Дэвид Митчелл - Блэк Свон Грин

«Малыш»? Отец не называл меня так уже сто лет.

– Конечно. – Я зашел на кухню. Там было ужасно холодно. После признания я чувствовал облегчение внутри, словно сила тяжести ослабла. Я взял пачку сахарозаменителя, чайную ложку, блюдце и вернулся в зал.

– Спасибо. Садись.

Отец надавил на крышку, и маленькая таблетка аспартама, булькнув, утонула в его «Нэскафе». Он размешал кофе и взял в руки чашку и блюдце.

– Иногда…

Возникла неловкая пауза – она росла, и росла, и росла.

– Иногда бывает, что ты любишь двух людей одновременно, но это две разные любви.

Я видел: чтобы сказать это, ему пришлось приложить почти сверхчеловеческое усилие.

– Понимаешь?

Я покачал головой. Возможно, я бы понял что-то, если бы видел его глаза, но он смотрел вниз, на свой кофе. Он наклонился вперед и локтями уперся в кофейный столик.

– Мы с твоей мамой… – его голос звучал ужасно, словно голос дерьмового актера в дерьмовой мыльной опере. – Мы с твоей мамой… – Он задрожал. Он никогда не дрожал! Чашка и блюдце зазвенели друг о друга, и он поставил их на стол. Но он все еще прятал глаза. – Мы с твоей мамой…

– Говорят, он даже брал для нее ссуды в банке!

Угадайте, о ком говорит Гвендолин Бенедикс?

– Ссуды? – Миссис Ридд аж завизжала. – Ссуды?

Почему я должен прятаться от них? Я ведь не сделал ничего плохого.

Я стоял возле музыкального стенда, за пирамидой из банок «Pedigree», и они не замечали меня.

– Ссуды. На общую сумму двадцать – тысяч – фунтов.

– На эти деньги можно купить небольшой дом. Зачем ей понадобились двадцать тысяч фунтов?

– Полли Нортон говорит, что она владеет какой-то фирмой, и эта фирма поставляет канцелярские принадлежности для «Гренландии», – не для страны Гренландии, а для сети супермаркетов. Это очень удобно, не правда ли?

Миссис Ридд не поняла, к чему она клонит.

– Миссис Ридд, он работает в «Гренландии». Ну, работал. Его уволили два месяца назад. Я не удивлюсь, если выяснится, что между двумя этими событиями есть связь. Вы ведь знаете, Полли Нортон не из тех, кто ходит вокруг да около. Она говорит, что ни одна уважающая себя организация не станет терпеть служебные романы. Я абсолютно уверена, что Тейлор добыл для нее контракт с «Гренландией» еще давным-давно… в те времена, когда эта их интрижка только началась.

– Вы имеете в виду, что это у них… давно?

– О да! Они допустили свою первую оплошность много лет назад. Тогда Тейлор признался во всем Хелен и поклялся, что такое больше не повторится. Хелен простила его. Ради семьи. У нее не было выбора. Я имею в виду (у людей есть странная привычка – они произносят некоторые слова шепотом, словно боятся, что эти слова могут принести несчастье) «развод» – это слишком радикальный шаг. Может быть, они продолжали встречаться все эти годы, а может и нет. Полли Нортон не сказала, а я не спросила. Я не сую свой нос в чужие дела. Но я вам так скажу: то, что однажды было разбито, никакими слезами не склеить.

– Абсолютная правда, миссис Бенедикс, абсолютная правда.

– Да, Полли много знает об этом, и еще она знает вот что: в прошлом году, когда ее бизнес рухнул – сразу после того, как ее муж бросил ее с ребенком на руках – у него несомненно была какая-то интрижка в Швеции – она снова стала добиваться внимания Тейлора.

– Дерзко!

– Это началось в прошлом январе. Полли говорила, что у этой бедняжки было нечто вроде нервного срыва. Правда это или нет – я не знаю. Но я знаю, что она без конца звонила ему домой, в любое время дня и ночи. И в итоге он взял для нее целую кучу денег в банке, не сказав ни слова своей жене, и использовав свой собственный дом в качестве залога.

– А вы на стороне миссис Тейлор, да?

– Ну, естественно! Она ведь обо всем узнала только когда начала копаться в банковских счетах. Согласитесь, это не самый приятный способ узнать что твой дом заложен! Сами подумайте, как бы вы себя почувствовали в такой ситуации? Преданной. Ирония заключается в том, что рядом с галереей Хелен в Челтенгэме в следующем месяце откроется один из филиалов той самой фирмы, торгующей канцтоварами.

– Ну, знаете, – выдохнула миссис Ридд, – она ведь тоже вела себя, как последняя сволочь…

Миссис Ридд вдруг увидела меня, и на лице ее появилось какое-то рыбье выражение, она несколько раз беззвучно открыла и закрыла рот. Я положил Smash hits на место и подошел к кассе. Раньше я отлично умел притворяться, делать вид, что все нормально, но в последнее время как-то разучился.

– Добрый день! Джейсон, правильно? – Гвендолин Бенедикс включила режим «лучезарная улыбка». – Ты, наверно, не помнишь меня, но мы с тобой встречались однажды в доме священника, прошлым летом.

– Я вас помню.

– Готова поспорить, ты говоришь это всем девчонкам! (миссис Ридд выглядела напуганной – в отличие от Гвендолин Бенедикс у нее есть совесть, и сейчас ей было ужасно неловко) Слышал прогноз погоды? Говорят, сегодня будет много снега. Ты ведь любишь снег, да? Кататься на санках, строить крепости, играть в снежки.

– Как ты вообще поживаешь, малыш?

И все же миссис Ридд не могла удержаться, она должна была спросить:

– Вы сегодня съезжаете, да?

– Грузчики сейчас выносят тяжелую мебель. Моя мама, ее босс, моя сестра и Кейт Алфрик пакуют все остальное, и они отправили меня погулять на пару часов, попрощаться с (Палач заблокировал слово «Свон» в «Блэк Свон Грин»)

– Чтобы сказать au revoir своей родной деревне. – Гвендолин Бенедикс снова вклинилась в беседу, нацепив на лицо улыбку. – Но ты ведь все равно будешь приезжать, не так ли? Ведь Челтенгэм – это не край земли.

– Ну да, наверно.

– Вы держитесь очень храбро, – миссис Бенедикс сомкнула руки так, словно поймала кузнечика, – но я хочу, чтобы вы знали, если мы с Франциском – с моим мужем, священником, я имею в виду – если мы можем чем-то вам помочь, чем угодно, наша дверь всегда открыта для вас. Передай это своей маме, хорошо?

– Конечно. – Я знаю колодец, где ты могла бы утопиться. – Конечно.

– Привет, дружок. – Мистер Ридд вышел из подсобки и встал за кассу. – Что будешь?

– Двести пятьдесят грамм мармелада и имбирное печенье, пожалуйста. – От имбирного печенья у меня болят десны, но мама любит его.

– Конечно, дружок. – Мистер Ридд начал карабкаться вверх по лестнице, чтобы достать мне банку с имбирным печеньем.

– Челтенгэм – божественный город! – Гвендолин Бенедикс снова взялась за меня. – У старых курортных городов всегда есть свой характер. Вы с мамой будете снимать большую квартиру, Джейсон?

– Не знаю, я ее еще не видел.

– А твой отец будет жить в Оксфорде? (я кивнул) Я слышала, что он пока так и не нашел новую работу. (я покачал головой) Все компании сейчас приходят в себя после рождественских каникул, поэтому и работу искать трудно. И все же, Оксфорд тоже далеко не край света, правда? Скоро, небось, уже поедешь навестить папку, а?