на свет.

Близнецы были целиком поглощены своими забавами и, казалось, на взрослых не обращали никакого внимания, но внезапно яблоко, которым брат швырнул в сестру, изменило траекторию полета и угодило Смыкову прямо в раскрытый рот. Машинально откусив кусок, он тут же выплюнул его и заявил:

— Тьфу, кислятина!.. Ну разве это, скажите, пожалуйста, не насилие?

— Это шутка, — усмехнулась Верка. — Разве ты не понял?

В путь решено было трогаться без промедления. Чтобы избежать хлопот с добыванием пропитания, на зверя, по предложению Лилечки названного Барсиком, нагрузили несколько коробок наиболее вкусных и калорийных продуктов. На его широкой спине свободно могла бы разместиться вся ватага, но после того, как туда возложили завернутое в брезент тело Эрикса, всем, и даже весьма терпимому к покойникам Смыкову, расхотелось ехать верхом.

Впрочем, Барсику предназначалось выполнять в пути обязанности не только грузовика, но и танка. Державшаяся под прикрытием его туши ватага ощущала себя почти в полной безопасности, и эту иллюзию не мог разрушить даже хвост чудовища, время от времени приходивший в движение.

Цыпф полез по какой-то надобности в карман куртки и нащупал там губную гармошку, о которой успел забыть в треволнениях последних дней. Протягивая ее Лилечке, он застенчиво сказал:

— Тебе. Дарю.

— А что это? — удивилась девушка.

— Гармошка.

— Такая маленькая? А как на ней играть?

— Подуй сюда и сама поймешь.

Лилечка подула. Звук получился как у пилы, вгрызающейся в дерево. Тем не менее девушка осталась довольна.

— А что, ничего, — сказала она. — На си-бемоль настроена.

Как ни странно, но новая забава Лилечке понравилась, и вскоре в визге ржавой пилы стали пробиваться голоса скрипки и флейты.

— Талант, — Зяблик поднял вверх большой палец. — А на расческе сыграешь?

— Сыграю, если надо, — ответила Лилечка. За Парком Всех Стихий вновь потянулись городские улицы, но теперь на них даже собак не встречалось. Вполне вероятно, что появление Барсика заставляло все живые существа заранее обращаться в бегство. Не каждая улица годилась для него, и приходилось выбирать самые широкие. Все встречавшиеся на пути преграды — кучи мусора, баррикады из мебели, транспортные экипажи самого разнообразного вида — Барсик или топтал лапами, или отбрасывал мордой прочь. Дети то следовали вместе с ватагой, то куда-то исчезали на время. Судя по всему, окружающая местность была им хорошо знакома.

Зяблик и Цыпф завели разговор о происхождении Барсика.

— Это не рептилия, — сказал Лева. — Посмотри, какие зубы. Полный набор. И резцы, и клыки, и коренные.

— Но это и не млекопитающее, — сказал Зяблик. — Посмотри, какие лапы. Ну в точности как у ящерицы.

— Верно, — согласился Цыпф. — Наверное, это какая-то переходная форма между рептилиями и млекопитающими. Что-то вроде зверозубов, вымерших в триасе. Кстати, обрати внимание на его глаза.

— А что такое?

— Весьма примитивное строение. Даже веки отсутствуют.

— Бедняжка, — вздохнула Лилечка. — Глазки закрыть не может. Что же ему делать в минуты любви или страха?

— Настоящие мужчины в такие минуты глаз не закрывают, — сказал Лева.

— А что, если в Отчину эту зверюгу прихватить? — Зяблик толкнул Смыкова локтем. — И пахать на нем можно, и речки от крокодилов очистит.

— Чем вы кормить его будете, когда крокодилов не станет? — поинтересовался практичный Смыков.

— На степняков дань наложим. По кобыле в день.

— Рано вы, братец мой, прожекты всякие строите. До Отчины еще добраться надо. Сюда мы, худо-бедно, полдороги на транспорте проделали. То на драндулете, то на бегемотах. А назад пешочком придется топать.

— Ничего… Нам бы только до ближайшей миссии добраться, — мечтательно произнес Зяблик. — А там помогут… Лева, какая миссия к нам ближе всего?

— В Киркопии, наверное, — ответил Цыпф.

— Не люблю я Киркопию, — сплюнул Зяблик. — Глухое место… Плешаков, ни дна ему ни покрышки, еще до того, как императором себя провозгласить, решил Киркопию к Отчине присоединить.

— Впервые слышу, — удивился Лева. — Ты ничего не путаешь?

— Зайцы путают, а я ровненько хожу… — поморщился Зяблик. — Мал ты еще тогда был, поэтому и не помнишь…

— Ну а зачем ему это понадобилось?

— Зачем дураку колпак? Но дело, конечно, не в этом. Что ни говори, а объединение стран событие эпохальное. Под такую марку тебе народ все грехи может простить. И то, что разруха кругом, и то, что люди от голода пухнут, и то, что на тебя весь мир ополчился… ну а коль решение есть, надо действовать. Послали туда полномочную делегацию. Кружным путем, через Гиблую Дыру, поскольку с Кастилией отношения осложнились. Кто-то утоп, кто-то без вести пропал, но основная масса делегатов добралась. Изловили они первого попавшегося киркопа и давай с ним переговоры вести. А он, падла, как назло, даром речи не владеет. Решили, что на глухонемого случайно нарвались, и другого изловили. То же самое! Мычит, урчит, улюлюкает, и не больше. Тогда наши послы, не долго думая, сами составили договор о союзе Отчины и Киркопий на вечные времена да и принудили киркопа, уж и не знаю, какого, первого или второго, его подмахнуть.

— Грамотный киркоп оказался? — съязвил Смыков.

— Нет… Чернилами на бумагу капнули, а он из любопытства эту каплю пальцем размазал. Сошло за первый сорт.

— Не верится что-то… — вновь засомневался Цыпф. — Киркопы ведь недюжинной силой обладают. Как их вообще принудили к переговорам?

— Бугаи они и в самом деле еще те! Наручники на их запястьях не сходились. Наши послы посмотрели, что силой этот народ не одолеешь, и к другим методам перешли. Тот киркоп, что договор подписывал, ящик шоколада умял. Но все это, конечно, были только цветочки. Союз подразумевает близость во всем. Ну, объявить их предками славян было не трудно. Совсем другое дело — учредить в Киркопии правительство, армию, милицию и, самое собой, колхозы. В понимании Плешакова без этих учреждений ни одно цивилизованное государство существовать не могло. Президентом, понятное дело, того киркопа назначали, который договор подписал. Пусть и дальше шоколад жрет. Но уже советником к нему нашего человека приставили. Бывшего циркача. Он раньше медведей дрессировал и считалось, что к киркопам подход иметь должен. Про милицию местную я ничего не скажу, знаю только, что дубины их были в черно-белый цвет покрашены. Чтоб, значит, стражей порядка от рядовых людоедов отличить.