Александр Смит - Незавидная судьба Китти да Силвы

Она улыбнулась.

— Я бы захотела уехать из Бомбея.

— Да, — кивнул он. — Вот именно.

Она задумалась на секунду.

— Глобальная деревня…

— Да, — подтвердил он. — Но в деревнях порой очень трудно жить, не правда ли?

Джен приготовила пасту, потому что в то воскресенье у нее не было ничего другого. Они разговаривали, пока она наполняла тарелки и подливала в бокалы вина. Она рассказала, что была недолго помолвлена с инженером-нефтяником. Через несколько месяцев они поняли, что не подходят друг другу, и разошлись добрыми друзьями.

— Я вполне счастлива наедине с собой, — сказала она. — Я поняла, что ценю свободу. Я могу приходить и уходить, когда хочу. В выходные я порой ничего не делаю, ем прямо из банки и читаю газеты. И не испытываю угрызений совести.

Он ответил:

— А я предпочитаю быть с людьми, поэтому мне здесь так тяжело. Думаю, я заведу друзей, но не знаю, как начать. Где мне знакомиться? Если я пойду в индийскую диаспору, они тут же постараются меня женить. Это первое, о чем они думают. Брак. И зарплата. Я уже говорил о «Таймз оф Индия» и брачном приложении. Знаешь, там есть раздел специально для врачей. Врачи ищут врачей или родители ищут врача, чтобы выдать за него свою дочь. Так устроены индийцы.

Джен откликнулась:

— У нас тоже есть нечто подобное. Мы называем их «колонки одиноких сердец». Они очень смешные.

Он удивился:

— Что же в них смешного?

Джен пожала плечами.

— Ох, ну не знаю. Тебе не кажется, что есть что-то странное в том, как люди рекламируют себя, говоря, что у них хорошее чувство юмора, что они любят ходить в кино и так далее. Мне кажется, это смешно и немного трагично.

Он не понял, что в этом смешного. Почему люди не должны писать о себе и своих занятиях? Разве странно любить кино и говорить об этом?

— Я вижу, ты в недоумении, — сказала Джен. — Наверное, наше представление о забавном порой может казаться странным. Но ты привыкнешь. И скоро начнешь смеяться над тем, что раньше казалось несмешным. Ты поймешь, в чем юмор.

Джон увидел ее снова на следующий день, возвращаясь с работы. Он стоял внизу лестничного пролета, Джен спускалась. Они поприветствовали друг друга, и он отодвинулся, пропуская ее мимо. Она прошла, улыбаясь, потом сразу же остановилась. Он начал было подниматься по лестнице, но задержался.

— Было очень любезно с твоей стороны пригласить меня вчера вечером, — сказал он. — Все было очень вкусно.

Она сделала отрицающий жест.

— Ерунда. У меня не было ничего. Кроме пасты. В следующий раз я приготовлю что-нибудь получше. Что ты любишь?

— Мне все нравится, — ответил он. — Я непривередлив.

— Хорошо, — она помедлила. — Ну, пока.

Джон не хотел ее отпускать.

— Я могу приготовить что-нибудь для тебя, — поспешно сказал он. — Смотри, я купил рис, сейчас приготовлю соус, и еще…

Она ободряюще улыбнулась.

— Это будет здорово. А когда? Сегодня?

— Почему бы нет?

Она похвалила его стряпню, хотя он говорил, что приготовил простую еду. После ужина Джен посмотрела на часы и сказала, что они еще могут успеть на кино в «Фильмхаусе» [7] Известный кинотеатр в Эдинбурге. , которое она хотела посмотреть, если Джон не против. Он с радостью согласился, и они дошли на автобусную остановку за углом.

Они вышли в конце Принсесс-стрит и свернули на Лотиан-роуд. Несмотря на то что был понедельник и еще не поздно, около бара роилась группка разгоряченных спиртным людей, пытавшихся попасть внутрь. Вышибалы с телосложением профессиональных боксеров стояли в дверных проемах. Человек из толпы повернулся и посмотрел на Джона, проходившего мимо.

Она шепнула:

— Не смотри ему в глаза.

Но он уже встретился взглядом с другим мужчиной и увидел выражение его лица. Джон быстро отвернулся и обратил внимание на внушительное здание банка на той стороне улицы — стекло и бетон, рациональное, надежное. Позади осталась вскользь замеченная вспышка ненависти или, может быть, гнева. Почему? Вероятно, мужчина думал, что Джон — мусульманин. А возможно, этот человек со скривившимся от отвращения лицом был одним из тех, кто ненавидел мусульман из-за событий в Нью-Йорке. «А если бы я был мусульманином и знал, что ненависть была настоящей, нацеленной на меня „по праву“, а не по ошибке?»

Через несколько метров Джен сказала:

— Ночью это просто омерзительное место.

— Почему люди столько пьют? — спросил он. — В Индии… — Он не закончил предложение. Критиковать было невежливо, он ведь был гостем в этой стране.

— А что, в Индии пьют меньше? Я не удивлена. Это наша национальная беда. — Она остановилась. — Мы превратились в страну матерящихся невежд. Агрессивных. Проспиртованных. Добро пожаловать в современную Шотландию.

Джон не был уверен, что ее слова стоит воспринимать всерьез. Он посмотрел на девушку, и та кивнула.

— Это правда, — сказала она. — Сущая правда.

Беда в том, думал он, что нельзя понять, действительно ли люди имеют в виду то, о чем говорят. Человек может сказать «это правда» и иметь в виду совсем другое, а его собеседник поймет, о чем идет речь. Его дядя, поклонник английского языка, говорил: «Английский — очень ясный язык. Поэтому он так полезен. Он ясный и точный». Да, он так говорил; но его дядя никогда не бывал за пределами родной страны. Те британцы, с которыми он общался, наверное, какое-то время прожили в Индии. Такие люди обычно верили во что-то и были старомодными, потому что имели в виду то, что говорили.

В следующую субботу Джен предложила прокатиться за город.

— Моя машина довольно старая и не всегда заводится, — сказала она. — Но довезет нас туда и обратно. Точно.

Они поехали по дороге на юг и повернули перед Транентом, направляясь на побережье. Стоял погожий день поздней осени, один из тех, в которые природа как бы извиняется за свои летние капризы; солнце снова светило, но казалось, что оно находится дальше от земли и его свет сделался слабее, прозрачнее. Джон посмотрел на скошенные поля с остатками соломы по ту сторону чернильного, слегка волнующегося Форта. Дневной свет сокращал расстояние, и гряда холмов, где начинался округ Файф, казалось, была всего лишь в нескольких милях пути. Корабль — танкер — плыл, таща якорь; о его нос разбивались маленькие волны.

Джон искал слова, чтобы описать пейзаж. Слово «чистый» приходило на ум, но Керала — по крайней мере некоторые места — тоже была чистой. Может быть, «вычищенный»? Нет, тоже не то. Потом он понял, что слово, которое искал, было «северный». Он видел подобный свет в Химачал-Прадеше [8] Штат на севере Индии, Шимла — его столица. , около Шимлы, когда был там с группой молодых врачей на конференции Министерства здравоохранения, посвященной инфекционным заболеваниям. Они жили в дешевом отеле высоко на склоне горы, и однажды, вернувшись около полудня в свой номер и открыв ставни, он увидел такой же свет. В нем далекие горы, ненадолго открытые взору, казались очень близкими, будто можно было дойти до них пешком.