Дэвид Митчелл - Блэк Свон Грин

– Не знаю, не знаю, точильщик ножей отлично поработал в прошлом году, ножи и ножницы были очень острые.

– Только не говори, – вилка в руке отца застыла на полпути к тарелке, – что знаешь этого типа.

– Ну, точильщик ножей уже много лет появляется в Блэк Свон Грин каждый октябрь. Я, конечно, не могу быть уверена, что это тот самый, я ведь его не видела; но, все же, думаю, что это он.

– И ты дала деньги этому попрошайке?

– Я дала деньги за работу. Ты ведь тоже не работаешь бесплатно, Майкл?

(иногда вопросы – это не вопросы, это пули)

Вилка и нож звякнули, когда отец положил их на стол.

– И ты скрывала это от меня весь год?

– «Скрывала»? – На лице у мамы появилось притворное возмущение. – Что значит «скрывала»? Ты в чем-то обвиняешь меня? (от напряжения у меня скрутило живот. Отец осторожно посмотрел на маму: «давай не при Джейсоне», – говорил его взгляд. Внутри у меня все затряслось). – Я просто не хотела досаждать тебе своими скучными домашними делами, вот и все.

– И сколько ты заплатила ему? – Отец не собирался отступать.

– Он попросил один фунт. За то, что наточил все ножи в нашем доме, и сделал это очень хорошо. Один фунт. Это всего на один пенни больше, чем стоит замороженная пицца в супермаркетах «Гренландии».

– Я не могу поверить, что ты одобряешь весь этот лошадино-воровской кардебалет из графства Цыганско-шир. Господи-боже, Хелен! Если тебе нужно наточить ножи, купи станок для их заточки в магазине. Все цыгане – бездельники, и если ты дашь одному из них хоть малейший намек на возможность легко заработать, то целые толпы его родственников будут околачиваться возле твоей двери до 2000-го года. Сегодня они наточат тебе ножи и заменят дорожное покрытие, а завтра – скрутят колеса у твоей машины и заберутся к тебе на задний двор в поисках того, что плохо лежит.

Их ругань в последнее время похожа на игру в скоростные шахматы.

Я доел свое мясо.

– Можно я пойду к себе?

Сегодня четверг, поэтому я смотрел «Музыкальный хит-парад» и «Завтрашний мир» по телеку, в своей комнате. Я слышал, как мама хлопает дверцами кухонных шкафчиков. Джулия сделала для меня сборник – она записала на кассету лучшие песни из коллекции Эвана. Первой заиграла песня «Слова» Нила Янга. Голос Нила Янга похож на звук разваливающегося сарая, но музыка его великолепна. В голове моей гудело, словно пчелиный рой, новое стихотворение «Червяк»; стихотворение о том, почему дети становятся жертвами издевательств в школе. Стихотворения похожи на линзы, на зеркала и на рентгеновские лучи одновременно. Некоторое время я просто бесцельно водил ручкой по бумаге (если притвориться, что не ищешь слова, она сами приходят, словно выплывают из тумана), но в моей ручке вдруг закончились чернила, я расстегнул пенал, чтобы достать новую.

Внутри меня ждал третий сегодняшний сюрприз.

Отрубленная мышиная голова.

Маленькие зубки, закрытые глаза, тонкие усики, мех цвета горчицы, и торчащая голая обломананя кость позвоночника. Из пенала пахло хлоркой, сырым мясом и наточенными карандашами.

Давай засунем эту штуку в пенал Тейлору. Вот смеху-то будет!

Ее мне подложили во время урока биологии – мы занимались вскрытием мышей. Мистер Уитлок всегда угрожает четвертовать любого, кто попытается стащить с урока части тела мертвой мыши, но, стоит ему выпить его «специального» кофе, как он становится сонным и рассеянным.

Давай, Тейлор, доставай свой пенал. Я думаю, Уилкокс и подложил мне эту дрянь. Дафна Маддэн наверняка тоже была в курсе. Д-д-д-д-д-доставай с-с-с-с-свой п-п-п-П-П-ПЕ-ПЕ-пенал, (Уилкокс выпучил глаза), Т-Т-те-Те-тт-тт-Тейлор.

Я завернул мышиную голову в несколько листов бумаги. На первом этаже отец читал «Дэйли Мэйл», сидя на диване. Мама сидела за кухонным столом, обложенная бумагами, и вбивала цифры в калькулятор.

– Куда это ты собрался?

– В гараж. Поиграю в дартс.

– А что это за салфетка у тебя в руке.

– Ничего. Я просто высморкался. – Я сунул бумажный шар в карман джинсов. Мама собиралась потребовать показать ей «салфетку», но, слава Богу, передумала. Под покровом ночи я вышел на задний двор, обошел сад камней, и швырнул мышиную голову через забор в сторону приходской земли. Муравьи и черви скоро съедят ее.

Мои одноклассники наверно ненавидят меня.

Я сыграл одну партию в «Часовую стрелку», потом сложил дротики и вернулся в дом. Отец смотрел программу, в которой обсуждали должна ли Англия позволять Америке размещать на своей территории ракетные комплексы. Миссис Тэтчер сказала «да», и теперь это неизбежно. После войны за Фолкленды никто не смеет перечить ей. Кто-то позвонил в дверь, что очень странно, ведь обычно никто не приходит к нам так поздно. Отец, наверно, решил, что вернулись цыгане.

– Я разберусь. – Сказал он, резко, с шелестом сложив газету.

Мама ответила на это коротким и презрительным: пффф…

Я занял свою обычную «шпионскую» позицию на лестнице и наблюдал за тем, как отец открывает дверь.

– Меня зовут Сэмюэль Суинярд. (отец Гилберта Суинярда) У меня ферма, там, за Драггерским тупиком. У вас будет минутка или две?

– Конечно. Я покупал у вас рождественскую елку. Майкл Тейлор. Чем я могу быть полезен, мистер Суинярд?

– Сэм, просто Сэм. Я собираю подписи под петицией. Вы, наверно, еще не знаете, что Совет Малверна планирует построить отдельный район для цыган, прямо здесь, в Блэк Свон Грин. И не типа временное поселение, нет, п-стоянное жилье.

– Это плохие новости. А когда об этом сообщили жителям?

– Вот именно, Майкл. Об этом никому не сообщили! Они пытаются сделать все исподтишка, чтоб успеть, пока никто не начал возмущаться, а потом уже будет поздно! Они планируют построить целый район там, за Хайк Лэйн, рядом с крематорием. Неплохо, а? Малвернский Совет не хочет, чтобы цыгане жили у них, в Малверне, нет спасибо. Они уже зарезервировали землю для сорока караванов. Но это они говорят, что сорок, на самом деле их тут будут сотни, как только район закончат; сюда съедутся все их родственники, дядюшки и тетюшки. Здесь будет настоящая Калькутта. Даже не сомневайся.

– Где я должен подписать? – Отец взял папку с зажимом и накарябал свое имя. – На самом деле, один из этих цыган… этих гадов… стучался к нам в дом сегодня днем. Часа в четыре, как раз в то время, когда домохозяйки и их дети сидят дома, беззащитные.

– Меня это даже не удивляет. Они уже давно шатаются рядом с Уэллингтон Гарденс. Им кажется, что в старых домах гораздо больше добра, которое множно стащить или выпросить у хозяев. А ты представь, что будет, если тут построят этот лагерь! И когда в нашем районе закончится все бесхозное добро, которое можно стащить и сдать на металлолом, они нацелятся на что-нибудь посерьезней и поценней, если ты понимаешь, о чем я.