Александра Крючкова - Игра в Иную Реальность. Книга Знаний

Когда я вышла от врача и машинально повернула к метро, мне пришла sms-ка от Рэя, состоявшая из одного вопросительного знака.

Я у метро А…» — написала я.

«Одна остановка вниз, выход направо».

Каким образом Рэй оказался в этих краях, мне было уже даже неинтересно, но я почему-то обрадовалась, что увижу его спустя несколько лет.

Мы сидели в кафешке и молча обедали.

— Как твой Брат? — спросил Рэй. — Ты общаешься с ним?

— Почти нет… — сказала я и тяжело вздохнула.

Мы снова долго молчали. Это была больная тема для всех. Я принимала их обоих такими, какие они есть. Но мой Брат не мог общаться с Рэем, и эта патологическая склонность Рэя к Чёрной Магии…

Рэй ровесник Брата, но, в отличие от него, играющего в бизнес, Рэй играл в Чёрную Магию, играл профессионально и постоянно, точно так же, как постоянно он играл и со своей собственной жизнью и смертью. Рэй — очень сильный маг, чего по его внешности совершенно не скажешь.

Я вдруг вспомнила, что именно он научил меня приёму игры со «временем и пространством» и общению с ним молча. Он искусственно создавал для меня экстремальные ситуации, в которых ставил передо мной, на первый взгляд, совершенно невыполнимые задания, но в итоге я их выполняла, сама не понимая, как мне это удавалось. Каждый раз я дико ругалась на него за подобные «эксперименты», чувствуя себя «подопытным кроликом», а он смеялся.

Именно Рэй, однажды произнеся всего одну безумно простую фразу, внезапно дал мне понять, что же такое Любовь. Любовь всегда означала для меня Жизнь, а отсутствие Любви — Смерть. И именно Любовь давала мне силы жить и идти дальше. Но я никогда не осознавала до встречи с Рэем, что же такое Любовь на самом деле.

Любовь — это когда ты принимаешь человека таким, какой он есть, полностью, без каких-либо исключений и не ставя перед ним никаких условий, принимаешь и продолжаешь любить, любить только за то, что он живёт на этом свете, любить просто так, а не за что-то, предоставляя ему возможность быть свободным, ничем не ограничивая его. Это — когда ты счастлив, что можешь с ним общаться и молчать, видеть его, когда ты благодарен Высшим Силам уже только за то, что этот человек просто существует в твоей жизни. Неважно кем.

Помимо того, что Рэй обладал уникальными способностями подключения к информационному полю, он в совершенстве владел гипнозом и приёмами нейро-лингвистического программирования. Я часто бывала свидетелем того, как он, виртуозно играя словами, приводил в полное замешательство людей, расщепляя их Сознание на множество мелких кусочков, и как потом никто не мог понять, что, собственно, происходило и происходит.

Рэй блестяще манипулировал Сознанием других. Но исключительно в рамках Чёрной Магии, и, как следствие, он всегда должен был платить за эту игру — Жизнь постоянно ставила его на порог Смерти.

Долгое время я пыталась «держать» его энергетически, и тогда я отдавала ему свою собственную энергию и начинала умирать сама. Однажды я спросила его, что мне делать. Он с грустью ответил: «Ты же знаешь, у нас не получится быть вместе, один из нас должен будет умереть…»

— И что ты придумала? — вдруг спросил он.

Я знала, что он имеет в виду, как и он, видимо, знал, впрочем, как и обычно, что происходит со мной на расстоянии в сотню километров. Иначе он вряд ли оказался бы в этом месте «здесь и сейчас».

— Я должна отдать в мир то, что я знаю и умею… из разряда практической Магии… Белой Магии… — начала было я, но поняла, что можно ничего и не говорить — он и так уже всё знал.

— А я хочу…

Рэй говорил, как и обычно, кусочками фраз, понять которые мог только тот, кто читает мысли, а не слушает слова. Я перебила его, задав всего только один вопрос, ответ на который дал бы мне понять, относится ли план Рэя к Магии Белой или Чёрной. Рэй тяжело вздохнул. Я грустно покачала головой.

— Ты же еле остался жив… — произнесла я, вспоминая то, что произошло с ним зимой.

Мы встали. Он довёз меня до метро. Мы долго сидели в машине молча. Мне было всё равно, кто был в его жизни все эти годы, как и ему было всё равно, а был ли кто-то в моей жизни всё это время, при этом, мы оба, он — в большей, я — в меньшей степени, «знали» про всё, происходящее с нами на расстоянии.

— Знаешь, где я была? — засмеялась я, внезапно вспомнив свой «поход» в одно злачное место.

Он захохотал, мгновенно меня отсканировав.

— Рэй, все эти люди там такие смешные и странные! Они задавали мне такие глупые вопросы…

Рэй взял меня за руку и погладил мою ладонь.

— А один из них был маньяком-убийцей, я сразу это поняла, и мне стало страшно. Как этого не видят другие? У него же на лице всё написано, понимаешь?

— Алиса, ты это видишь, я это вижу, но разве все люди такие, как мы? — с грустной улыбкой произнёс он.

Мы снова молчали.

— Мне плохо… — сказал Рэй опустошённо. — Ничего больше не хочу… Пустота…

Он посмотрел на меня, я — на него. Он протянул мне руки. Я уткнулась в его плечо. Он обнял меня, гладил меня по волосам и по спине… Я закрыла глаза, прижимаясь щекой к его щеке.

— Расскажи, — внезапно тихо и как-то понимающе попросил он, как будто предлагая мне выговориться и рассказать про Человека, Которого Не Было, о котором я никогда ничего не говорила Рэю, по крайней мере, вслух.

— Я тоже устала жить в Пустоте, Рэй… Мне нужно, чтобы ОН был рядом. Где-то. Неважно кем. ОН, понимаешь? Что ты видишь про меня? Скажи…

Он отрицательно покачал головой и снова гладил меня нежно-нежно, как когда-то давным-давно, когда я стояла у края пропасти, и был такой же сентябрь, как и сейчас, и мне не хотелось ни о чём думать, и я снова проваливалась, проваливалась куда-то, где отсутствуют какие-либо мысли, но играет музыка нежности.

Время остановилось. Мир остановился. Потом по радио зазвучала какая-то очень красивая грустная песня.

— Я пойду… — сказала я, резко отрываясь от его щеки.

— А у тебя тогда были совсем короткие волосы… — как-то грустно произнёс он.

Я вышла из машины, прошла несколько метров. Он посигналил мне. Я обернулась. Его, как и многих, почему-то сильно раздражало, что я никогда не оборачиваюсь, уходя. Рэй махал мне рукой. Я снова не знала, когда теперь увижу его и увижу ли его вообще когда-нибудь. Живым.