Юлия Кривопуск - У мечты должны быть крылья

Почему-то её заклинило на этом платье. Ире казалось, что в нём она будет выглядеть особенно романтично. Такое голубое-голубое, шёлковое, с рукавами-крылышками, широким поясом и струящейся широкой юбкой-клёш. Волосы надо распустить и завить, а туфли надеть белые, на невысоком каблучке. И сумочку взять белую.

Всё бы хорошо, только такого платья у Иры не было. Как не было и белых туфель, и белой сумочки. Из всех своих фантазий девушка смогла воплотить только одну — завить волосы.

В бигуди она ходила с самого утра. Приехав домой, тут же помыла голову и накрутилась. Так и щеголяла целый день, похожая на инопланетянина, боясь, что, если снимет бигуди раньше времени, кудри не доживут до встречи с Сашкой. Мать хмыкала, глядя на неё, но молчала, не докучала вопросами. Страшилась спугнуть хрупкое счастье дочери — уж слишком редко приходилось ей видеть у неё такие сияющие глаза…

Первая неприятность ждала Иру, когда она всё-таки сняла бигуди. Тонкие податливые волосы завились в такие плотные кудри, что стали похожи на торчащие в разные стороны пружинки. «Ладно, ничего, отвисятся, — подумала Ира, скептически разглядывая себя в зеркало. — Перед самым выходом слегка намочу и расчешу, хорошо будет».

Вторая неприятность в принципе была ожидаемой. Надеть Ире на свидание было совершенно нечего. Распахнув створки шкафа, она горестно рассматривала свой гардероб. Ничего, даже отдалённо похожего на романтическое голубое платье, не нашлось. И как ей раньше не пришло в голову сшить хотя бы что-либо подобное? Ира плюхнулась на кушетку и подпёрла кулаком подбородок. Со стен на неё смотрели плакаты с изображениями любимых голливудских актёров. Леонардо ди Каприо был с почётом вынесен на самое видное место.

Посидев так несколько минут, Ира решилась. Идти на свидание надо, даже если у тебя нет нужного платья. Наденем, что есть. Поколебавшись, Ира натянула джинсовые шорты и белую блузку с рюшечками. Расчесала кудри, слегка сбрызнув их водой, намазала кремом облупившийся от загара нос. Глянула на часы и, не спеша, отправилась на автобус.

К гостевому дому она подошла, когда день уже клонился к вечеру. Часы показывали шесть, на кухне готовились к ужину. Сменщица Ксения Прохина накрывала на столы.

— О! Привет! — удивилась Ира. — А ты что тут опять делаешь? Я же Надежде Семёновне смену сдавала. Где она?

— Домой пошла, у неё внук заболел, — не отрываясь от работы, ответила администраторша. — Она мне позвонила, попросила за неё поработать.

— А ты и рада примчаться, — вздохнула Ира, присаживаясь на стул. — Ксенька, ты на работе уже прописалась!

— А чё мне дома делать? — скривилась Прохина. — На родственничков своих смотреть? Я уже эти рожи видеть не могу. Сегодня воскресенье, все дома толкутся. Ну их, на работе лучше.

— Пошла бы на пляж позагорала, — предложила Ира.

— Да ну! У меня кожа белая, не загорает совсем. Я сразу красная становлюсь, как рак. А потом краснота сходит, и опять вся белая. Так что толку время тратить?

— Ну, искупалась бы.

— Где? В нашем гадюшном море? У нас купаться — инфекцию только цеплять. Не море, а помойка.

— Понятно, — вздохнула Ира. — Всё тебе не так.

— Ага, — подтвердила сменщица. — Это точно. А ты сама-то что припёрлась? В белую блузку вырядилась, кудри завила. А! — Ксения оставила столовые приборы и подбоченилась. — У тебя же сегодня свидание! Точно! С ди Каприо! Я и забыла совсем.

— Ну да, — смущённо улыбнулась Ира. — Вот, буду ждать.

— Угу. — Прохина окинула её оценивающим взглядом. — Ну-ну, жди. Во сколько ты ему назначила-то?

— В семь.

— А сейчас ещё только шесть! — Ксения бросила удивлённый взгляд на часы. — Чего на час раньше притащилась?

— Не знаю, — пожала плечами Ира. — Опоздать боялась.

— Опоздать боялась? — хмыкнула Прохина. — Ну-ну. Тогда сиди. Жди.

— Сижу. Жду, — вздохнула Ира.

Из кухни выглянула повариха Ольга Ивановна.

— Ой! Иришка опять пришла! — возвестила она. — А я думаю, с кем это тут Ксенька болтает? Да ты красивая какая! Кудри навила! Жениха ждёшь?

Ира, улыбнувшись, кивнула.

— Молодец! Ну, жди-жди.

Ивановна скрылась за дверной створкой.

— Жду, — повторила Ира.

По мере приближения стрелки наручных часов к цифре семь на душе у Сашки становилось всё поганее и поганее. Никогда ещё он так не страдал от нежелания видеть женщину. Эту ночь парень снова провёл в бессознательном состоянии — как последний алкаш, в одиночку, влил в себя почти полбутылки водки. Водка не лезла. Пить её Сашка не умел никогда, чего слегка стыдился, особенно в компаниях. На праздниках предпочитал вино, лёгкое и приятное. А водка, обжигающая нутро, вызывала у него спазм дыхания, мгновенную тяжесть в конечностях и помутнение в мозгах. Это состояние создавало болезненное чувство гадливости. Хотелось стряхнуть с себя липкую тяжесть водочного опьянения и снова обрести ясность и свежесть. Странноватое желание для русского человека, особенно с такой наследственностью, как у Сашки. Папаша-то, по словам матери, водочку любил и уважал, отчего и помер скоропостижно. А сыну сия любовь почему-то не передалась.

Но вчера вечером что-то в Сашке сломалось. Перегорел предохранитель, соскочила пружина. Парень купил в первом попавшемся ларьке бутылку водки и, придя домой, стал вливать её в себя, тупо пялясь в телевизор. Пил из кружки — рюмок в Славкином хозяйстве не нашлось. Зато нашлась кружка — большая, керамическая, красная, с надписью «Nescafe». Сашка налил её до краёв — влезло почти полбутылки. И стал пить. Пил короткими глотками, кашлял, морщился и снова пил.

Как там говорят? Надо увидеть дно посуды, из которой пьёшь? Глупое высказывание — водка прозрачная, дно и так видно. Кашель раздирал горло, на глазах выступали слёзы. Как баба, честное слово. Двадцать пять лет, а пить не научился. Позорище.

Загнав, наконец, в себя последние капли жидкости, Сашка хотел поставить кружку на журнальный столик, но промахнулся. Керамическая ёмкость упала на пол, однако не разбилась, а стала кататься туда-сюда, как маятник. Туда-сюда, туда-сюда. Господи, когда она остановится? Сюда-туда, сюда-туда. Пол, что ли, неровный? А ведь действительно, пол наклонился. Как это он раньше не замечал, что в квартире неровный пол и кривые стены? Кто так строит?

На этой фразе из известного фильма мысли в Сашкиной голове закончились. Сил едва хватило, чтобы из сидячего положения перейти в лежачее. Всё, отключка. Слава богу.

Но утром сознание вернулось. Провалявшись на диване до полудня, Сашка всё-таки усилием воли выгнал себя из квартиры на улицу. Оставшиеся полбутылки водки с отвращением вылил в раковину. Два дня пьянства и похмелья давали о себе знать — мозг отказывался работать. В голове было пусто, и Сашка вдруг понял, что ему это нравится. В безразличном состоянии он прошатался полдня по побережью, купался, загорал, пообедал в столовой, которую вчера показал ему Стас. Хорошо, что его самого там не встретил. Странно, но после водки голова не болела, парень не мучился похмельем. Замечательно!