Даниэль Кельман - Время Малера: Роман, рассказы

Дверь нараспашку, сестра смотрела на него, по крайней мере в его сторону, но каким-то отсутствующим взглядом. Обеими руками она подавала знаки. Быстро и отрывисто жестикулировала, показывая на окно. Трясла головой.

Давид открыл глаза. Он чувствовал слабую, но ощутимую боль в области сердца. Потянулся за ингалятором, наполненным чем-то холодным, это успокаивало. Его взгляд блуждал по пустой комнате. Он снова закрыл глаза.

Губы сестры шевелились. Она пыталась что-то сказать, но ничего не получалось, неизвестно, по какой причине это было невозможно. Она стояла на одной ноге и старалась удержать равновесие. Потом, как ребенок, стала подпрыгивать, и тут он сообразил, что она на самом деле была ребенком, ребенком с перерезанным горлом, который во что бы то ни стало хотел ему что-то сказать. Сестра вытянула руки и прошлась колесом через всю комнату, от открытой двери до окна. Чтобы лучше видеть, Давид попробовал приподняться, но именно этого делать не следовало: движение тела что-то нарушило, глаза сами собой открылись, дверь была заперта, он лежал один.

Глухая притуплённая боль в области сердца давала о себе знать, как будто на грудь давил тяжелый предмет. Давид поднес ингалятор ко рту, нажал на колпачок и сделал вдох. Потом встал с кровати.

Взял телефонную трубку и набрал номер. Через несколько секунд на другом конце послышалось:

— Да?

— Катя, это я. Извини за вопрос, он, возможно, покажется тебе несколько странным! Ты приходила сюда?

— Давид, ты о чем?

— Пожалуйста, ответь! Я только что видел сон и точно не знаю, с какого момента он начался. Между нами был странный разговор, между мной и тобой, и я сказал кое-что… Ты приходила?

— Тебе действительно нужно проспаться. Уже довольно поздно и…

— Подожди! — взмолился он. — Я только хочу знать…

— Спокойной ночи!

Она повесила трубку. Некоторое время он неподвижно стоял, слушая отрывистые гудки. Ни спички, ни пятна на полу не было. Медленно протянув руку, Давид нажал на рычаг и набрал другой номер.

— Марсель, — сказал он, — мне очень жаль, но это срочно. Садись в машину и приезжай! Объясню тебе по пути. Приезжай немедля!

Белые полосы посередине дороги стремительно выскакивали из темноты, вытягивались и исчезали под капотом. Кроме них, были различимы лишь столбы с левой стороны, небольшие куски асфальтово-серого пространства, выхваченного фарами, и время от времени — огни других автомобилей. На небе ни звездочки, и деревья на обочине превратились в сплошную стену пролетающих мимо теней.

— Семь тысяч, — произнес Давид.

— Чего?

— Семь тысяч столбов. Расстояние между столбами тридцать три метра. Точнее, тридцать три целых три десятых. Отсюда следует, что мы проехали чуть больше двухсот тридцати километров.

— Пожалуйста, помолчи!

Марсель держал руль тремя пальцами левой руки. Волосы его были всклокочены, две пуговицы на рубашке расстегнуты, лицо серое и небритое.

— Сбавь скорость! — попросил Давид.

— Так! — взревел Марсель и ударил по тормозам. — Теперь достаточно! Ты звонишь мне среди ночи, утверждаешь, что это очень важно и я должен срочно за тобой заехать, так как тебе непременно надо с кем-то увидеться. Или ты мне сейчас же объяснишь, что все это значит, или пойдешь пешком!

Автомобиль съехал на обочину и остановился.

— Мы едем, — медленно произнес Давид, — к Борису Валентинову.

Марсель молчал. Он долго не сводил глаз с Давида. Потом снова завел мотор. Ближайшие столбы пришли в движение, проплывая все быстрее и быстрее, уложились полукругом в поворот, потом в следующий.

— Ты серьезно? — спросил Марсель. — Ты и впрямь думаешь, что тебя преследуют?

— Да.

— И ты ждешь, что я этому поверю?

— Честно говоря, мне как-то все равно.

На некоторое время воцарилось молчание. Давид закрыл глаза, было слышно его ровное дыхание, он как будто заснул. Марсель внимательно смотрел на дорогу.

— Граувальд загремел в больницу, — вдруг заговорил Давид, — через два часа после того, как поговорил со мной, и то, что он умрет, ты думаешь, это случайно?

— Разумеется.

— А авария автоцистерны? А покойник в парке? Это тоже случайность?

— Они-то какое имеют ко всему этому отношение?

По встречной полосе ехал автомобиль с включенным дальним светом: круглые вспышки фар росли и наконец ослепили их. Марсель притормозил, Давид закричал. Зажегся ближний свет, и автомобиль промчался мимо.

— Успокойся! — произнес Марсель. — Что ты такой нервный? Этот Валентинов, он знает, что мы приедем? Ты ему позвонил?

— Нет. Он бы не стал со мной разговаривать. К таким, как он, не так-то легко подступиться.

— Значит, ты вот просто так хочешь его застать?

— Я должен. Я должен заставить его выслушать меня. Если он поймет, тогда это будут знать уже двое, — он посмотрел на Марселя, глаза друга слегка блестели, — а ему-то уж поверят. Сделав поворот в гору, они выехали на автобан. Впереди в двухстах метрах от них показались огни другого автомобиля. Марсель нажал на газ.

— Однажды я написал историю, — начал он, — о мужчине, которому постоянно звонил какой-то человек. Мужчина не знал, кто это, не имел к нему ни малейшего отношения и вообще не хотел говорить с ним. Но снова и снова…

— Ты же вроде бы завязал с этим!

— Нет, — Марсель задумался, — хотел завязать. Да я и не пишу. Только мысленно. Я мог бы написать. Но забудь!

Марсель дал газ, сила ускорения вдавила их в кресла. Белые шумопоглощающие щиты возвышались вдоль дороги.

— Вторая часть «Приключений»?

— Ничего подобного! Хватило и первой. К черту, забудь!

Машина впереди приближалась. Марсель сверкнул поворотником, поменял полосу и пошел на обгон. На несколько секунд рядом с Давидом оказался водитель другого автомобиля; он был один, но шевелил губами, словно участвовал в их разговоре. Вскоре они оставили его позади.

— Странно, — сказал Давид, — ты видел?…

— Перестань принимать все на свой счет! И больше никогда не спрашивай меня про вторую часть. Ее не будет. Кругом одно честолюбие, борьба, сплошная честолюбивая вонь! Нужно вовремя бросить. Главное — вовремя бросить. Это и тебя касается, с твоей теорией. Даже если она верна, что с того! Кто-то сидит за столом и десять лет корпит, не разгибаясь, над чем-то только ради того, чтобы получить Нобелевскую премию и пользоваться успехом у женщин. Ты, может, уже замечал, как сразу искажается суть книги после ее публикации?

Снова вынырнул вертолет. Он снижался и рос, делаясь все ближе. Вот уже показался пропеллер.

Марсель продолжал держать руль в прежнем положении. Автобан был совершенно прямой, и, насколько хватало глаз, ни одного автомобиля.

— Ты уж, пожалуйста, не спи! — закричал Марсель. — Говори со мной! Иначе я вырублюсь. Слышишь?