Степан Калита - Сполохи детства

Школа школой. Но как воровали в пионерских лагерях! Покруче. Там приходилось прятать деньги и все, что представляло хоть какую-нибудь ценность, под матрас, в ботинки, в носки. И все равно пионеры умудрялись припрятанное найти — и спионерить. Помню, в лагере я только и думал о том, как привезти маме какие-нибудь подарки. Я был ребенком, который дарить любит больше, чем получать. Неправильным ребенком. На все имевшиеся у меня деньги я купил ей сувениров — наклейки для кухни, тарелку с изящным рисунком и дешевенький браслетик из бусин. И все это однажды исчезло из моей сумки. Соседи по комнате высказались сочувственно, и только. Одного из них, про которого говорили, что он приворовывает, я схватил за плечи и стал ожесточенно трясти:

— Ты взял?! А ну говори! Ты?!

— Ничего я не брал! — закричал он. — Я всего один раз украл конфету… Это не я!

Тогда я решил выследить вора. Поймать его оказалось на удивление легко.

Днем, когда все пошли на обед, я забрался под кровать, и стал ждать. Вскоре послышались осторожные шаги, дверь в нашу комнату приоткрылась, по дощатому полу прошелестели знакомые босоножки. Я знал, кому они принадлежат. Мальчик Павлик был тихим и как будто сосредоточенным на своих мыслях. На самом деле мыслей у него почти не было. А сосредоточенность объяснялась тем, что ту редкую мысль, которая появлялась в его глупой голове, он обдумывал очень старательно — этот процесс давался ему тяжело. Мама Павлика была алкоголичкой. И в лагерь мальчика отправило государство… Павлик дернул из-под кровати чужую сумку, и принялся в ней копаться. Потом залез по очереди во все тумбочки. Тут его что-то спугнуло, и он быстро выбежал. Я вылез из-под кровати и поспешил следом. В коридоре Павлика не было, и я понял, что он скрылся в уборной — дверь в нее была открыта. Девочки жили в другом корпусе, так что туалетом пользовались только мальчишки. Он был устроен по-военному: четыре унитаза без каких-либо сидений и крышек (незачем баловать маленьких советских граждан), разделенных картонными перегородками. Я аккуратно заглянул в туалет. Павлик стоял на унитазе и что-то прятал в бачок, расположенный высоко, метрах в полутора-двух от пола. Я осторожно отступил, вернулся в комнату и закрыл дверь. Оставалось дождаться, когда Павлик уберется из туалета. Как я и думал, он сразу выбежал из корпуса — поворовал немного и отправился отобедать… В тайнике вора обнаружились несметные сокровища. Я нашел тарелку и браслет для мамы, наклейки, аккуратно упакованные в целлофановый пакетик, чтобы не промокли. Не только свои, но и чужие. Целую кучу наклеек. А еще — конфеты, ручки, ластики. И деньги. Денег было много, действительно много. Я столько никогда не видел. Сначала я забрал то, что принадлежало мне. Потом задумался. «Может, взять из тайника все остальное? И раздать тем, у кого оно украдено?.. А вдруг подумают на меня?!» От этой мысли меня прошиб холодный пот. Не хватало еще прослыть вором. Но что-то же надо делать с этим Павликом. Нельзя же все оставить как есть…

Я поймал Павлика, когда он возвращался из столовой. Припер его к стене.

— Ты — вор! — сказал я. — Я знаю, это ты крадешь у всех…

— Ты чего, вконец охуел?! — закричал Павлик. — Да пошел ты на хуй, Степка паршивый! Сам ты — вор.

От такого напора я несколько опешил, но процедил:

— Я знаю, где ты все прячешь. В туалете… В бачке…

— Ах ты! — Он вдруг изменился в лице, скривился и заплакал: — Это мое! Ты понял?! Мое! Отдай мне мое!

— Ты же это украл.

— Ну и что. Это мое. Все равно мое…

Тут он кинулся на меня с кулаками. От удара в нос в глазах полыхнуло, я на время ослеп от боли, сразу потекла кровь. Я тут же залепил ему в ухо. Потому что еще в детском саду привык отвечать ударом на удар — Мишка Харин приучил… Нас быстро разняли. Я кричал, что это вор. А Павлик обещал меня убить…

Вожатые быстро разобрались в этой ситуации. Я показал тайник Павлика, рассказал, как его обнаружил. Меня похвалили за бдительность. А Павлика даже не выгнали из лагеря, а просто перевели от греха подальше в другой отряд. Я регулярно встречал его. И он каждый раз показывал мне кулак.

Я привык думать с тех пор, что воры — это дети алкоголиков, у которых ничего нет. И по этой причине они воруют — чтобы хоть как-то компенсировать отсутствие конфет и красивых вещей. Каково же было мое удивление, когда я узнал, что ворами могут быть и ребята из вполне благополучных семей.

За хорошую учебу в третьем классе меня наградили билетом на Кремлевскую новогоднюю елку. Царский подарок. Попасть на Кремлевскую елку мечтали все советские дети. В школе в это время орудовал вор. Он регулярно обчищал карманы в раздевалках, тащил все, что плохо лежит, умудрился даже спереть деталь от пулемета из музея боевой славы Великой Отечественной Войны на третьем этаже. Я считал, что действует не вор, а воры. Потому что одному человеку не под силу украсть столько всего. Но я ошибался…

Надо было тщательно следить за своим билетом, а я зазевался, оставил его на большой перемене на парте. А когда вернулся в класс, билета уже не было. Разумеется, я тут же поднял шум. Стал расспрашивать всех, не видели ли они, кто подходил к моей парте. И собирался уже идти жаловаться к учителям, что, в общем-то, можно было делать только в крайнем случае, когда ко мне вдруг подошел Олег Муравьев.

— Это… Отойдем, пожалуйста.

— Чего тебе? — Брякнул я с раздражением. — Не видишь что ли, у меня билет пропал?

— Ну пойдем… отойдем… — Настаивал Олег.

Мы отошли в угол класса. И он вдруг протянул мне билет.

— На вот, — он выглядел смущенным.

— Откуда?! — схватив билет, радостно выдохнул я. — Я уж думал — все, не найду.

— Ну это… Это я его спер. А потом подумал — мы ж друзья, нехорошо это…

Я опешил.

— Ты?! Ты — вор?! — Для меня признание Олега стало откровением.

— Ну какой я вор?.. Я не вор, — Олег смущенно уставился в пол, глазки бегали.

— Ты — вор! — констатировал я громко и возмущенно.

— Слушай, Степ, — агрессивно заговорил Олег, — я же тебе его отдал! А мог не отдать. Сказал бы родакам, что это меня билетом наградили, да и все.

— Ты — вор!

— Да заткнись ты! — Олег сильно толкнул меня.

Я его в ответ. Дело кончилось дракой…

Мы не общались целую неделю. Потом как-то раз я шел домой из школы, и Олег догнал меня.

— Степк, — сказал он, — мир?

— Я не хочу дружить с вором, — ответил я.

— Да не вор я! — крикнул Олег. — Ты же не знаешь, что это… А это болезнь такая. Клептомания называется. Когда постоянно тянет что-нибудь украсть.

— Что это еще за болезнь такая? — спросил я с подозрением.

— Вот видишь, ты не знаешь. А таких, как я, даже лечат…

— Тюрьма вас лечит.

— Да не тюрьма. Это болезнь, говорю тебе. Не веришь, спроси у родителей…