Валерий Дашевский - Сто фильтров и ведро

И, конечно же, я знаю, какая мне предстоит работа. И конечно, мне дурно от мысли, что она мне предстоит. Умеющий растаскивать завалы по бревну, я иду на нее, как на плаху.

Тем временем, меня окружают люди и достают, как могут — чувствуют, должно быть, что когда-нибудь я покончу с бумагами и доберусь до них.

Кажется, перед Новым годом — ноябрь и часть декабря пронеслись так, что я опомниться не успел, — г-жа Чернавцева, будучи с похмелья, усаживается передо мной — и деликатно дыша в сторону, заявляет, что нам необходимо доработать «Карьерную лестницу», иначе говоря, обосновать в денежном и ином выражении каждую позицию менеджеров МЛМ и «накопительные баллы». А чем, спрашиваю я, занимались все это время ее Юра и она сама? Текущей работой. Сплетничали по телефону с этим сбродом, которое они называют сетью. Хорошо бы взглянуть на результаты работы, говорю я. Ее болтовня немедленно наводит меня на три мысли: раз — мы можем ввести новогодние скидки, и под этим предлогом снизить цену, ибо нет ничего более постоянного, чем временное, два — уведомить клиентов, оплативших часть стоимости, что если до праздников они полностью не внесут оплату, получат фильтры, когда засвистит рак (и избавиться от необходимости за свои деньги, которых нет, выкупать следующую партию), три — немедленно переделать контракты с клиентами, а также с представителями и менеджерами сети МЛМ. Поскольку сеть МЛМ до сих пор не была задействована в продажах. Она вне организации. Вне логики. Вне смысла. Вне чего бы то ни было. Она в головах Иришки, Машец, Чернавцевой и ее Юры. Она организовывается. Формируется как Вселенная. Из пыли и пустоты. Менеджеры сети МЛМ — фантомы. Черти на мельнице. По одной версии они есть. По другой — нет. Мы предполагаем, что они существуют. Все контракты, которые мы заключили, заключены в офисе. Прямыми продажами.

Теоретически сеть МЛМ — вне организации. Однако, пробежав контракт для менеджера МЛМ, заимствованный, разумеется, у «Zepter», я с ходу вижу, что юрист в «Zepter» — ноль, и не знает ни ГК, ни КЗОТ, ни практику работы сетей: «менеджеры» у него приравнены к представителям, и все они — то служащие фирмы, то коммерческие представители, в зависимости от того, читаете ли вы контракт слева направо или вверх ногами. Разница колоссальная, сам договор — договор поручения, и подпадает под КЗОТ. Правильно, в «Zepter» юрист — баран, немедленно подтверждает Любовь Семеновна. Фактически это были не контракторы, а наши штатные работники.

Замечательно. Если им вздумается настоять на этом у нас, нам конец.

Любовь Семеновна — наш тренинг-менеджер, математик, умница и настоящий специалист, поверившая в Иришкины галлюцинации и бросившая «Zepter» ради «УЛЬТРА плюс», мой единственный консультант и толковый помощник.

Еще увлекательней дело обстоит с договором с клиентами. Им предоставляется рассрочка на двенадцать месяцев, иначе говоря, в течение года каждый отдельно взятый клиент может свалиться нам на голову с деньгами. После чего мы обязаны в течение двадцати восьми дней поставить ему фильтр — и именно это не дает нам возможности собрать деньги на партию. Потому что так мы можем только заказывать фильтры поштучно. Это и есть наша черная дыра. Неизвестность, в которой ее никогда не разыщут. Мы не можем ни взять подтоварный кредит, ни создать оборотные средства.

Впрочем, я знаю, как перенастроить приборы.

Через пару дней у меня готовы: прекрасный и весьма непростой контракт для представителей и менеджеров МЛМ, действующих отныне на основе доверенности, отзываемой, как гласит ГК, при необходимости, без обоснований со стороны доверителя, в связи с чем сам контракт автоматически утрачивает силу.

С таким или надо работать — или отваливать на все четыре. Точка. Альтернативы нет. Чернавцева, эта бестия, поначалу не может сообразить, в чем подвох. Наконец, до нее доходит, и начинаются стон и плач. Угрозы, мольбы и заклинания. Зачем я меняю контракт с клиентами? Теперь клиенты обязаны выплачивать взносы ежемесячно, накопительным итогом — по двадцать пять, тридцать пять и сорок пять процентов, и при нарушении дисциплины платежей фирма снимает с себя обязанность поставить S1Q точно вовремя, только — при получении партии. Теперь она — я о Чернавцевой, — не воет, а орет, и начинает вопить благим матом, когда я издаю директиву — распорядительный документ компании о снижении цены, на первом этапе до семисот тридцати девяти долларов США за фильтр. «Мы обещали людям твердые комиссионные!» — голосит она. Я говорю, что не обещал ничего. Неужели ей не ясно, объясняю я ей на тех пальцах, что при понижении цены продукт становится доступней: ее менеджеры смогут больше продать и больше получить. Чернавцева не рубит в арифметике — как, впрочем, и во всем остальном. Она вопит, что устраняется — она не исполнит обещание, данное Иришке и «Машец», и не буду ли я так любезен встретиться со всеми менеджерами?

Всегда готов встретиться со всеми менеджерами.

Тут Хоменко приводит кавалерию: своего мужа, бывшего начальника торгового сектора «Zepter», а до того — начальника Управления кадров ФСБ.

Давно не видел КГБэшников, соскучился по ним всей душой. Это они сломали мне жизнь в свое время. Расплатился я с ними звонкой монетой, за что и был депортирован из Украины. Но я встречал среди них умных и порядочных людей. Исключительно умных и исключительно порядочных. К несчастью, они не были в большинстве. Муж Хоменко был пожилой, основательный, рассудительный и поразительно спокойный мужик. Никуда не торопился. Старше меня лет на пятнадцать. И сама доброжелательность. Ходит и лучится. Сидит и лучится. Оставил нервную систему в Музее разведки ФСБ. Теперь у нас был полный суповой набор: мы с женой, тетя Иришки, брат Абдулл-Хаффизовны — наш таможенный брокер, Саша, Боря, словом, все любовники, родственники, племянники и кумовья, пятая вода на киселе, девери, свояченицы — оставалось подождать, пока помешанная Иришка притащит актеров, домовой комитет, бывшего мужа и няню дочки.

Владимир Игнатьевич — так звали Хоменко-мужа — первым делом сел на против меня и с места в карьер стал орать голосом военного кадровика, что необходимо положение о Торговом секторе компании. Я — обомлел. Ему полагалось сидеть и лучится. И, вклинившись в маленькую паузу — полковник готовился к новой тираде — тихонько спросил, о каком положении, о каком секторе в торговой компании идет речь. «То есть, как это, о каком — о торговом!» — огрызнулся он, и я понял, что должен молчать, пока эта река не обмелеет. Часа полтора, как выяснилось. Я побожился, что учту все его пожелания, и тихо ушел под каким-то предлогом. Зачем спорить с немолодым человеком, который пришел помочь жене?