Мила Иванцова - Живые книги

Она переступила порог второго зала и замерла. На большом, метра в четыре высотой, полотне была нарисована молодая и красивая обнаженная женщина с длинными золотыми волосами, спускавшимися по груди и ниже, прикрывая определенные части тела, а за спиной ее — развернутые крылья, созданные из отпечатков детских ладошек, окрашенных золотой краской. Под ногами у Ангела были деревья, дома, трава и солнце, а фигура будто поднялась над ними. Невысокая блондинка, та, что вчера вечером рисовала вместе с детьми эту «эротику», неподвижно стояла спиной к полотну, лицом ко входу, раскинув руки, и смотрела в небо. Было понятно, что высокий потолок галереи ей не мешает. Женщина казалась совсем маленькой и хрупкой рядом с таким крупным рисунком, но выглядела спокойной и космически счастливой.

Люди начали входить в зал, замирали на пороге так же, как Амалия застыла сегодня в церкви перед монументальной росписью, всколыхнувшей ее душу.

Что ж это за акция? Почему Виктор ничего ей не объяснил, а оставил одну? И почему вчерашний неприятный привкус от созерцания здешнего творческого процесса сегодня моментально рассеялся? И где юные соавторы этого шедевра?

Гости образовали полукруг возле художницы, и началась импровизированная пресс-конференция, из которой стало ясно, что художница, американка украинского происхождения, является посланником ООН в сфере культуры, путешествует и воплощает различные благотворительные проекты, обычно направленные на помощь больным детям и сиротам.

Вчера в этой галерее при закрытых дверях она и семеро больных раком детей, которые лечатся в киевской клинике, создали эту картину, а сегодня она выставлена на аукцион. Вырученные деньги будут переданы больнице для закупки чего-то крайне необходимого, а также художественных материалов для детей, чтобы они продолжали творить.

На какое-то время Амалия перестала слышать, о чем бегло, на хорошем украинском, но с сильным акцентом говорила эта доброжелательная молодая женщина.

Перед ее глазами возникали кадрами моменты, увиденные вчера через окно галереи. И только теперь она осознала, почему дети, соавторы картины, показались ей тогда странными. Ни у одного ребенка не было волос! А у маленьких на лице были еще и марлевые маски.

Амалия вздрогнула от мужского голоса неподалеку, в котором звучали агрессивные нотки, она снова напрягла слух и сконцентрировалась на том, что происходило в зале.

— Скажите, неужели нельзя было выбрать какую-то другую тему для рисования с детьми, а не эту, извините, Афродиту? Я отец троих детей и не хотел бы, чтобы они своими руками рисовали в таком юном возрасте голых теть!

По залу пробежал шорох, кто-то недовольно зашикал на мужчину, который задал вопрос, но художница не растерялась. Она на мгновение замерла, рассматривая этого человека, и сдержанно объяснила:

— Это не Афродита, а Ангел Любви и Надежды. Он создан руками онкобольных детей. Это их молитва за исцеление. Дети не видят на картине циничной «голой тети», как вы. Созданный ими Ангел одет в золотые волосы. Мы обсуждали это перед тем, как начать рисовать картину. Именно так дети видели этого Ангела, это их мечта, потому что ни у кого из них пока волос нет. Ангел обнаженный — это символ Богом созданной первозданной чистоты. Уверена, что вы тоже не в штанах родились. И очень жаль, что к чистому и прекрасному вы отнеслись с таким сарказмом.

Люди заговорили между собой, а хозяйка галереи объявила о начале аукциона. При этом обратилась к зрителю, возмутившемуся обнаженной натурой:

— Чтобы показать ваше благородство и непредвзятость, вы имеете шанс купить эту картину и таким образом внести вклад в конкретную помощь больным детям!

— Вряд ли, вряд ли, — сказала пожилая дама, — такие любители похаять чужие добрые поступки только и способны, что читать морали, а как до дела, то и тю-тю!

Но недовольный господин уже проталкивался к выходу — его пуританские идеи тут почему-то не прижились.

Амалия впервые была на подобной акции, смотрела вокруг, слушала, но взгляд ее постоянно возвращался к хрупкой блондинке, художнице, маленькой женщине с большим сердцем, в котором нашлось столько тепла и любви к чужим детям, так нуждающимся в поддержке.

Она также заметила, что слева и справа от огромной картины были развешаны снимки вчерашнего их общего творческого процесса. Амалия подошла поближе и узнала детей разного возраста, которые вчера то отходили от полотна обмакнуть ладошки в краску, то возвращались оставить свои отпечатки на полотне, на гигантских крыльях ангела, словно золотые перья. По щекам ее покатились слезы. Слезы сочувствия, разделенной боли, тревоги, надежды и… слезы стыда за себя, еще молодую, здоровую женщину, которая впала в отчаяние и не хотела жить только потому, что бывший муж вычеркнул ее из своей жизни. Какой стыд… Какие это невероятные мелочи по сравнению с тем, что происходит в мире за стенами ее дома, с тем, что делает для наших больных и одиноких детей эта американка, отдавая им свои силы и свою любовь, подпитывая детскую веру в чудо исцеления! Чего стоит один этот Ангел Любви и Надежды, созданный ручками малышей, которые так хотят выжить в то время, когда она готова была выбросить остаток ненужной ей жизни на помойку…

Потрясенная до глубины души, Амалия вдруг услышала, что торги уже закончились и картина продана, но она все равно стала пробираться ближе к художнице. Вдалеке заметила Виктора с фотоаппаратом, но ей сейчас было не до него, женщина двигалась вперед. Там, рядом с картиной, она увидела прозрачную коробку для пожертвований, достала из сумочки стодолларовую купюру, которую собиралась сегодня поменять на гривны «на жизнь», сложила и опустила в щель. Сейчас она готова была отдать все, что имела, в пользу тех детей и в поддержку дела этой маленькой сильной женщины. А еще… она считала любые деньги такой мизерной платой за то, что сегодня случилось с нею самой…

Амалия шагнула вперед.

Они встретились глазами с художницей.

Та улыбнулась и пошла навстречу.

Женщины обнялись и замерли.

«Ч-ч-ч!» — хрупкая блондинка погладила Амалию по спине.

Но слезы катились и катились из глаз.

«Я хочу помогать… Вместе с вами. Прошу! Please!»

«Хорошо, дорогая, хорошо! Спасибо тебе!»

«Хочу, чтоб они жили!»

«Спасибо тебе! Я тоже…»

Женька всегда точно знала, где в городе находится Днепр. Она чувствовала присутствие невидимой за зданиями, но вечной реки, как кошка чувствует мышь в темной кладовке. И внутренний компас ни разу ее не подвел. Вот и сейчас, еще на подземной станции метро «Почтовая площадь», она уже знала, в какую сторону идти, когда поднимется вверх. Там ее ждал Илья, а чуть дальше, в помещении речного вокзала, Амалия с Виктором.