Елена Съянова - Гитлер_директория

АНГЛИЧАНИН. Ради бога, мисс, только одно слово!

САРА. Мне очень жаль.

АМЕРИКАНЕЦ. По инструкции — никаких вопросов официальным лицам, но вы ведь здесь как частное лицо. Пожалуйста!

САРА. С этого утра я помощник официального лица.

СОВЕТСКИЙ. Мисс, по какому вопросу вы сегодня в качестве помощника?

САРА. По вопросу Совета Безопасности ООН.

ФРАНЦУЗ. Мадемуазель, могу ли я сообщить читателям моей газеты, что… вам очень идет эта форма?

Сара с улыбкой кивнула и прошла дальше.

Заседание открыл Рузвельт.

РУЗВЕЛЬТ. Ну что ж, сегодня можно было бы сразу приступить к обсуждению вопроса о международной организации безопасности. Я считаю, что нашей главной задачей является обеспечение мира, по крайней мере, на пятьдесят лет. Я считаю целесообразным заслушать по этому поводу доклад государственного секретаря …

Стеттиниус начал делать доклад. В это время Сара Черчилль снова проходила через те же залы, но уже с красной папкой под мышкой, теперь в сторону зала заседаний. Она невольно обратила внимание, что журналисты на своих местах что-то непрерывно строчат в своих блокнотах. Сара бросила удивленный взгляд, слегка подцепив им своего соотечественника. Англичанин сорвался с места и побежал за ней.

ЖУРНАЛИСТ (на ходу) . Совершенно никакой информации… Знаете ли, когда нет официальной информации, а ты вынужден ее выдавать… Собачья работа!

САРА. Я вас понимаю. Лучше делать новости, чем рассказывать о них.

ЖУРНАЛИСТ. О! (Быстро записывает.) И все же, мисс, все же… хоть полсловечка!

САРА. Хорошо. Записывайте! Сегодня здесь они делают то, о чем завтра другие будут только думать.

Сара Черчилль вошла в помещение перед залом заседаний, села за стол, переставив свой стул так, чтобы хотя бы краем глаза видеть своего отца.

Как и предполагал Рузвельт, Сталин после доклада госсекретаря США Стеттиниуса попросил передать ему текст для более детального изучения. Сталин сказал, что, на его взгляд, этот доклад представляет собой комментарий к посланию президента. А в послании заложено, как ему кажется, не только право наций высказываться в ООН, но и возможность такого механизма, который позволял бы нациям добиваться решений по важным для них вопросам.

В дискуссию тут же вступил Черчилль:

— Британия не возражает. Нельзя создавать впечатление, будто три великие державы хотят властвовать над миром, не давая другим даже высказать свое мнение.

— Право высказать свое мнение дешево стоит, — произнес Сталин. — Вы, вероятно, считаете, что если Китай подымет вопрос о Гонконге, то он пожелает только высказаться. Это неверно. Китай потребует решения. Если Египет подымет вопрос о возврате Суэцкого канала, то… потребует решения этого вопроса.

Черчилль собрался что-то отвечать, но Сталин продолжал:

— Премьер-министр Черчилль однажды высказал опасение, как бы не подумали, что три великие державы хотят господствовать над миром. А кто же замышляет такое господство? Соединенные Штаты? Нет, они об этом не думают. (Смех и утвердительный жест президента.) Англия? Тоже нет. (Смех и красноречивый жест Черчилля.) Итак, две великие державы выходят из сферы подозрений. Остается третья… СССР. Значит, СССР стремится к мировому господству? (Общий смех.) Или, может быть, Китай стремится к мировому господству? (Общий смех.) Ясно, что разговоры о стремлении к мировому господству ни к чему. Мой друг Черчилль не сможет назвать ни одной державы, которая хотела бы властвовать над миром. — Сделав небольшую паузу, Сталин поменял тон на почти задушевный, к концу речи переходящий в патетический: — … Да, пока мы все живы, бояться нечего. Мы не допустим, чтобы имела место новая агрессия против какой-либо из наших стран. Но пройдет десять лет или, может быть, меньше, и мы исчезнем. Придет новое поколение, которое не прошло через все то, что мы пережили, которое на многие вопросы, вероятно, будет смотреть иначе, чем мы. Что будет тогда? Мы как будто задаемся целью обеспечить мир, по крайней мере, на пятьдесят лет вперед. Или, может быть, я думаю так по своей наивности?

Сталин прямо и пристально посмотрел в глаза президенту Рузвельту, точно желая что-то услышать от него в ответ прямо сейчас. Рузвельт выдержал этот взгляд молча. Сталин продолжил уже обычным тоном, по-деловому:

— Главное условие для сохранения длительного мира — это единство трех держав. Надо выработать такой устав, который максимально затруднял бы возникновение конфликтов между нами. Это главная задача.

РУЗВЕЛЬТ (искренним, задушевным тоном, глядя в глаза Сталину и прижав руку к груди). Поверьте, единство великих держав — одна из главных наших целей!

ЧЕРЧИЛЛЬ (сбивая патетику, несколько ворчливо). А нельзя ли сегодня обсудить польский вопрос?

Сталин и Рузвельт, опустив глаза, почти одновременно кивнули.

РУЗВЕЛЬТ. Поскольку Соединенные Штаты находятся далеко от Польши, я прошу двух других участников совещания изложить свои соображения.

ЧЕРЧИЛЛЬ. У Великобритании нет никаких материальных интересов в Польше. Великобритания вступила в войну, чтобы защитить Польшу от германской агрессии. — На этих словах переместившееся солнце одним лучом поразило его прямо в глаз. Черчилль сморщился, стараясь увернуться, поднял указательный палец: — Великобритания интересуется Польшей, потому что это — дело чести Великобритании!

СТАЛИН (воспользовавшись его дискомфортом) . Если для британского правительства Польша — вопрос чести, то для русских вопрос о Польше — это вопрос жизни! И дело не в том, что Польша — пограничная с нами страна. На протяжении истории Польша всегда была коридором, через который враг шел на Россию. Почему враг шел так легко? Потому что Польша была слаба. Польский коридор не может быть закрыт механически извне только русскими силами. Он может быть надежно закрыт только изнутри собственными силами Польши. Для этого нужно, чтобы Польша была сильна. Вот почему Советский Союз заинтересован в создании мощной, свободной и независимой Польши. (После паузы, весомо.) Вопрос о Польше — это вопрос жизни и смерти для Советского государства.

Сара Черчилль, сидя за столом, подняла голову, что-то напряженно вспоминая; чуть шевеля губами, она словно произносила про себя какой-то текст.

Дальше Сталин предложил провести польскую границу по Западной Нейсе. Он попросил Рузвельта и Черчилля его в этом поддержать.

Был также поднят вопрос о польском правительстве. Сталин заявил, что настоящие поляки проживают в Польше, а в Варшаве уже есть правительство, тогда как лондонское правительство и связанные с ним подпольные круги постоянно наносят Красной Армии вред: нападают на советские склады с оружием, уже убили 212 красноармейцев…