Дэвид Митчелл - Блэк Свон Грин

– Персонал! Всегда самая непредсказуемая величина в уравнении. Я недавно сказал Дэнни Лоулеру, что если…

– Ясмин предложила мне работу.

Повисла удивленная тишина.

– Фантастика! – Воскликнула Джулия. – Мам, это же просто прекрасно!

– Спасибо, милая.

Губы отца растянулись в улыбке.

– Это действительно радостная весть, Хелен.

– Опыт у меня есть. Я ведь вела бутик Фрэды Хэнбрук в Челси целых восемнадцать месяцев.

– Тот маленький магазинчик, где ты работала после колледжа?

– У мамы фантастическое чувство вкуса, – сказала Джулия отцу. – Она чувствует цвета, ткани и вообще все, что связано с дизайном. И она прекрасно ладит с людьми. Она очарует любого клиента и заставит его купить все, что ей угодно.

– С этим никто и не спорит! – Отец шутливо вскинул руки, как бы сдаваясь. – Я уверен, что эта Ясмин Тартон-Биггот не стала бы…

– Мортон-Бэггот. Ясмин Мортон-Бэггот.

– … не предложила бы тебе эту работу, если бы у нее были какие-то сомнения, но…

– Ясмин – прирожденный предприниматель. Она всегда очень тщательно подбирает персонал.

– И… что ты… решила?

– У меня есть время до понедельника. Она позвонит, чтобы узнать мое решение.

От церкви Святого Гавриила донесся колокольный звон.

– Я надеюсь, это не какая-нибудь финансовая пирамида, Хелен?

– Это галерея, дизайн интерьеров, Майкл.

– Но ты обсудила денежный вопрос? Тебя ведь не посадят на процент от продаж?

– Ясмин платит зарплату так же стабильно, как и боссы «Гренландии». Я думала, что ты будешь рад дополнительному доходу. Тебе больше не придется тратить деньги на мои прихоти. Я смогу сама делать это.

– Я рад. Я очень рад. Конечно же, я рад.

Черные коровы появились в поле, прямо за нашим забором, недалеко от сада камней.

– Значит, ты будешь ездить в Челтенгэм каждый день? Шесть дней в неделю?

– Пять. Четыре, когда найму ассистента. Челтенгэм гораздо ближе, чем Оксфорд или Лондон или вообще все те места, куда ты ездишь по работе.

– Но это очень сильно повлияет на нашу жизнь.

– Наша жизнь уже меняется. Джулия уезжает в университет. А Джейсон уже не ребенок.

Все трое – мама, отец и Джулия – посмотрели на меня. Возникла пауза.

– Спасибо, мам. – Сказал я.

– Тебе спасибо, милый.

(вообще-то, когда тебе тринадцать, то слышать в свой адрес «милый» уже не так приятно).

– Ты ведь примешь предложение, верно?

– Это очень заманчиво. – На лице у мамы появилась смущенная улыбка. – Быть запертой в собственном доме, это…

– «Запертой»? – Отец весело усмехнулся. – Поверь мне, Хелен, работать день за днем в одном и том же магазине – вот что значит быть «запертой».

– Это галерея, и магазин – лишь малая ее часть. И, кроме того, я буду общаться с людьми.

Отец был искренне удивлен.

– Но ты и так общаешься с людьми. С сотнями людей.

Мама была искренне удивлена.

– С кем?

– С сотнями! Эллис, например.

– У Эллис есть дом, семья и собственный бизнес. В Ричмонде. Она ездит туда на поезде.

– У нас милые соседи.

– Они милые, да. Но у нас с ними нет ничего общего.

– Но… все твои друзья здесь.

– Майкл, мы живем здесь с тех пор, как родился Джейсон. Но мы так и остались «городскими» для этих людей. Они очень вежливы с нами, но, бог знает, что они думают о нас на самом деле…

(я посмотрел на свои «Касио». Встреча с Призраками уже совсем скоро).

– Мама права. – Джулия теребила свое египетское ожерелье, подарок Эвана. – Кейт говорит, что если ты не живешь в Блэк Свон Грин со времен войны Алой и Белой розы, значит, ты не можешь считаться местным.

Отец выглядел раздраженным, он смотрел на нас так, словно мы специально пропускали его супер-логичные доводы мимо ушей.

Мама глубоко вздохнула.

– Все очень просто, Майкл. Я одинока.

Коровы размахивали хвостами, пытаясь стряхнуть назойливых мух со своих испачканных навозом задниц.

Кладбище – это место, где под землей плотно, как сардины, лежат гниющие трупы, поэтому нет ничего удивительного в том, что это место считается страшным. Чуточку. Прошлым летом я доехал на велике до самого Уинчкомба. И каждый раз, когда я видел церковь в нормандском (закругленную) или в англо-саксонском стиле (приземистую), я прятал свой велик где-нибудь за углом и просто ложился на кладбищенский газон. Пение невидимых птиц, странный цветок в банке из под джема. Меч-Экскалибур, застрявший в камне, мне так и не попался, зато я нашел могильную плиту с датой – 1665 (это год, когда в Британии свирепствовала чума). Более раннюю дату я не смог отыскать – так что, можно сказать, 1655 – это мой рекорд. Обычно могильные плиты разрушаются после пары сотен лет. Даже смерть подвержена разрушению. Самая печальная эпитафия, которую я когда-либо читал – это было на кладбище Брэдон Хил – звучала так: ЕЕ БЕЗГРАНИЧНАЯ ДОБРОДЕТЕЛЬ ЗАСЛУЖИВАЛА ЛУЧШЕЙ ЖИЗНИ.

У похорон тоже есть свои веяния моды. На кладбищах обычно растут тисовые деревья, потому что Дьявол ненавидит запах тиса. Так сказал мне мистер Бродвоус. Не знаю, правда ли это, но точно знаю, что Духи существуют. Я слышал кучу историй о спиритических сеансах, где люди использовали специальные спиритические доски с буквами – ты произносишь заклинание и прикладываешь к доске круглый кусочек стекла – кусочек начинает двигаться, и из букв собирается что-нибудь вроде: С-А-Т-А-Н-А-Т-В-О-Й-Г-О-С-П-О-Д-И-Н, потом стекляшка трескается, и после этого нужно срочно вызывать священника (Грант Берч однажды поучаствовал в таком сеансе, и бес вселился в него, и он сказал Филиппу Фелпсу: «ты умрешь 2 августа 1985 года». С тех пор Фелпс всегда держит под подушкой Библию).

Людей всегда хоронят головой на запад, чтобы во время Судного Дня все мертвые вылезли из могил и пошли к Трону Христа – ожидать суда. Если это правда, то все мертвые из Блэк Свон Грин должны пойти в сторону Аберсвита – значит, Трон Христа там. Но самоубийцы – совсем другое дело; их хоронят головой на север, поэтому они не смогут найти Христа, ведь мертвые умеют ходять только прямо, поворачивать они не умеют. Это значит, что все самоубийцы в судный день соберутся в Джон ОГроатс. Аберсвит – местечко так себе, но отец говорит, что Джон ОГроатс – еще хуже, ведь это даже не деревня, а так – несколько дряхлых домов на самой границе Шотландии.

Если Бог допускает такие вещи, то лучше бы Бога не было. Я так считаю.

Подъезжая к кладбищу, я ловко затормозил, завалив велосипед набок – как заправский каскадер. Я сделал это на случай, если Призраки следят за мной – пусть увидят, насколько я крут. Но кладбище Святого Гавриила было безлюдно. Звонари все еще тренировались на колокольне. Вблизи колокольныный перезвон был похож скорее не на музыку, а на кучу отдельных звуков – бим, бам, бум, балуууум. На часах – восемь пятнадцать. Подул ветер, и две гигантские секвои задвигались, захрустели суставами. Пол девятого. Колокола затхли. Тишина звенела в ушах так же громко, как до этого – звон с колокольни. Я начинал беспокоиться. Завтра суббота, но если я не появлюсь дома в течение часа или около того, мне зададут трепку в стиле: «сколько сейчас времени, Джейсон?» Звонари – их было девять или десять – вышли из церкви, на ходу обсуждая некого Малькольма, который присоединился к «Мунниз» и после этого пропал куда-то, а потом кто-то видел, как он продает цветы в Ковентри. Звонари прошли мимо покойницкой и направились в сторону «Черного лебедя».