Мейв Бинчи - Неделя зимы

Очень быстро Андерсу начало казаться, что он прожил в этих краях уже много лет. Американец и правда оказался Корри Салинасом — он путешествовал инкогнито и представлялся Джоном. Две женщины, Винни и Лилиан, на второй день путешествия чуть не утонули и их пришлось спасать из пещеры; Андерс все пропустил, так как вечером играл в пабе на никельхарпе. Его много раз вызывали, требуя исполнить новые мелодии. Джона-Пола он так и не встретил, хотя заглядывал по очереди в оба паба.

Наконец, в один из визитов он спросил у морщинистого старика, игравшего на ирландской дудке, не знает ли он одного местного парня по имени Джон-Пол.

Конечно, знает. Его все знают — очень славный человек. К их беседе немедленно подключились еще четверо музыкантов. Все они знакомы с беднягой Джоном-Полом. Тот безвылазно сидит на своей ферме в Роки-Ридж с отцом, которому как ни старайся, все равно не угодишь. Старик вечно твердит о том, что надо было ему эмигрировать много лет назад, и ругает всех на чем свет стоит.

— А разве Джон-Пол не приезжает в город поиграть на волынке?

— Он не показывался тут уже несколько месяцев, — заметил один из мужчин, печально качая головой. — Как-то раз мы все вместе заехали за ним на фургоне, но он сказал, что не может оставить отца одного.

На следующее утро Андерс узнал у Чикки, как добраться до Роки-Ридж и попросил упаковать ему ланч с собой.

— Наверняка Джон-Пол захочет вас угостить, но на всякий случай лучше захватить немного еды, — ответила она.

Путь оказался длиннее, чем он ожидал; Андерс сильно устал, пока добрался до большой, немного неряшливой старой фермы. На дворе не было ни души. Пока он шел к двери, несколько кур с возмущенным квохтаньем разлетелись в разные стороны, недовольные тем, что их потревожили.

За столом на кухне сидел старик, читая газету сквозь увеличительное стекло. У его ног лежала лохматая овчарка. Она больше напоминала коврик, чем живого пса.

— Вы не скажете, где мне найти Джона-Пола… — начал Андерс.

— Понятия не имею. Похоже, полстраны ищет его. Он уехал с самого утра и с тех пор от него ни слуху ни духу. Кстати, я Мэтти, его отец, и я до сих пор не обедал, хотя уже три часа.

— В таком случае я Андерс, и у меня с собой ланч, так что мы можем перекусить.

Андерс развернул вощеную бумагу, в которую Чикки упаковала для него еду.

Там оказалась холодная курица, сыр и приправа чатни. Андерс заварил чай, сел за стол, и они с невозмутимым видом принялись за еду — со стороны могло показаться, что для отца Джона-Пола нет ничего удивительного в том, чтобы его угощали ланчем туристы из Швеции.

Они говорили о сельском хозяйстве, которое сильно изменилось за последние годы, об экономическом кризисе и о коттеджах, построенных недальновидными О’Хара и теперь стоявших пустыми; напрасно те были такими жадными и самонадеянными. Мэтти рассказывал о других своих детях, устроившихся за границей. Он сказал, что Шеп, их пес, от старости ослеп, но для него всегда найдется место в их доме.

Он поинтересовался состоянием сельского хозяйства в Швеции, и Андерс ответил, как мог, объяснив, что плохо разбирается в этом вопросе. В душе он, скорее, городской житель.

— Тогда что же привело вас сюда? — удивился Мэтти.

Андерс объяснил, что познакомился с Джоном-Полом во время автобусного турне.

— Он любил свой старый автобус, и работа ему нравилась: раскатывал себе по пабам, свободный словно птица. Он даже хотел открыть собственный паб, но потом передумал — решил заявиться сюда, чтобы выжать последние шиллинги из этого места, — фыркнул старик, неодобрительно тряся головой.

Андерс почувствовал, как злость закипает у него в душе. Вот, оказывается, какая благодарность ждала Джона-Пола за то, что он принес в жертву собственную жизнь. До чего же несправедливо устроен мир!

Сдерживая раздражение, Андерс попытался объяснить, что на самом деле Джон-Пол просто хотел помочь отцу.

Мэтти, прищурившись, глянул ему в лицо.

— Вы, часом, не собираетесь купить нашу ферму?

— Вообще-то нет. А что, вы ее продаете?

— Продал бы, если б мог. Сегодня же вечером ноги бы моей тут не было.

— И куда бы вы отправились, Мэтти?

— В пансион Святого Иосифа. Это вроде дома для престарелых, в городе. Меня навещали бы знакомые, я бы жил не один. А вместо этого я торчу тут, в Роки-Ридж, с Джоном-Полом, который вкалывает от зари до темна, и ради чего? Каких-то жалких крох!

— А вы говорили с ним об этом?

— Не могу. Он любит это место. Он ничего не добился в жизни, но у парнишки доброе сердце, так что надо дать ему шанс — пускай попытается наладить дела на ферме. Я не могу продать ее вот так, через его голову.

Минуту Андерс сидел, не в силах вымолвить ни слова. Мэтти привык к молчанию. У него под стулом мирно похрапывал Шеп. Что, если подобное недопонимание встречается на каждом шагу?

Джон-Пол вернулся в Роки-Ридж, чтобы заниматься фермой, которую терпеть не мог, в то время как его отец мечтал переселиться в уютный, теплый дом, куда смогут приходить гости и где в час дня ежедневно подают обед. Каждый был убежден, что другой стремится любой ценой сохранить старую ферму.

А вдруг и у него в Швеции такая же ситуация?

Вдруг отец хочет передать компанию другим людям, освободить сына от обязанностей, которые не приносят ему никакой радости? Или Андерс выдает желаемое за действительное? Может, его аналогия ложна?

Проблемы не решаются сами собой, благодаря стечению обстоятельств. Решения принимают люди. Эрика не раз говорила так, но он считал ее обыкновенной максималисткой. Оказывается, она была права. Оставляя все как есть, он тоже принимал решение — просто не понимал этого.

Небо начало темнеть; Шеп заворочался во сне. Андерс приготовил еще чаю, отыскал коробку с печеньем. Мэтти рассказал ему про мужа Чикки, который погиб в автокатастрофе в Нью-Йорке. Он оставил ей денег, так что она смогла вернуться и купить старый дом Шиди. По словам Мэтти, Чикки была очень упорной и всегда могла за себя постоять. Многие мужчины проявляли к ней интерес, но она без обиняков отвечала, что романы ее не интересуют. Ей нужна независимость.

Однако человек предполагает, а Бог располагает. Что, если еще какой-нибудь американец остановится в отеле и похитит ее сердце? Кстати, а сейчас там такого нет?

Андерс ответил отрицательно. В принципе, в отеле имелся один симпатичный американец, но без всяких романтических намерений.

— Это, часом, не Корри Салинас? Я слышал, он остановился у Чикки, — сказал Мэтти.

— Серьезно?

— Да, он вроде пытался сохранить инкогнито, но его сразу узнали. Фрэнк Хэнратти повсюду болтает, что этот парень заявился в гольф-клуб, чтобы угостить Фрэнка выпивкой; он, видите ли, заметил его розовый фургон на парковке. Но Фрэнк у нас горазд на всякие россказни.