Хосе-Мария Виллагра - Антарктида

Серые, омытые солнцем валуны были накрошены по всему проливу, громоздились у берегов, поросших поверху колючими пальмами, неведомо как цеплявшимися своими вздувшимися корнями за голый камень. По небу тянулись изумленные, выпукло взбитые облака, и, когда лимонное солнце выглядывало из-за них, казалось, нет ничего ярче, чем эти нагретые скалы, плескучая лазурь воды между камней, едкая хвоя пальм с их рдяной корой, поросшей цветастыми мхами. Но солнце скрывалось — и все вокруг гасло, куталось в рваную серость, становилось плоским и по-южному неуютным. Но тем ярче плескала солнечными звездами морская даль между онемевшими, затекшими островами. И вновь появлялось солнце, мгновенно намагничивая камни и плавя воду до такой синей, ветреной переливчатости, что берега и скалы, эти сколы бытия, казалось, плыли в ней со всеми своими искрометными крапинами, рудной ржой прожилок и солнечным рельефом тени. Сама их неподъемная тяжесть становилась светлой и плавучей. Камни блуждали в купоросном пламени вод. Но вновь набегало безвольное облако, и мир сутулился, тускнел, уходил в себя, чтобы через минуту опять сбросить хмарь и вспыхнуть с новой силой.

Ванглен очень любил бывать в шхерах. Это был покой, который, меняясь снаружи, оставался незыблемым внутри. Это была дрожь вечности. Даже своей тревожной переменчивостью она умиротворяла душу и говорила о какой-то древней катастрофе, прочертившей борозды этих узких проливов, искорежившей берега, раскидавшей огромные, как горы, камни. Все это так отличалось от усыпанного коралловым песком северного берега, который, в сравнении с суровостью южного, выглядел каким-то ненастоящим, искусственным, декоративным. И вместе с тем Ванглену казалось, что даже если бы кто-то сотворил Антарктиду с тем умыслом, чтобы она выглядела случайной, то он не смог бы создать ничего более естественного, чем шхеры с их бирюзовыми притонами. И, чтобы еще более подчеркнуть этот эффект, все эти обкатанные валуны и стесанные берега словно встали к Ванглену боком, обнажая именно для него свой трагический профиль, но глядя куда-то мимо, поверх, сквозь него, в ту даль, в которую ушел древний ледник, когда-то сорвавший их с места, выдавивший им спины, оставивший шрамы шхер. И не было, казалось, этой природе никакого дела до маленького человека среди огромных камней.

Ванглен перевернулся на спину и взглянул в небо. Облака разошлись под его взглядом, и в литой синеве зенита вспыхнула радуга. Сначала бледная и прозрачная, она постепенно разгоралась все ярче и нереальнее.

Когда Ванглен поселился на этом острове, то долгое время считал себя его единственным обитателем. В этом не было ничего странного. Антарктида огромна, и в ней всегда можно отыскать безлюдный уголок. Но однажды во время пробежки Ванглен увидел человека. Он стоял на берегу, широко расставив ноги, и глядел в море.

Ванглен был счастлив встретить живую душу после стольких дней одиночества. Он заулюлюкал, захлопал в ладоши и даже прошелся на руках от восторга. В свою очередь, увидев Ванглена, незнакомец так обрадовался, что захохотал, громко и раскатисто. Чем ближе подбегал к нему Ванглен, тем больше изумлялся облику незнакомца. Они были почти одного роста, но Ванглен еще никогда не видел такой мощи в человеческом обличии — перед ним вздымалась настоящая гора мышц. Это был восхитительный соперник, и они сразу, не тратя времени на разминку, вступили в схватку. Ванглен обожал бороться. Иногда ему казалось, что жизнь — это борьба.

Ванглен считал себя опытным борцом, и для него не было секретов в искусстве единоборства, но в этот раз он точно налетел на скалу. Борцы сплелись в тугой ком перекатывающихся мышц, и, при всей своей ловкости и быстроте, Ванглену просто нечего было противопоставить чудовищной силе противника. Кости и сухожилия трещали от напряжения, но он так и не смог добиться ни малейшего преимущества в борьбе за захваты. Он попытался взять соперника хитростью, но тот, похоже, знал все мыслимые приемы и уловки. Ванглен решил измотать его долгой возней, но вскоре понял, что изматывается сам. Соперник был неутомим и вел схватку, как опытный боец. Он не форсировал события. И лишь когда наступил подходящий момент и глаза Ванглена уже застилал кровавый туман усталости, противник вдруг взорвал груду своих мышц. Он поднял Ванглена над землей, красивейшим приемом швырнул его через себя, а затем просто-напросто вкатал юношу в песок. Никогда еще Ванглен не испытывал такого восторга! Это было самое красивое поражение всей его жизни!

Великолепного борца звали Ньен. Он был много старше Ванглена.

Волосы росли у него даже под мышками, а в паху курчавились густыми красивыми кольцами. И когда вечером они доставляли друг другу удовольствие, то Ванглен просто залюбовался, держа в руках его огромный, тяжелый, бугристый корень. Это был настоящий символ мощи.

Ванглен стал сходиться с Ньеном почти каждый день. Он даже хотел переселиться к нему ближе, благо в окрестных кущах было полно пустых домов. Но Ванглен больше всего любил восходы, а Ньен — закаты, и они продолжали жить на противоположных концах острова, одного из бесчисленных островов у берегов Антарктиды.

Ванглен обожал кидать камни, а Ньен — плавать. Часто он пропадал в море на несколько дней. Но сегодня он был на берегу и, как обычно, смотрел на горизонт, ожидая заката. И, как обычно, они тут же вступили в борьбу.

Ванглен прикладывал все силы, чтобы доставить другу удовольствие поражения, но бороться с Ньеном — все равно, что попасть под камнепад. Мало того, что он был силен и умел, но во время схватки, особенно если она затягивалась, гигант приходил в неистовство и просто калечил соперника. Каждый раз все это заканчивалось для Ванглена одним и тем же. Вот и сегодня он испытал счастье великолепного поражения. Ванглен даже не смог сразу встать с песка и вынужден был какое-то время лежать, ожидая, когда срастутся поломанные ребра. А Ньен стоял, широко расставив ноги, и, по обыкновению, смотрел на горизонт, будто и не было их бешеной схватки.

— Я сегодня встретил на острове девушку, — произнес Ванглен, немного придя в себя.

Ньен обернулся к нему с радостным изумлением. Люди Антарктиды редко говорили друг с другом. Зачем говорить, если и так все ясно. Люди Антарктиды прибегали к словам, лишь чтобы выразить чувства.

— И ты, конечно, влюбился в нее! — засмеялся Ньен.

— В нее нельзя было не влюбиться! — блаженно улыбнулся Ванглен. — Я еще не встречал более красивой девушки!

— Ты счастлив? — смеялся Ньен.

— О, да! Никогда еще я не был так счастлив! Но когда я увидел ее, то не думал о счастье, — ответил Ванглен. — Когда я увидел ее, она читала книгу.