Хосе-Мария Гельбенсу - Вес в этом мире

Да, конечно.

Так вот обрати внимание: тогдашняя жизнь была просто замечательной, очень увлекала меня, а подготовку к экзаменам я бросила на полпути потому, что наметилась возможность вернуться в университет — так сказать, на первую ступеньку лестницы, ты же понимаешь, таких шансов не упускают, а кроме того, речь шла не о твоем факультете, отчего эта возможность становилась вдвойне привлекательной.

Пожалуйста, не будь циничной.

Никакого цинизма, поверь мне. На твой факультет я бы не пошла по вполне очевидным причинам, я не люблю осложнять себе жизнь, и тогда тоже не любила; мысль о том, что придется постоянно встречаться с тобой — после истории, в которую ты втянул меня, когда я попросила у тебя помощи… Нет уж. В подобных случаях следует держаться как можно дальше. Твой тон становится неприятным, и я говорю это вполне серьезно.

Хорошо, не будем больше об этом, не воображай, что мне это хоть капельку интересно. Расскажу тебе конец истории. Итак, мы с мужем жили в той квартирке и готовились к конкурсу. Но он тоже отказался от этой идеи, когда получил предложение от одной адвокатской конторы. Кстати, он работает там до сих пор. Он не начальник, не входит в число руководителей, но пользуется большим доверием. Подготовку он оставил позже, чем я. Конкурсные экзамены — вещь ужасная, говорю это тебе по собственному опыту. Я знаю, что тебе и самому это хорошо известно, но это не одно и то же. Не одно и то же участвовать в таких экзаменах в области образования и в области юриспруденции, особенно если человек собирается стать государственным адвокатом или нотариусом. Он борется, пробивает себе путь наверх, а добравшись, смотрит вниз и начинает думать, что, может, не так уж и плохо быть каким-нибудь секретарем мэрии, или чиновником, или, на худой конец, таможенником. Я была рада, когда ему предложили место в этой частной конторе. Он тоже был очень рад, принял предложение, и мы расстались. Да. Расстались — перестали жить вместе, у каждого началась своя, отдельная жизнь. Странно, да? А дело было вот в чем: он получил стабильную работу, а я оставалась не слишком-то платежеспособной, наше прежнее житье по-студенчески — квартирка пополам — теряло смысл, жизнь менялась, поведение и отношения — тоже. Вместо него я взяла к себе приятельницу, а он ушел. Это не значит, что мы перестали видеться: просто мы разорвали нечто такое, что действия каждого из нас делали как бы фиктивным. Решив остаться вместе, мы становились парой, в которой каждый живет на свои средства и не приходится совместно платить за жилище; решив же расстаться, мы вряд ли могли почувствовать себя свободными, потому что нас связывало слишком многое. Не знаю, как ему, но мне идея зарабатывать немного денег собственными усилиями возвращала ощущение свободы, оно было нужно мне, понимаешь? Мы не перестали встречаться, и это давало мне ощущение чего-то очень прочного, мне было хорошо оттого, что мы не рвем наших отношений; но, вместе с тем, тогда такая ситуация — у каждого свой дом и свои средства, — казалось, привела эти отношения в то нормальное русло, в каком они должны были бы развиваться с самого начала. И мы думали, что если решим соединиться, то соединимся, и все, а если нет, то будем просто встречаться, бывать где-то вместе, при этом живя каждый собственной жизнью и собственными интересами: вместе, но не связывая друг друга, понимаешь?

Слова, которые ты сейчас произнесла, — да, но смысл — гораздо меньше.

Ну если ты не понимаешь, я не знаю, что еще тебе сказать.

Да это и неважно. Странно, что он согласился с таким положением вещей. Отношения, связи имеют тенденцию определяться; другое дело, если мы не способны определить их для себя и усложняем их до тех пор, пока окончательно не завязнем в них, как в болоте, — и свободы движения нет, и вырваться не получается. Но обычно, как я уже сказал, они имеют тенденцию определяться. Однако история, которую ты мне рассказываешь, похоже, развивалась другим путем — чувства в сторону, все внимание только экономическому положению, дающему куда больше свободы. Ты хочешь сказать, что имей вы эту свободу с самого начала, вы не поселились бы вместе в той квартирке, которую оплачивали из денег, присылаемых родителями?

Да, пожалуй, и правда все было именно так.

То есть вы ложились в постель только в исключительных случаях.

Я предпочитаю считать, что мы любили друг друга, но, в общем, это правда.

Что вы любили друг друга? Давай-ка проверим, правильно ли я тебя понял. Не сложись случайно подобная ситуация, вы не любили бы друг друга, но поскольку она сложилась, вы любили. Ты это хотела сказать?

Ну, в общем, да.

Могу только повторить: на уровне словесного выражения я это понимаю, потому что мой мозг способен воспринять эти слова. Однако смысла не понимаю абсолютно.

Ты счастлива с ним?

Да, могу сказать, что да. Я счастлива с ним. И с моими дочками.

Счастливое семейство.

Да.

Мы с тобой не потеряли друг друга, в общем-то, благодаря переписке. Я всегда считал, что, перебравшись в Мадрид, ты просто исключила меня из числа своих знакомых. Конечно, мы встретились, но… позже.

Не напоминай мне об этом.

Ты действительно избегала меня. В конце концов, между обоими факультетами не такое уж большое расстояние, но мы никогда не виделись, а встретились только на том конгрессе, это просто невероятно. Ведь к тому времени, когда состоялся конгресс, я был уже на Канарских островах.

Ты уже был профессором, возглавлял кафедру. Потому я и спрашивала тебя о конкурсе. Я всегда думала, что ты примешь участие в конкурсе претендентов на место руководителя кафедры в Мадриде и вернешься.

Постарайся вспомнить как следует. Этот конкурс объявили позже, когда у меня уже пропал всякий интерес. В конце концов, важно то, что со времени конгресса до сегодняшнего дня мы с тобой постоянно поддерживали отношения… эпистолярного свойства. Единственные спокойные отношения, какие у нас были.

И длительные.

И длительные, конечно.

Ты не расскажешь мне, почему ты остался на Канарах? Это как-то связано с твоим приездом сюда?

Нет. Это ведь ты приехала посоветоваться со мной, так вот и советуйся, а не допрашивай меня.

С головой у тебя все в порядке, умом ты моложе, чем телом. То, как ты говоришь и мыслишь, напоминает мне тебя прежнего, всегдашнего, как будто и не было всех этих лет.

А разве это не заметно по письмам? Я имею в виду — то, что с головой у меня все в порядке.

Нет. То есть да, конечно, да, но в письмах все иначе. В письмах человек не столько говорит, сколько размышляет, организует свои мысли, приводит их в порядок, выстраивает, у него больше возможностей защититься. И, знаешь, даже по письмам чувствуется твоя педагогическая натура: они очень ласковые, очень дружеские, но это письма педагога, профессора. А сейчас, когда ты вот тут, передо мной — и это весьма любопытно, — у меня ощущение, что ты не мой преподаватель, а скорее один из моих товарищей по университету, только на пару лет постарше. Да, именно это я имела в виду: дело не в том, что прошли годы, а в том, что они приблизили нас друг к другу.