Юрий Брайдер - Миры под лезвием секиры. Между плахой и секирой

После этих слов на Анхелу были надеты ручные и ножные кандалы, соединенные между собой цепью. Пинками и затрещинами несчастных любовников выгнали из дома, причем Смыкову даже не позволили одеться. Слава богу, что на нем остались сиреневая майка и сатиновые трусы в горошек. Вся его остальная одежда, включая пистолет, были помещены в холщовый мешок, на который тут же наложили восковую печать.

Кандалы мешали арестованным самостоятельно взобраться на высокую, устланную соломой телегу, и стража забросила их туда, как мешки с мукой. Под душераздирающие стенания Анхелы экипаж тронулся в путь. Вокруг сомкнулся конный кортеж, а рядом с кучером уселся рябой попик, время от времени пугливо совершавший над Смыковым крестное знамение.

Дорога выдалась не близкая, способность соображать уже вернулась к Смыкову в полной мере (теперь, поглядывая на зареванную, подурневшую Анхелу, он всякий раз спрашивал себя: ну что хорошего есть в этой стервозе), и можно было подвести некоторые предварительные итоги последних событий.

Судя по тому, что довелось увидеть и услышать, Смыков находился сейчас на приличном удалении от родных мест как в пространстве, так и во времени. Совершенно невероятным образом он попал из Талашевского района прямо в средневековую Испанию, еще даже не успевшую объединиться в единое государство. И хотя материалистическое мировоззрение Смыкова не допускало такой возможности, с фактами приходилось считаться.

То, что над этой страной тоже простиралось мертвое, переставшее менять свой суточный облик небо, наводило на мысль, что со старушкой Землей случилась какая-то грандиозная катастрофа, скомкавшая ее естество как в плане географическом, так и в плане историческом. Можно было без труда представить себе, какими последствиями это чревато в самое ближайшее время. Чтобы навестить тамбовскую тетю (да и где нынче тот Тамбов?), Смыкову теперь придется, к примеру, пробираться сначала через льды Гренландии, потом через империю богдыхана, доисторические болота, владения каннибалов, государство ацтеков и штат Джорджию времен Гражданской войны между Севером и Югом. Веселенькая перспектива, ничего не скажешь!

Смыкова и Анхелу доставили в замок Санта-Корона, где и разлучили. Ее бросили в вонючее подземелье, в котором несколько сотен потенциальных ведьм годами ожидали решения своей участи, а его посадили в камеру-одиночку каземата, предназначенного для особо важных преступников. На описываемый момент там уже находились: бабка-колхозница, в поисках своей козы проникшая в пределы Кастилии, два рыбака-любителя, сбившиеся с пути по пьяному делу, летчик сельскохозяйственной авиации, сумевший посадить свой самолет после отказа мотора, а также полдюжины косоглазых степняков, захваченных в пограничных стычках.

Накануне их всех уже пытали: сначала плетьми, а потом растяжением на специальном станке, прозванном «кобылой». Однако добиться чего-либо вразумительного не удалось даже от бабки, единственной из пленников носившей крест. Специалистов по славянским, а тем более тюркским языкам в ведомстве святого трибунала не нашлось.

Неудивительно, что в этой ситуации Смыков оказался для следователей инквизиции настоящим кладом. Оставаясь под подозрением и сам регулярно подвергаясь пыткам, он тем не менее исполнял при трибунале обязанности переводчика.

В первую очередь инквизицию интересовали вопросы общего характера: по какой причине на небе пропали божьи светила, почему день и ночь перестали сменять друг друга, куда делись Наварра, Леон, Арагон, Гренада да и добрая часть самой Кастилии, что за неведомые народы появились вдруг у границ христианского мира, какова их вера, численность и вооружение.

Затем дознание переходило на частности: какова личная вина каждого конкретного обвиняемого в свершившихся бедствиях, как долго и в какой должности он состоит на службе в сатанинском воинстве, какие блага за это имеет, сколько праведных душ уже успел загубить, какими приемами черной магии обычно пользуется, каких сообщников может назвать и намерен ли покаяться в своих прегрешениях против церкви.

Первой по всем пунктам предъявленного обвинения призналась бабка — «кобыла» весьма неблагоприятно действовала на ее пораженные артритом суставы. Уже на пятом допросе она охотно показала, что с помощью заклинания лично похитила светила (в качестве доказательства заунывным голосом была исполнена популярная в свое время песня «Солнце скрылось за горою, затуманились речные перекаты»), что у сатаны она служит сорок лет и шесть месяцев (это в точности соответствовало ее колхозному стажу, хотя выше должности звеньевой так и не поднялась, что в образе пушинки или перышка неоднократно проникала в дома честных христиан, пила их кровь и смущала души вражеской агитацией, что все свои колдовские снадобья готовит исключительно из продуктов, поступающих в райпотребсоюз (лишь изредка добавляя к ним крысиный помет, желчь бешеной собаки и кровь некрещеных младенцев), что среди ее сообщников состоят председатель колхоза, все члены правления, главный зоотехник и бригадир Самосейкин, вина которого особенно велика. Признаваясь во всех своих грехах, бабка выражала надежду на милосердие церкви и напирала на свои прежние заслуги в качестве ударницы, общественницы и ветерана труда.

Не стали долго упираться и рыбаки, взявшие на себя следующие преступления: надругательство над храмами, распространение еретических измышлений, кражу священных таинств, вскрытие могил, отцеубийство, людоедство, содомию и лжесвидетельство. Спиннинги их, признанные орудием для ловли христианских душ, были изрублены на мелкие кусочки и сожжены.

Тверже всех держался летчик, в свое время воевавший в Сирии и даже побывавший в еврейском плену. Однако его запирательство ни к чему хорошему привести не могло, ведь многие видели, как он опустился с неба на дьявольской птице с колесами вместо лап и мельничным крылом вместо клюва. Вдобавок при попытке сжечь ее эта птица взорвалась, покалечив немалое число солдат и монахов. Летчика зачислили в редкий разряд летающих прислужников нечистого и неоднократно принуждали продемонстрировать свое греховное искусство, сбрасывая вниз со специально возведенного помоста.

Закончились эти дурацкие эксперименты переломом обеих ног, но впоследствии хитрый летун обманул своих тюремщиков: построив для нужд кастильского войска монгольфьер из промасленного шелка, он сбежал при первом же испытательном полете да еще прихватил с собой жену коменданта замка.

Бабка-колдунья и рыболовы-содомисты, пройдя сквозь все мытарства следствия, публично покаявшись и признав над собой примат католической церкви, были тем не менее осуждены на пожизненное заключение с конфискацией имущества.