Юрий Брайдер - Миры под лезвием секиры. Между плахой и секирой

— Да не исчезло вовсе электричество! — горячо возразил Цыпф. — Если поводить пластмассовой расческой по волосам, то клочки бумаги по-прежнему прилипают к ней. Я склонен думать, что изменились свойства веществ, которые раньше являлись проводниками. Электрическое поле продолжает существовать, но не может, так сказать, материализоваться в удобной для нас форме. Нужны исследования, опыты, а кто станет этим заниматься? Все пекутся только о хлебе насущном. Скорее бы уже жизнь наладилась.

— А вы уверены, что она наладится? — Артем глянул на Цыпфа так, как глядят на безнадежного больного, расписывающего свои планы на будущее.

— Конечно! Эпидемии почти утихли, войны прекратились. Люди знают, что и когда сеять. Научились переделывать автомобильные двигатели на калильное зажигание и газогенераторное топливо. Поезда регулярно ходят. Торговля развивается. Даже патроны самостоятельно производим. В некоторых общинах есть школы. Дети грамоте обучаются. А со всякими выродками, вроде аггелов, мы справимся, дайте только срок.

— Завидую вашему оптимизму…

— А разве вы его не разделяете? — Цыпф нахмурился.

— Видите ли… Не хочу вас пугать, но жизнь ваша просто не может наладиться в том смысле, в каком вы это понимаете. На Тропе вы без году неделя и даже не успели разобраться со своими собственными проблемами, принесенными из прежнего мира или благоприобретенными здесь. Тропа, грубо говоря, еще не взяла вас в оборот. Максимум, с чем вы сталкивались до сих пор, — это отсутствие привычных удобств да конфликты с народами, родственными вам во всем, кроме разве что эпохи рождения. Но даже внутренние трения привели к тому, что уцелел едва ли не каждый десятый из вас. Ныне наступают совсем иные времена. Тропа протянет к вам миллионы щупалец, опутает невидимой паутиной, прорастет сквозь вас, переделает под себя. Ветер, насекомые и грызуны нанесут болезни, к которым у вас нет иммунитета. В пределы вашего мира вторгнутся враги, и один вид их ужаснет вас. Что там хваленые Гог и Магог! Пришлые звери съедят ваших волков, как волки съедают мышат, а потом ринутся на поиски иной добычи. Вполне возможно, что ваша страна станет ареной битвы между существами, даже близко не относящимися к роду человеческому. Да и мало ли что может случиться с миром, оказавшимся на торной вселенской дороге. Первые признаки грядущих перемен заметны уже сейчас. Я имею в виду варнаков и странные явления, происходящие с земной твердью.

— Варнаки еще никому не причинили вреда, — возразил не столько напуганный, сколько растерявшийся Цыпф. — Многие их вообще считают бестелесными призраками. Ну а эти явления, о которых вы говорили… Человечество всегда страдало от наводнений, землетрясений, вулканов и оползней. Вспомните о всемирном потопе, острове Санторин, Помпее, Лиссабоне, Кракатау. Это были страшные катастрофы. Но люди тем не менее выжили и даже научились как-то противостоять силам стихии.

— Подобные сравнения вряд ли уместны, — Артем уставился на далекие вершины Сьерра-Морены. — Поверьте мне… То, что происходит сейчас, не имеет никакого отношения к проявлению стихийных сил природы. Просыпается нечто неведомое, грозное, более древнее, чем те горы… Оно перевернет весь этот мир до основания, и я не уверен, останется ли на нем место для человека. Честно сказать, я никогда не сталкивался с чем-то даже отдаленно похожим. Возможно, именно по этой причине я так долго задержался здесь… Много лет я пытаюсь разгадать тайну Тропы. Что это — странная прихоть природы или артефакт (Артефакт — нечто искусственное, не сотворенное природой.)? Я встречал на Тропе миры возрастом не менее миллиарда лет и другие, население которых еще хранило смутные предания об иной жизни под солнцем. Но вы самый молодой из миров, оказавшийся в этой необъятной западне. Не исключено, что именно здесь таится искомая разгадка.

— У меня, знаете ли, просто голова кругом идет, — Цыпфа передернуло словно в ознобе. — Поверить в такое нелегко… Но если эта самая Тропа имеет рукотворную природу, образ ее создателей даже невозможно себе представить. Такое и в самом деле по силам только богам… Сумеет ли человек, пусть даже наделенный многими замечательными способностями, разгадать замысел высших существ?

— В одиночку, безусловно, нет. Но я надеюсь, что кое-кто поможет мне…

— Если тайна Тропы откроется, это спасет людей?

— Каких людей вы имеете в виду? — Артем перевел взгляд на Цыпфа. — На Тропе тысячи лет живут люди, почти ничем не отличающиеся от вас, и они не ищут для себя иной доли.

— Я имею в виду Отчину, Кастилию, Лимпопо, Хохму и иже с ними.

— Не знаю… Возможно… Но сначала вам нужно уцелеть во внутренних распрях. Я, кстати, вовсе не уверен, что вы одолеете аггелов.

— Почему?

— На их стороне то, что называется организацией. Иерархия, дисциплина, разветвленная агентура, вожди наверху и вожди на местах. Кроме того — объединяющая идея, какой бы сомнительной она ни казалась со стороны. Прибавьте к этому способность аггелов по собственной прихоти влиять на человеческую природу… Что вы можете противопоставить всему этому? Свои малочисленные и разрозненные ватаги? Миссии, наблюдающие за порядком в других краях? Сомнительную вольницу общин? Хрупкий союз с соседними народами, еще ни разу не опробованный на деле?

— В случае серьезной опасности каждая община обязана выставить ополчение,

— ответил Цыпф, насупившись.

— Которое будет драться только на расстоянии видимости от родного частокола. И то в лучшем случае… Дайте срок, и пусть небольшая, но сплоченная армия аггелов вырежет все ваши общины поодиночке. Впрочем, этого даже и не понадобится. Многие общинники сочувствуют каинизму. Уж не знаю почему, но идеи разрушения и насилия всегда были притягательными для немалой части человечества. Причем разрушения и насилия безнаказанного, возведенного в ранг святого дела. А кто откажется от обещанных аггелами богатства и власти? Пусть нехристи пасут наш скот, пусть арапы носят нас в портшезах, пусть кастильцы возделывают наши нивы, пусть их дочери услаждают нас, а сыновья пусть сражаются за наши интересы.

— Что же вы предлагаете? Вернуться к прежнему? Была уже у нас и организация, и дисциплина, и вожди всех калибров. Кто только не успел повластвовать в Отчине! Сначала секретарь райкома, потом военный комендант, потом чрезвычайный совет, потом диктатор, потом всенародно выбранный голова, сам себя провозгласивший императором… Хватит, натерпелись от начальников. Разве хоть кто-нибудь из них заботился о благе народа? О личных амбициях они заботились, больше ни о чем. Решение это сообща принималось — отныне и навеки никакой власти над нами не будет. С этим и кастильцы, и арапы, и степняки согласились. Так и в Талашевском трактате записано. Сегодня я в общине староста, завтра мой сосед, и так дальше по кругу…